Басовитым эхом пророкотало предупреждение гримтурсов. Лавина!

– В укрытие! – Охотник затрубил к отступлению.

Воины бросились под скальные выступы, в выемки, в пещеры, закрывая лица шарфами. Николас снова заслонял их ветрощитом, растягивая его, насколько было возможно. Отчаяние придавало сил.

Ревя обезумевшей волчицей, с вершин летели снежные клубы. Они разрастались вперёд и в небо – снежная пыль подлетала во все стороны.

Лавина волокла за собой камни и опрокидывала иссушенные Мраком деревья. К вжимавшимся в скалы воинам будто протягивались белые руки, опаляла холодом. Комки снега барабанили по щиту. Вздымаясь вверх, сквозь воздушную преграду просачивалась ледяная крошка. Она набивалась в рот и нос, залепляла глаза, сыпалась за пазуху.

Чуть-чуть бы продержаться. Воины смотрели на предводителя испуганно. Из носа текло, колени дрожали, мышцы натягивались в струну, внутренний резерв истощался до предела.

Пару тягостных мгновений, и лавина прошла, оставив за собой горы взрыхлённого снега.

Николас рухнул на колени. В глазах темнело, глухота сдавливала уши.

Воины несмело выглядывали из укрытий и собирались на ночлег. Охотника подняли под руки и повели к месту отдыха.

– Скольких потеряли? – спросил Николас у Асгрима, когда пришёл в себя у костра, закутанный в тёплые одеяла.

– Четверых утянул Мрак, трое не успели укрыться от лавины. Их тела уже откопали, но… – туат отвёл взгляд. – Парни роют могилы.

Николас прикрыл лицо руками. Асгрим подсел ближе и вручил ему миску с горячей похлёбкой.

– В первый раз воинов теряешь?

– Нет. Но каждый раз надеюсь, что обойдётся без этого, – нехотя ответил Охотник.

– А лет-то тебе сколько?

– Двадцать три.

– У нас в этом возрасте только-только к охоте допускают под присмотром старших.

– Тем, кто родился после войны, взрослеть пришлось быстро, чтобы занять место павших воинов. Я справлюсь. Должен справиться, пока не появится мой преемник.

– А если его не будет? В легендах говорится, что Вечерний Всадник – предвестник конца.

– Значит, появится кто-то другой. Застывшее время двинется вперёд, река вновь наполнит русло и потечёт к океану. А я, наконец, отдохну, – усмехнулся Николас невесело. – Ветер дует с запада. Завтра будет пурга. Придётся снова искать укрытие.

– Раз ты сам так говоришь. Но боюсь, тебе понадобится более продолжительный отдых, – примирительно ответил Асгрим. – Пойду передам приказ остальным.

Охотник оказался прав. Не успели они укрыться в ущелье, как начался буран. Густые хлопья кружили в воздухе, стенал ветер, заглушая даже шёпот Мрака и навевая тревожные сны. На следующий день снова слышались отголоски лавин. В лагере разговаривали мало: первые потери поубавили боевого настроя, хотя Охотник старался поднять дух рассказами о подвигах Сумеречников.

На второй день непогода немного унялась. Асгрим выбрался в разведку вместе с небольшим отрядом туатов. К вечеру он вернулся, докладывая, что Мрак остановил бегство.

– Завтра надо атаковать, иначе нас накроет. Позволь мне повести наступление, ты ещё слишком слаб.

– Но Мрак уже убил четверых. Вполне возможно, он догадался о нашей хитрости и не будет уже таким трусливым. Если нападёт, вы не отобьётесь, – покачал головой Николас.

– Придётся рискнуть.

Охотник не стал перечить. Он старался восстановить резерв как можно быстрее, но чтобы биться хотя бы вполсилы, требовалось ещё пару дней.

Тусклым сумеречным утром с Асгримом пошли туаты и добровольцы из людей, которые показали себя самыми смелыми и стойкими. Дожидаясь их, Николас перепробовал все техники. В следующий раз он воинов не отпустит. Как в глаза их близким смотреть, если что-то случится?

Вернулся отряд в кромешной тьме. Оставшиеся ждать на биваке уже проглядели в ночь глаза.

– Отогнали подальше от лагеря, – бодро сообщил Асгрим, хотя вид у воинов был изнурённый. – Двое ушли. Боюсь, они намеревались это сделать ещё с прошлого раза.

Николас отрешённо уставился в огонь. Надо торопиться, иначе действие кристаллов ослабнет.

– Сколько переходов до заледенелого моря?

– Полторы недели, если без задержек, – ответил Асгрим.

На следующий день они снова двинулись в путь. Напоровшись на звёздный клинок, Мрак бежал. Воины двигались куда более решительно. Либо он, либо они.

На северных отрогах всё чаще попадались следы огромных лап. В предгорьях повстречался табун диких ненниров. Мелкие похожие на песцов мердабады выскакивали из-под копыт, вдалеке мелькали силуэты косматых йети. Жизнь возвращалась в Полночьгорье вместе с отступлением Мрака. Впрочем, восстанавливаться природе придётся долго.

В тундре воинство растянулось цепочкой, чтобы покрыть как можно большее расстояние и не дать Мраку просочиться обратно.

Были ещё потери: от лавин, от обморожений и падений. Поддавались на предательский шёпот утомлённые до смерти люди и туаты. Хоронить их приходилось тут же, в снегу и льдах. Чем ближе отряд подбирался к Заледенелому морю, тем яростнее огрызался Мрак.

К началу весны показалась кромка расходящегося лучами льда с застывшими волнами-торосами. Наконец, выглянуло солнце, день стал настоящим, а не едва просветлевшими сумерками. Отчётливее слышался грохот. Измождённые ненниры неуклюже ступали по скользкой поверхности. Верхом отряд преодолел не больше двух-трёх миль, когда лёд затрещал. Пару миль воины пешком уводили Мрак в Нордхейм.

– Поворачиваем! – крикнул Асгрим. – Тёплое течение истончило лёд настолько, что дальше мы утонем.

– Ступайте! – отдал приказ Николас. – Я припугну его, чтобы надолго запомнил.

– Погоди! Ты же рассчитывал на это с самого начала! – предводитель туатов хлопнул себя по лбу.

– Я благодарен вам за помощь, но дальше должен действовать сам. Смотри, как Мрак скалится. Без боя он не сдастся.

– Но ты погибнешь!

– Не говори так, пока я жив. Уводи всех. Вели не оглядываться, иначе Мрак превратит их в соляные столбы. Подождёте меня на берегу. Если через три дня я не вернусь, уходите. Если увидите, что Мрак приближается, уносите ноги.

– Знаешь, что жена сказала мне перед уходом? Что ты безумен, но в этом твоя сила. Надеюсь, она права, потому что с большим безумием, чем сейчас, я не сталкивался.

– Не прощайся со мной, воин из-под холмов. Мы обязательно ещё встретимся.

Войско нехотя разворачивалось. Никто не смел смотреть назад. Видно, Асгрим хорошо их припугнул.

Николас сбросил с себя плащ и кафтан, оставшись в рубашке матушки Умай. Под белые перья холод не проникал.

«Я знаю, почему ты не уничтожил отряд, хотя давно догадался о нашей хитрости. Заманивал в ловушку? Так нападай, я готов к последней битве!»

Словно услышав его мысли, Мрак протянул к нему острые щупальца. Голоса наседали всё неистовей.

Фиолетовый клинок со свистом рассёк воздух, обрубая ближние пики. Враг атаковал снова и снова, каждый раз всё более остервенело. Тени окружали. По телу пробежала дрожь, как во время битвы с Аруином. Кожа горела, рвались мышцы, ломались кости.

Николас двигался так быстро, словно стал ветром, бушующим и безудержным. Мрак свернулся клубком и чёрным туманом пополз к берегу Нордхейма.

Расставив руки в стороны, Охотник подпрыгнул. За спиной распахнулись крылья. Отталкиваясь от воздуха мощными взмахами, Николас взмыл в сумеречное небо. Мороз щипал кожу, но в жилах словно текла раскалённая лава и обогревала его. Самая первая встреча вела его к этому. Надо ударить сверху в самое сердце и оставить во Мраке такую рану, чтобы тот зализывал её ещё полторы тысячи лет и носу не казал из своей темницы.

Стремительно набирая высоту, Николас двигался к северу. Оказаться бы посередине чёрного пятна, а потом рухнуть на него коршуном.

Очертания тучи внизу складывались в знакомое лицо. Лицо Белого Палача. Алые глаза полыхали ненавистью. Рот распахивался бездонным провалом. Вверх устремился язык. Шепчущие голоса замолкали, звучал лишь один, хриплый, зловещий: