— Я сказал: мог бы предупредить! — говорит он громче, со сталью в голосе, я едва заметно хромаю, нога уже почти не болит. Гребаные допросы, ненавижу бить кого-то, как маггл, люблю играть хорошего детектива, но метка пожирателя определяет роли. Ведь волшебники больше боятся тех, кто был отмечен Тёмным Лордом, а магия не всегда пугает их должным образом. Стандарты ведения допросов у нас достаточно размыты,.

— Какого хрена ты молчишь? — орет Поттер рядом со мной, и я морщусь, высокий мужской крик ещё стоит в моих ушах.

— Какого дементора, ты так орёшь, Потти — отвечаю я хриплым, сорванным голосом.

Все замирают и смотрят на меня слишком пристально. Они подмечают моё состояние, вопросы, которые они боятся задать, повисают в воздухе.

— Что случилось? — говорит он, голос его спокоен, но по связи я чувствую, что он испуган.

— Допрос, — устало говорю я и, махнув рукой, иду в центр построения.

— Тебя допрашивали? — удивленно спрашивает Поттер, и его страх мешается во мне с моим же раздражением.

Я смеюсь и останавливаюсь в центре построения.

— Если бы меня допрашивали, я бы не пришел сюда. Я бы вообще больше никогда никуда не пришёл.

Поттер сверлит меня взглядом, вокруг меня сжимается странная атмосфера.

— Ты уверен, что сможешь работать?

— Если бы я был не уверен, меня бы здесь не было, — огрызаюсь я.

***

Опять заброшенный дом и, на этот раз, проклятая мантия и ожерелье. Мы обыскиваем пустой дом от подвала до крыши и не находим больше ничего, хотя я знаю, что должно быть ещё что-то. Я хожу по комнатам и рассматриваю книги, выстроившиеся ровными рядами, запах плесени и затхлости пропитывает всю одежду. Я слышу, как ко мне нерешительно подходит человек и, не оборачиваясь, говорю.

— Что ты хотел, Аксель?

Аврор охает, но быстро справляется с собой.

— Я хотел спросить, можно ли перевестись к вам в отдел?

— Думаю, нет, Аксель, — спокойно говорю я и тянусь к одной из книг, кажется, что с ней что-то не то.

— Но ведь вы проводите допросы, а я в этом очень хорош, — говорит он, и я чувствую его наивное желание показаться крутым. После встречи в баре я проверил его ещё раз, но не нашел ничего подозрительного. Конечно, данные были собраны силами Аврората, но мне нет резона им не верить, и я пытаюсь успокоить внутреннюю подозрительность.

— Аксель, эти решения принимаю не я. Я обычный сотрудник отдела.

Он подходит ко мне так близко, что я могу дотянуться до него рукой. Такой молодой и такой наивный. Мне кажется, что я никогда таким не был, кажется, что моя молодость закончилась где-то очень давно, между четвертым и пятым курсом Хогвартса. А дальше был только страх, желание выжить и всевозможные виды лжи и манипуляций. Мои пальцы замерзают, и я на секунду закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на реальности, а не на том, что было.

— Но, вы же знакомы с главой Отдела тайн, вы можете рекомендовать меня, — говорит настойчивый мальчишка.

Я открываю глаза и ошеломленно смотрю на аврора.

— Я никак не влияю на Лукаса Фовеля. И я могу рекомендовать кого-то, только если в этом будет необходимость, сейчас необходимости нет. Тем более, моё мнение не может быть решающим. Такие решения глава Отдела принимает один.

Я слышу тихие шаги, их я узнаю из тысячи, это Поттер слушает наш разговор и медленно идёт к нам.

— Говорят, что у вас роман с вашим начальником, — говорит заливаясь румянцем аврор, — Я могу вам…

Холодный огонек ярости вспыхивает во мне и почти сразу же гаснет, когда я чувствую на себе взгляд Поттера.

— С кем у меня роман, моё дело, а не Аврората, — говорю я холодно и пристально смотрю в глаза аврору, — Но если ты мне предложишь такое ещё раз, я вырву тебе язык, ты меня понял?

Парень отшатывается и прячет взгляд, уходя, в дверях он сталкивается с Поттером, от чего краснеет ещё больше и несётся куда-то на улицу.

— Значит не дело Аврората? — холодно улыбается Поттер, шагая в комнату.

— Да твою же маму Моргану, Поттер, — устало говорю я и опираюсь спиной на книжный шкаф, — Что же вам всем от меня надо?

— Я не знал, что ты участвуешь в допросах, — говорит он, подойдя ко мне совсем близко.

— Ты ничего обо мне не знаешь, Поттер, — высокомерно отвечаю я. Он опирается рукой на шкаф и немного касается моего плеча, всё тело вмиг прошивает разряд.

— Как давно ты спишь с главой Отдела тайн?

Я приближаюсь к его губам и выдыхаю:

— Не твое дело, с кем я сплю, — моё дыхание на его коже, мой взгляд на его губах, и через китель невыразимцев я чувствую исходящий от него жар. Браслеты дергаются на руках, за задворках сознания я чувствую его злость, ревность, болезненное желание завладеть и сделать больно. Он хочет подчинить меня, хочет причинить мне всю ту боль, которую я причиняю ему своим поведением, но я не могу ничего дать ему, кроме быстрого перепиха. Последний человек, которого я подпустил к себе слишком близко, только недавно умер на допросе в Отделе тайн. Мои мысли пытаются уплыть к Липу, но Поттер резко сокращает расстояние и жёстко целует меня, моя голова вжимается в книжные полки, его рука держит меня за горло. Я чувствую, что теперь-то моему голосу точно конец, потому что, он сжимает слишком сильно и слишком болезненно, перед глазами начинают плясать звезды. Мне совсем не хочется сопротивляться, и тьма поглощает меня, как только он разрывает поцелуй, укусив на прощание меня за губу.

***

Просыпаюсь я в полумраке палаты больницы святого Мунго. Небольшой ведьмин огонек мерцает в углу, над креслом, но в палате никого нет. Я с облегчением вздыхаю и через секунду опять проваливаюсь в сон. Как же хорошо ощущать, что тебя никто не ждёт, и тебе не нужно ничего говорить и оправдывать чьи-то ожидания. Только утром я прихожу в себя окончательно. В кресле сидит Лукас Фовель, закинув ногу на ногу, и читает пророк.

— Что пишут в пророке этим утром? — хриплю я.

Фовель вздрагивает и смотрит на меня.

— Клянусь Мерлином, Малфой, я убью Поттера, — глава Отдела тайн аккуратно складывает газету и кладет её на подлокотник кресла.

— Что случилось?

— Этот идиот чуть не задушил тебя, — холодно говорит он и встаёт, к моей кровати он подходит быстро и садится на край, — Я размажу его.

В тишине палаты его голос особенно звонок и страшен, в мгновение ока я покрываюсь мурашками. Глаза его опасно горят, весь его облик сквозит едва скрываемым гневом.

— Это были наши разборки, — хриплю я в ответ, — Не нужно сюда вмешивать работу. Это личное.

— Но вы были на задании, — говорит начальник, качая головой.

— Это не важно, — отмахиваюсь я.

— Он не должен так поступать.

Я лишь взмахиваю рукой и начинаю надрывно кашлять.

— Что с моим голосом? Почему его не вылечат?

— Колдомедики пробовали, но говорят, стандартные методы не работают, — обеспокоенно говорит Фовель, смотря на меня. Его серые глаза смотрят внимательно и сочувственно. Редко когда я мог увидеть столько эмоций, за один разговор с ним. Сейчас он едва владеет собой, и такая перемена беспокоит меня больше, чем мое состояние.

— Думаешь, этого связано с браслетами братства? — спрашиваю я, сразу же всё понимая.

Он только кивает и задумчиво смотрит в окно палаты. Спустя несколько минут он переводит взгляд на меня и говорит:

— Попробуй позвать его через браслет. Проникнуть в его разум, увидеть его глазами, — его слова выверенные и четкие, — тренируйся, пока ты тут. Но ты не сможешь вернуться на работу, пока не вернется голос.

Я киваю и откидываюсь на подушку.

— А отсюда я могу уйти?

— В любое время, — говорит Лукас, вставая и направляясь к двери, — Только оставь свои координаты и держи камин открытым для меня.

Он уходит, и я смотрю в окно, отмечая про себя, что, наконец, получил отпуск. Но это не радует, наоборот, возможность Поттера влиять на меня раздражает. Но я знаю, как работают артефакты такого толка, я умею с ними ладить, и то, что какой-то шрамоголовый научился с ним работать раньше меня, раздражает просто безмерно. Я вспоминаю, как когда-то в своем кабинете он почти полностью повторил мои мысли, и вздрагиваю. Видимо, сильные эмоции делают меня открытым.