Она стояла перед ним, неловко заламывая пальцы. Говорила то, что давно накопилось. Глаза впервые за эти несколько дней теряли свою холодность, в них загоралась такая боль.
- Ты не была виновата. Ты меня не спровоцировала. – Ему так хотелось взять ее за руки, погладить пальцы, как он часто делал тогда, давно, когда она переживала или волновалась. - Не смей так говорить. Я могу отвечать за свои поступки.
- Я вижу, как ты смотришь на меня. Вижу, как стараешься. Все эти кофе, вина, еда… фортепиано. Ты всё помнишь. Вижу, как сам очень раскаиваешься. Я бы хотела ответить тебе. Правда. Иногда, когда я лежу без сна, думаю – можно простить, и мы бы перестали мучаться, ведь… но не могу. Как тебя простить? Как позволить снова коснуться? Как лечь с тобой в одну постель? Я не могу так. Я не могу тебя любить. И ненавидеть не могу. Ничего не могу. Пожалуйста, прекрати ты надеяться и попробуй отпустить.
- Я всегда буду любить тебя, Рей. – Просто сказал Кайло, и это прозвучало как приговор для них обоих.
- Бен.
- Всё понимаю. И знаю, что ничего не вернуть. Но я только сейчас понимаю, что значили те наши обещания, которыми мы всегда обменивались. Те, которые мы одолжили из письма Бетховена, когда не могли выразить, что сами чувствуем. Я все ещё навеки твой. Недостойный тебя, но твой. Но ты права. Ты-то больше не «навеки моя». Не стоит тебя мучать. Я уеду. – Он жадно рассматривал её лицо. Любуясь. Прощаясь. Уже начиная скучать. - Не волнуйся. Но за тобой будут присматривать мои ребята. Незаметно, но так мне будет спокойно, хорошо?
- Хорошо.
- Рей, ты дыши. Всё, видишь, я ухожу. Все хорошо. Всё у тебя будет хорошо.
Как только Кайло ушел, девушка настороженно села за фортепиано и попыталась заиграть, вспоминая мелодию. Всё, что угодно, лишь бы развеять жуткую тишину внутри себя и эти жутковатые «навеки твой». Сбилась. И снова сбилась. Попробовала ещё раз и снова. Пыталась играть, но ужас внутри неё самой разрастался. Она ничего не слышала, кроме слов Кайло. Девушка поставила локти на клавиши. Те жалобно возмутились. Но девушка положила голову на ладони и расплакалась. Она сломалась, как спичка, на которую надавили слишком сильно. Не плакала у следователя, когда слушала, как мужчина, который был ей так дорог, спал с другой. Не плакала, когда прогоняла, а сейчас рыдала, потому что больше не могла играть. Поняла, что потеряла себя окончательно.
Кайло, тем временем, сел в машину. Повертел телефон в руках. Ему не было к кому уйти, чтобы хоть немного унять боль. У него все так же не было никого в этом мире, потому он завел машину, а затем стал набирать скорость. Сейчас он уедет из Лондона и поедет на Сильверстоун. И там ему станет легче. Обязательно станет легче.
***
Первое, что хочу сказать - спасибо большое за все ваши искренние эмоции, которые вы проявляете. Приятно, когда горишь историей не сам, а вместе с читателями.
Второе - покуда главы становятся более обьемными, правда, не могу выкладывать каждый день. Вот через день - самое иное. А, лучше, конечно, через два.
Третье. Что такое “навеки твой, твоя, наши” и почему это повторил Бен, мы узнаем из следующих глав. Как вы помните, у нас было письмо Бетховена к бессмертной возлюбленной и там внизу была такая подпись “навеки твоя, навеки - моя, навеки мы - наши”, и наша парочка стала использовать это как обещание. При каких обстоятельствах - узнаете либо из следующего флешбека или через главу. Но обязательно узнаете. Это трогательно.
Вопрос насилия… да, было дело. Как, когда, при каких обстотельствах и все ли так просто и жестоко - узнаете тоже. Обеееещаю. Но позже. Значительно позже. Но вы можете в комментариях поделиться мыслями по этому поводу. Почему Кайло это сделал?
Надеюсь, вы не устали))) и живы от эмоций Кайло и Рей. Потому что я на сегодня точно всё. Умерла так умерла.
========== Глава 8 ==========
Химическая формула кокаина C17H21NO4
Химическая формула счастья Бена - Р.Е.Й.
Кайло ввалился в квартиру под утро, едва дыша. Кашляя и пошатываясь, он дошёл до холодильника, достал оттуда бутылку водки и стал откручивать крышку дрожащими руками. В какой-то момент бутылка выскользнула из мокрых от крови пальцев, упала на пол и пролилась. Но не разбилась. Со стоном опустившись на колени, парень стащил с себя толстовку, закусил её рукав и, облив водкой полотенце, висящее на дверце холодильника, стал прикладывать его к порезам на теле.
Боль была такая, будто он был грешником при средневековой инквизиции.
Стараясь не закричать, Кайло закрыл глаза. Жжение было ужасным. Адским просто. Были бы силы, бил бы кулаками стену, а так приходилось только использовать весь доступный запас матерных слов. Будто бы боль могла застесняться и уйти.
Он знал, что в какой-то мере был сам виновен в случившемся. Знал, что на него напали не просто так, когда он уже отдал машину клиенту. Понял, что эти профессионалы, которые знали, как нужно пронизывать ножом плоть так, чтобы не убить, были просто посланниками. Молчаливыми курьерами чужой воли.
Его предупредили.
Предупредили чётко и без слов. Внучка королевского атторнея не для тебя, щенок. Твоё место – Сноуку тапки в зубах носить, а не прикасаться к запретному.
Если бы знали, что он уже прикоснулся, сломали бы, наверное, все пальцы, которые несколько часов назад скользили по телу Рей и ещё помнили, каким оно было теплым и бархатистым. Что ж, неудивительно, что к ней никто не прикасался.
Кайло, оставив бутылку на полу, поднялся из последних сил. Прижимая полотенце, он, ощущая, как его морозит, снова надел толстовку, пытаясь согреться. Было очень холодно, хотя тело и голова горели от ударов.
Дойдя до тумбочки, где у него хранились разные таблетки, Кайло вытряхнул нечто, отнюдь не в аптечной упаковке. Рассыпая по поверхности своё обезболивающее, он снова рухнул на колени. Понимал, что наркотик может что-то и притупит, но чуда не случится и порезы не затянутся. Однако, выхода другого не было. В больницу идти было нельзя, с ножевыми сразу вызывали копов, а боль была такая адская.
Требующая самых крайних мер.
Наклонившись, стараясь не кашлять, чтобы не смешивать порошок с кровью, Кайло закрыл одну ноздрю и сделал вдох. Против воли рассмеялся. Это не было так круто, как в фильмах, когда уставший от жизни главный герой нюхал кокаин с помощью скрученной стодолларовой купюры. Это была гребанная реальность, в которой уличный вор втягивал в себя неровные дорожки не ради кайфа, а ради притупления боли.
Искривлённое зеркало, а не реальность. Полное дерьмо.
И всё из-за той девчонки.
Той невозможно прекрасной девчонки, о которой он думал даже сейчас, словно одержимый. Теперь она вся была в нём. Он её даже не испортил, носился с её невинностью, зато она теперь была в каждой ране. Проникла под кожу с каждым ударом ножа.
Слизывая с губы кровь, Кайло накинул капюшон на голову и забрался в кровать. Зажмурил глаза.Снова застонал. Как же дико больно. Везде.
Да, он знал, что его предупредили. Не зря эта встреча произошла почти сразу после знакомства с величественным дедом. Но ведь было слишком поздно. Теперь его могли хоть убить, но он от неё не оступится. Королевский советчик, или-как-там-его, имел огромную власть, но опоздал – Бен успел коснуться запретного и пропасть, ощущая голод, страсть и нечто прекрасное, что анестезировало больше, чем кокаин. И никто не мог этого изменить.
Девушка будет принадлежать ему.
Отныне и навсегда.
*
Выйдя за территорию имения деда, Рей остановилась и в растерянности покрутила головой. Машины Бена нигде не было видно. Пожав плечами, девушка достала телефон. Пропущенных вызовов не было. Странно, обычно если он не планировал её забирать или опаздывал – давал знать. Она набрала его номер, послушала равнодушный металлический голос, сообщивший, что телефон вне зоны действия, отправилась в гараж. Наверное, отдыхал после своей ночной «вылазки», вот и отключил телефон, забыв её предупредить. В конце концов, он не обязан был забирать её по утрам. Бен был её парнем – по крайней мере, сама Рей в это хотела верить, а не водителем.
