Марс закончил свой рассказ. Сергей сидел рядом, сжимая руки в замок, отчаянно борясь со слезами, которые теперь резали его глаза будто острые ножи.
–Что, плакать охота, хозяин? – спросил Марс, будто прочитав его мысли. Сергей ничего не ответил, но первая слеза уже скатилась по щеке.
–Прости меня, Марс, – шептал он едва слышным голосом, – прости, пожалуйста, Марс, прости…
–Да ладно тебе, хозяин. Я понимаю…
Теперь Сергей его перебил:
–Нет. Я предал тебя, Марс.
Тут слезы хлынули из его глаз двумя водопадами. Он пододвинулся к псу, сидевшему рядом, обнял его за шею, откнулся лицом в его короткую черную шерсть и зарыдал:
–Прости, прости…
–Поплачь, хозяин, поплачь. Нужно поплакать как следует, давай…
Сергея катили на каталках по коридору больницы к лифту, чтобы спустить морг, который находился на цокольном этаже. Молодая девушка, медсестра, упершись своими маленькими хрупкими ладонями в холодные металлические ручки каталки, толкая ее вперед, старалась не смотреть на прикрытое белой простыней лицо. Спасти этого мужчину им не удалось: когда машина доставила его в больницу, он был уже мертв. Остановка сердца. Так иногда бывает с людьми, которые много пьют. Патологоанатомы назовут точную причину смерти.
Остановившись у лифта, девушка нажала на кнопку вызова и стала рядом с каталкой. Ей казалось, что боковым зрением она видит какое-то движение, но убеждала себя, что ей это все мерещится. А потом, когда он уже была уверена, что ей это все-таки не мерещится, повернула голову. По белой простыне, накрывавшей лицо умершего, расползалось два серых мокрых пятна. Откинув простынь, она увидела, что умерший весь в слезах.
–Кто-нибудь! – крикнула она и тут же из-за угла показался доктор в белом халате и очках с черной оправой.
–В чем дело?
–Он…он плачет.
Доктор взглянул на умершего, натянуто улыбнулся, стараясь успокоить молодую девушку, только что закончившую колледж. Большой и указательный палец он положил на шею:
–Не беспокойтесь. Так иногда бывает, когда…
Тут глаза доктора округлились от удивления. Под холодной кожей он чувствовал пульсацию.
–Пульс! – крикнул он. – Скорее…
В этот момент глаза покойного открылись, зрачки бегали от медсестры к врачу, которые с круглыми от ужаса и удивления глазами смотрели на него.
–Где я? – едва слышно прохрипел он.
Медсестра закатила глаза и упала в обморок.
Ноябрьский дождь барабанил по крыше автозаправки холодными мокрыми пальцами. Сергей сидел на своем рабочем месте в углу и читал книгу. Кассирша напротив, стоя за кассой, пристально смотрела на него. Боковым зрением Сергей это почувствовал, поднял взгляд и посмотрел нее.
–Прекрасно выглядишь сегодня, – сказал он, улыбнувшись.
Кассирша, на бейдже которой было написано «Валентина» залилась красной краской и смущенно улыбнулась. Сергей улыбаясь встал со своего места и прошел к выходу.
Подкурив сигарету, Сергей осмотрелся. Все то же пустынное шоссе, все тот же дождь.
–Гав! – раздалось у самой ноги Сергея, отчего он слегка подпрыгнул. Перед ним сидел средних размеров пес с белой шерстью, мордой лабрадора, ушами немецкой овчарки, крючковатым длинным хвостом – Блохастик.
–Ты чего пугаешь меня так? – добродушно спросил у него Сергей. –После нашей последней встречи, я и так на том свете побывал.
Пес смотрел на него преданными веселыми глазами и вилял хвостом.
–Как же мы с тобой похожи, Блохастик… – проговорил задумчиво Сергей. – Оба грязные, брошенные и никому не нужные.
–Гав! – подтвердил Блохастик.
Сергей смотрел на собаку и вспоминал Марса. Наверное, этого пса тоже кто-то бросил тут. Оставил умирать на дороге за ненадобностью. Как теперь весь мир бросил его самого.
–Не уходи никуда далеко, – пробубнил Сергей псу. –Сегодня пойдем домой вместе.
Злая учительница
Никита подошел в назначенное время, когда его наручные часы показывали 19:52. Немного раньше, чем они обозначились со Стасом в школе. Но лучше раньше, чем опоздать считал Никита. Обозначенным местом была детская площадка во дворе Стаса, которая сейчас была абсолютно пуста. Начало ноября выдалось теплым по осенним меркам, но в такое время на улице было все-таки холодновато для игр на площадке. Никита смотрел в многочисленные окна пятиэтажки, в которой жил Стас, чтобы как-то скоротать время до прихода его товарища, предугадывая что сейчас может происходить в том или ином окне, на которое падал его взор. Ровно в 20:00 железная серая дверь подъезда открылась с характерным писком домофона и из темноты появился знакомый Никите высокий и худой силуэт Стаса. Легким припрыгом он спустился по ступенькам крыльца и вышел в свет уличного фонаря – в отблеске желтого света его серые глаза пылали огнем азарта. Он легкой походкой подошел к Никите, вытащил из кармана джинсов правую руку и играючи протянул другу. Никита крепко пожал ее, несмотря на то, что они виделись всего несколько часов назад.
–Готов? – интригующе спросил Стас, улыбаясь ртом и глазами.
– Ага, – слегка неуверенно произнес Никита.
Стас уловил это, но виду не подал. Если бы он сейчас начал спрашивать о настрое своего друга, то вполне вероятно, что тот мог и соскочить с того маленького дельца, что они замыслили днем на перемене в школе. Никита тоже почувствовал, что его дневная решимость была потеснена вечерней сомнительностью. Беда была в том, что ночью мысли срываются с цепи и начинают больно кусаться. И теперь они кусали Никиту с выкриками: «А вдруг вас заметят?», «А вдруг у вас из-за этого будут сильные неприятности как со стороны школы, так и от родителей, если все узнают, что вы задумали?» Но похоже это никак не относилось к Стасу: его мысли были на цепи и спокойно спали в будке, не доставляя ему никакого дискомфорта, глаза его были полные решимости. Никита завидовал Стасу за его качества. Оба друга почувствовали настрой друг друга, но оба не стали ничего говорить по этому поводу, каждый в своих интересах: Никита боялся прослыть в школе трусихой. Поэтому после крепкого мужского рукопожатия, они поровнялись друг с другом и пошли в нужном им направлении, каждый в своих мыслях.
К нужной точке дворами они подошли в 20:26. Стоя у забора школы, они осматривали каждое окно на наличие хоть каких-то движений в них, но все было напрасно – все окна были черными квадратами, в которых ничего не было видно. Так и должно было быть, они дали фору учителям аж в пол часа, чтобы все, даже запозднившиеся, успели уйти, оставив школу абсолютно пустой, не считая охранника, сидевшего на первом этаже у главного входа.
–Погнали? – спросил Стас?
Как же Никите сейчас хотелось ответить «Нет». Произнести это простое короткое слово, развернуться и пойти домой, заварить себе чая и смотреть какой-нибудь фильм. И бог с ним с этими оценками и приближающимся концом четверти. Пусть у него будет куча троек в четверти. Ведь то, что они задумали – полное безумие, которое даже если и пройдет гладко, то все равно будет сразу же рассекречено учителями, ведь они их явно недооценивали. Или переоценивали себя. В любом случае сейчас, в отличие от большой перемены в школе, план казался невероятно отчаянным. Однако он все равно ответил «Да» и сложил руки в подставку для ног Стаса. По их плану, который они тщательно проработали в школе, первым через школьный забор должен был лезть именно Стас, потому что он был гораздо худее Никиты, который с пятого класса стал сильно набирать в весе и сейчас уже слегка переваливал норму со своими семидесятью килограммами на сто семьдесят два сантиметра роста. Забравшись на забор, Стас должен был сверху помочь Никите взобраться. С этой частью плана у них прошло все гладко, и уже спустя минуту они были на территории школы.
–Так, теперь очень медленно и незаметно, – скомандовал Стас, будто капитан отряда разведки. Никита в ответ лишь кинул головой. Ему было очень страшно, и он сильно корил себя за то, что ввязался в эту безумную авантюру.
