– Так что я должен ей говорить? – раздраженно спросил он. – Она посчитает странным мой беспричинный отъезд из поместья. Я же здесь работаю.

– Скажите ей, что хотите увидеть Беа, – предложила леди Гвин и тут же покраснела. – Я имела в виду Беатрис. Скажите маме, что хотите присутствовать на балу, где вашу сестру будут представлять как герцогиню, новую жену Грея. – Леди Гвин хлопнула в ладоши. – Да, это подойдет идеально! Мама очень обрадуется.

– Но Беатрис посчитает это подозрительным, – проворчал Джошуа. – Она знает, что я терпеть не могу толпы людей.

И его сестра также знала почему.

– С вашей сестрой я сама разберусь, – улыбка леди Гвин стала дерзкой. – Я ей опишу, как вы тут без нее страдали со времени ее отъезда, вам было ужасно одиноко во вдовьем домике, где должна жить вдовствующая герцогиня, и что вы просто должны были увидеть ее в минуты ее триумфа, когда она предстанет во всей красе.

Джошуа с подозрением посмотрел на леди Гвин.

– Беатрис рассмеется вам в лицо, если вы начнете толкать перед ней такие речи. Она гораздо лучше меня знает.

Хотя ему на самом деле было одиноко и он скучал по сестре, но он не собирался признаваться в этом высокомерной даме. Да и Беатрис тоже.

– О, хорошо. Мне придется придумать какое-то более достойное для мужчины оправдание, что-нибудь мужественное, – дразнящим тоном сказала леди Гвин, потом улыбка у нее исчезла. – Не может быть, чтобы мужчина скучал по своей сестре. Боже упаси! Правда, Торн?

Торнсток сурово посмотрел на нее.

– Следи за языком, мегера. Я не хочу, чтобы Вулф отказался от работы, даже не приступив к ней.

– И на этой ноте, как я считаю, я должна вас покинуть, – холодно произнесла леди Гвин. – Мне нужно собирать вещи, а майору, несомненно, надо решить вопросы со слугами, которые работают под его началом, и Шериданом. – Она повернулась к Джошуа: – И, майор Вулф, если не возражаете, я хотела бы кое-что обсудить с вами с глазу на глаз перед тем, как вы отправитесь во вдовий домик.

Он резко кивнул и последовал за ней в коридор.

– Сюда, – показала Гвин, заглянув в голубую гостиную, потом завела его внутрь и закрыла дверь.

Он остановился на пороге.

– Мне кажется, что правила приличия не допускают такой интимности, ваша светлость.

– Чепуха! Это только на минутку. Я не хочу, чтобы мой брат вмешивался в наш разговор. Он и так уже сильно вмешался. – Она приподняла свою красивую бровь. – Кстати, когда вы так произносите «ваша светлость», обращение звучит очень саркастически.

– В будущем я попытаюсь произносить эти слова более уважительно, – ответил Джошуа, хотя на этот раз не смог скрыть сарказма.

– Я не это имела в виду! – запротестовала леди Гвин. – Вы прекрасно знаете, что вы не слуга.

– Позволю себе не согласиться. Ваш брат назвал меня егерем не один раз, а целых два. – Когда она поморщилась, Джошуа стал говорить более мягким тоном: – Вы можете не думать так обо мне, но Торнсток определенно относит меня к категории слуг. И у него для этого имеются веские основания. Я выполняю работу егеря. А сейчас я только что заключил соглашение, по которому буду выполнять работу вашего телохранителя в Лондоне. Поэтому очевидно, что я не возражаю против найма на работу вашей семьей. И меня это не беспокоит.

Это была откровенная ложь. Его это на самом деле беспокоило. Ему хотелось заниматься чем-то более достойным и стоящим, чем псарней и покрытым лесом участком в герцогском поместье.

– Как скажете, – вздохнула она. – Но я не это хочу обсудить. После того как мы приедем в Лондон, я хочу, чтобы вы научили меня стрелять.

Джошуа выругался себе под нос.

– Потому что ваш брат мудро отказался это делать?

Леди Гвин небрежно взмахнула рукой.

– Он, как обычно, преувеличивает, а мне надоела его гиперопека. Но вы же научили стрелять Беатрис, так почему бы вам не обучить и меня?

Джошуа скрестил руки на груди.

– Я обучал Беатрис стрелять, потому что это было необходимо: она время от времени оставалась на ночь одна в нашем доме, и я хотел обеспечить ее безопасность. Но почему-то я сомневаюсь, что если дать вам в руку заряженный пистолет, то кто-нибудь будет в безопасности, включая вас саму.

– Ну, тогда у меня есть для вас сюрприз, майор, – Гвин тряхнула головой. – Если вы не согласитесь научить меня стрелять, то я сейчас вернусь в кабинет и скажу, что все-таки выбираю Торна. Пусть он сопровождает меня по Лондону. Вы мне нужны только, если будете делать то, что я прошу, по крайней мере, в этом случае.

Проклятье! Похоже, она не успокоится и своего добьется. Джошуа бы с радостью сейчас умыл руки и отказался выполнять ее просьбу, но тогда он лишится своего шанса поехать в Лондон, получив на это благословение Шеридана.

Или он может использовать проверенную временем тактику: изменение направления или небольшое отклонение от того, что ему навязывают. Хм. Это может сработать. У него в голове выстроился план.

Он кивнул, словно признавая поражение.

– Хорошо. Будут вам уроки по стрельбе.

На следующий день после Пасхи их компания отправилась в Лондон в комфортабельной карете Торнстока, как раз предназначенной для дальних путешествий. Гвин с матерью сидели с одной стороны, а Торн с майором напротив них. Для разнообразия Торн старался развлекать мать, загадывая ей загадки.

Гвин было гораздо интереснее наблюдать за майором Вулфом.

По правде говоря, Гвин с ужасом думала о предстоящем представлении высшему свету, пока Торн не нанял майора, чтобы их сопровождать. В тот день в кабинете она, конечно, дразнила гусей, но это было так весело и забавно, что она едва ли могла ждать, когда ей представится следующая возможность. Стоило ей начать поддразнивать майора, как он прекращал хмуриться, исчезало мрачное выражение лица, и он начинал говорить с сарказмом. Это означало, что ей удавалось задевать его гораздо сильнее, чем он показывал, что ее тогда удивило.

А сегодня ему снова удалось ее удивить. После всех разговоров об отсутствии приемлемой одежды Гвин ожидала увидеть Вулфа, по крайней мере, в военной форме. Но хотя его одежда, выбранная для путешествия, оказалась немодной (теперь мало кто из джентльменов носил пальто серого с голубоватым оттенком цвета и дымчато-серые брюки), он в ней выглядел так хорошо, что не слишком новый вид костюма едва ли имел значение.

Даже без военной формы сразу же было понятно, что это офицер. Все в нем кричало об этом: от локонов цвета черного дерева, которые он стягивал в хвост, до серых замшевых перчаток и черных кожаных сапог военного образца.

О, да она просто слюни пускала от этих сапог! Носок его правого сапога касался ее юбки, иначе в карете было просто не разместиться, а майор, похоже, не мог толком сгибать ногу в колене из-за ранения. Гвин жалела, что ей не хватает смелости, чтобы водить носком своего короткого сапожка по носку его высокого сапога. Может, тогда он протянул бы ногу ей под юбку, по крайней мере, достаточно для того, чтобы они могли касаться друг друга сапогами более… э-э-э… интимно.

Может, тогда он наконец взглянул бы на нее. Вулф уже целый час смотрел в окно, а Гвин не могла понять, что такого интересного он там нашел. Пасха в этом году была ранней, сезон тоже начинался рано, так что настоящая весна еще не пришла. На некоторых деревьях появились почки, но стояла сырая и холодная погода, и шерстяной плащ Гвин не спасал ее от этой сырости и холода даже в карете.

Гвин поежилась, и мать взяла ее руку в перчатке в свою.

– О, моя дорогая, у тебя руки холодные как лед! – воскликнула мама. – Мы обязательно должны купить тебе в Лондоне плащ потеплее. Да, этот очень красивый, надо отдать должное, но…

– Мой плащ прекрасно подходит для весны, мама, – сказала Гвин, не желая укреплять майора во мнении, что она испорчена и изнежена. – Кроме того, у меня практически не было возможности его носить, когда у нас начался траур. И я не собираюсь упускать эту возможность теперь, просто потому, что сегодня немного прохладно.