Невероятные.

Закованные в счастье, словно в броню. Защищённые любовью от всего мира.

Бен вздохнул и стал расставлять тарелки. Красивый, идеально белый фарфор. В его квартирке такого не было. Была пара тарелок разного цвета. Одна была немного надколота. Но Рей никогда, если не считать того, первого раза, не приносила ничего, чтобы хоть как-то изменить интерьер его квартиры – знала, что это его расстроит. Она приносила только себя и свою любовь. Иногда могла зайти за какими-то продуктами. Очень редко. И всегда смеялась, говоря, что купила яблоки в магазине, который их познакомил.

Мужчина грустно улыбнулся своему изуродованному шрамом отражению в тарелке. Он бы многое отдал сейчас, чтобы кушать самую простую еду из надщербнутой миски, если бы Рей сидела с ним рядом и счастливо улыбалась.

Девушка, закончившая разогревать еду, развернулась. И её сердце болезненно сжалось, когда она увидела, как Бен накрыл на стол. Он рассадил их максимально на разные концы стола. Пытался, в этот раз, играть по правилам. Глядя в его хмурое, замкнувшееся лицо, Рей впервые задумалась – а каково ему в её присутствии? Каково было смотреть на неё, возможно, любить – это было почти очевидно, если бы она захотела признаться в этом сама себе - и знать, что тебя ненавидят? Каково ему покупать ей вещи, которые ничего не искупят? Смотреть на неё и знать, что это в последний раз. Знать, что он даже не сможет коснуться её. Смотреть и быть уверенным, что не увидишь и намека на взаимность.

Это всё, действительно, стоило прекратить. И ради него тоже. Никто не должен так страдать. Даже грешники.

- Заберешь еду? – Предложила она немного теплее, чтобы скрасить мрачность и неловкость момента. На самом деле, он же мог сесть немного ближе – всё было бы в порядке. Но, видимо, её пламенная речь и это обвинение, которое она бросила ему в лицо впервые, спустили его с небес на землю.

Рей покрутила бутылку, которую он принёс. Именно тот год и тот сорт, как она попросила. Идеально к сибасу. Неидеально к вечеру. Зная, что поступает неправильно, Рей достала декантер и занялась процедурой аэрации. Бен немного удивился, когда она достала два бокала. Она собиралась пить с ним?

В эту секунду он понял – с неприятным холодком – ей что-то нужно. Что ж, могла бы так не стараться. Он бы отдал всё и так. Без декораций. Без спектакля. Но, видимо, Рей считала, что чудовище тоже стоило задабривать.

Правда, они не были в сказке. Он не был чудовищем, несмотря на свой шрам. Он был всего лишь насильником. Это же «существенно» меняло всё.

- Бен, у меня к тебе дело, - Рей, сев за стол, не стала ходить вокруг до около. Интересно, она хоть осознавала, насколько становилась похожа на своего деда? Тот тоже не любил затягивать увертюры. – Я хочу, чтобы ты отдал Сноуку своей сервис.

- Ты правда этого хочешь? – Он отпил вино. Давно уже не водил машину после того, как выпьет, но сегодня был особый случай. Сначала детский день рождения – чужая семья, чужое веселье, чужой дом, а теперь этот ужин с Рей, которая несколько раз подчеркнула – на этот раз всё.

Просьба Рей удивила его тем, что он не ощущал в ней испуга. Она попросила не потому, что увидела, что угроза Сноука может причинить ей вред. Даже сейчас, когда поняла уязвимость своего дома. У неё был какой-то свой план.

- Да.

- Хорошо. – Кивнул Бен и ничего при этом не почувствовал.

- И всё? Не будет вопросов? Условий? Ничего? Просто «хорошо»?

- Раз надо – значит надо, - может, так будет проще. Он отдаст сервис Сноуку и выкупит безопасность Рей. Будет спокоен. Возможно, уедет из страны. Сделает нормальный поступок и попробует начать всё сначала. Снова. Знал, что от себя, конечно, не убежать, но и встреча с Рей не оставила иллюзий, которые он себе позволял все эти годы.

Рей молчала. Ощущала себя неловко. Неправильно. Будто она им воспользовалась, а он понял, но принял, потому что был виновен.

- Помнишь, я говорила о заказчике, которому Сноук перешел дорогу? – Что ж, по крайней мере, он мог знать правду. Почему бы и не поделиться, не называя имен.

- Да.

- Это мужчина. Его дочь два месяца назад сбила машина, и он пришел к нам, потому что наша империя годами сопровождала его бизнес. Были у него определенные дела со Сноуком, и они не поделили что-то. Заказчик уверен, что тот виновен. Но вот беда – машина была угнана за неделю до преступления и никто её не смог найти. Мы думаем, что он где-то перебивает номера кузовов, и потому авто нельзя идентифицировать, но гаражи непросто найти. А тут… такой шанс. Можем поймать его. Ясно, что за убийство девочки его не посадят, но за угон машин, за грабеж и прочее – могут. Потому…

- Ты же не будешь всё это вести сама? – Внезапно резко спросил Кайло. Его все устраивало. Устраивало отдать сервис. Устраивало, что Сноук мог сесть, а значит, не угрожать Рей. Не устраивало то, что девушка пыталась засунуть голову в осиное гнездо. Воевать со Сноуком – это не сажать насильника. Или убийцу. Это опасней.

- Дело машстабное, над ним работает очень много юристов разного ранга, но защиту в суде вести буду я. Это моя работа. Хороший виток в развитии карьеры.

Кайло удивило, что она сказала о своей карьере, а не о справедливости. Да уж, лучше бы она осталась пианисткой. Это было красивее и безопасней. Но что он мог ей сказать? «Я не могу тебе позволить»? У него не было права что-то ей запретить.

- А что с твоей карьерой? Почему ты закончил её в тридцать? У тебя вроде травм не было?

Он знал, что это просто уловка – сменить тему, но кивнул.

- Я не рано закончил, Рей, я поздно начал. Вообще чудо, что в таком возрасте ты получаешь шанс. Я планировал ездить до тридцати пяти, а потом уйти в администрирование, но Форд решил уйти с ралли, а менять команду я не захотел. Понимаешь, я ведь всегда мечтал быть не просто гонщиком. Я всегда видел себя пилотом команды Форд, потому отказался от других контрактов и закончил карьеру.

Да уж, он был моногамен во всех своих привязанностях.

Остаток ужина прошел в каком-то натянутом диалоге о погоде. Рей хотелось зло смеяться. Вот куда они докатились. До погоды! Хуже было только начать обсуждать политику.

Когда они покончили с едой, каждый ощутил небывалое облегчение. Рей поднялась, чтобы убрать посуду. Собиралась сказать Бену, что ему пора, но он тоже уже встал:

- Давай помогу, - он уже потянулся, чтобы забрать тарелки, когда вспомнил, что ему нельзя к ней прикасаться, и резко одернул руки. Они посмотрели друг на друга. В эту секунду обоих пронзила боль. – Поставь. Я заберу. – Сказал мужчина совсем тихо.

- Я сама донесу пару тарелок до посудомойки, - возразила Рей. Он снова это делал. Снова пытался заботиться о ней. Она не должна была этого позволить, потому сложила все сама. Затем развернулась.

- Спасибо за Сноука. Я знаю, что этот сервис был важен.

- Не важен, - покачал головой Кайло. У него не было ничего важного в этой жизни, кроме девушки, стоящей напротив. Он достиг многого, а по сути, остался все там же. Мальчишкой в темноте, дорожащим только ею. Только тогда ей не хотелось, чтобы он уходил. – Не стоит благодарности. И да-да, я уже ухожу. Не переживай. Спасибо, что поужинала со мной.

Это, правда, было великодушно с её стороны.

Рей стояла и смотрела на мужчину, который растерянно смотрел вокруг себя, будто ища предлог остаться на секунду дольше. Его силуэт сливался с полумраком. Это выворачивало душу Рей наизанку. Эта его… любовь к ней убивала. Она всё равно бы не смогла дать ему то, чего он так жаждал – не смогла бы дать прощение. Или взаимность.

- Прощай, Бен.

- Рей… - она знала, что он хотел сказать. Видела по глазам целый вечер.

Девушка покачала головой и подошла ближе. Ради них обоих теперь ей придется быть жестокой. Потому что только жестокость была честной. Большего предложить она не могла.

- Знаешь, на криминалистике много лет спустя я узнала, что девяносто шесть процентов жертв всех преступлений знают своих убийц, насильников или грабителей. Девяносто шесть, Бен! Представляешь? И каждый раз я спрашивала себя – почему ты? Хотела отдать все за то, чтобы быть просто девчонкой, которую изнасиловал какой-то псих в переулке, когда она шла домой. Это было бы больно, но это бы не убило меня. А ты убил. Я ведь так любила тебя. Так любила. Я же просто хотела быть с тобой. А ты вырвал мою душу из тела в ту ночь. Хуже всего то, что все жертвы насилия винят себя в этом. Я никогда не снимала ответственность с себя за то, что случилось. Я… я ведь могла бы согласиться и ничего этого бы не случилось. В конце концов, я столько раз сама тебя провоцировала… ты и касаться-то меня не хотел вначале, будто предвидел…