Я немного забылась и вернулась, только увидев среди направленных в мою сторону взглядов знакомые мне глаза. Может быть, я бы и в бассейн прыгнула. А почему и нет? То были Ира и Митя, с которыми я познакомилась на старой квартире Кристины.
Я подошла к ним и поздоровалась.
– Привет-привет. Лиза, приходи на нашу вечеринку в клубе «Звон» на бывшем колокололитейном заводе.
Мне вручили приглашения.
– Да, приходи, будет весело. Будет то-то, то-то и то-то.
Я слушала и не слушала одновременно. Больше удивляли их мимика и жесты. Говорили они странно и быстро. Были милы. Почему они позвали меня? Вот бы развеселить их.
– Я, разумеется, приду, и не одна, и все такое…
Они пили шампанское. Брызги от него усыпали стекло бокалов. На небе высыпало немного звезд. Мои знакомые были яркими. Я задумалась, не присесть ли мне к ним за столик ненадолго. Постеснялась, я почти не знаю их на самом деле. Знаю только, что им можно доверять. Мне было жалко с ними прощаться:
– Мне пора.
Снова съемки. На некоторых проектах встречала Глеба. Он был всегда подтянут. Все делал четко и без лишних движений, был со всеми обходителен и в тоже время держался достойно. Мне нравилось, как он снимает. У него какой-то другой подход к работе, нежели мой. И может быть, цели были другими, но результат и ответы на вопросы я не могла не оценить. Сложно было вообразить себе такой организованный мужской внутренний мир. Я как-то сразу начала уважать его. Иногда он обращался ко мне с вопросом, и потом внимательно слушал. Порой мы уходили от предмета рассуждения. Я сбивалась, и мне хотелось исправиться, наверстать упущенное. Странно, но казалось, что в тех разговорах было что-то важное и значимое. Если не для окружавших нас людей, то хотя бы для нас двоих. То, что могло показаться кому-то сложным, на самом деле было просто как элементарная частица.
Через некоторое время я стала замечать, что если долго его не вижу, то чего-то не хватает. Он как будто бы держал меня в тонусе духовном. Однажды я показала ему несколько своих фотографий, выполненных некоторое время назад другими фотографами, а он сказал, что в жизни я гораздо красивее, чем на этих снимках, и мой портрет можно сделать гораздо лучше. Я потом часто вспоминала те емкие формулировки, которыми он пользовался для своих высказываний. Я не могла не ответить ему взаимностью, набралась смелости и сказала, что мне это очень приятно, что я польщена и очень ценю его мнение.
Все это располагало к дальнейшему с ним общению, которое становилось все увлекательнее. Глеб затем решил, что мы можем встретиться не только на съемке, но и в нерабочее время, и предложил пойти вместе посмотреть один перформанс, который делал довольно модный в Москве артист со своим коллективом. Это происходило на клубной площадке центра. Перед началом мы решили перекусить вместе. Сели за столик, я ощутила его физическую близость, и, что удивительно, мне было комфортно и спокойно быть рядом с ним. Неожиданные беседы без тени обид и сомнений, казалось, что диалог безупречен. Мы очень хорошо понимали друг друга, о чем бы ни говорили. Закончив трапезу и обратив свой взор на зрелище, мы рассеяли внимание в пространстве перформанса и ощутили себя королями с полным порядком во всех внутренних и внешних делах.
Представление, как его называли, было на тему хаоса и единства материи. На сцене появились актеры. Я сразу же стала рассматривать костюмы. На некоторых были маски. Из угла выбегали в танце люди с нарисованными лицами и одеждой. Громко скандировали быстрые и четкие реплики. Все звуки утопали в музыкальном круговороте, и раздающееся как фон пение было напоминанием о людях, которые живут повсюду, рядом с нами, в то время как ежесекундно нас встречает новое рождение и новая смерть. Группа персонажей была одета как с иголочки. Мы с Глебом наслаждались их словами. Это символ доли порядка, который лишь изредка случался в наших мыслях. Я была рада смотреть на это вместе с Глебом. Все зрители казались мне нарядными и причесанными. Торжественная обстановка царила во мне, а в перформансе хаос буйствовал и уничтожал любое начинание, будь то приветствие героев или описываемый лучом круг. Светодиоды вспыхивали в заданной последовательности, затем тухли и оказывались забытыми. Однако для нас с Глебом все это стало законным началом отношений, которым, казалось, не суждено было погаснуть. Мне понравился перформанс тем, что, несмотря на огромное количество используемых средств и стилей исполнения, в целом все было довольно гармонично. Я впервые задумалась об отличительной черте моего времени. Эклектизм, впрочем, может носить лишь локальный характер.
По окончании действия публика стала расходиться. Кто-то из зрителей утомился и зевал, для нас же важность вечера была вне сомнений. Взаимное удовольствие от времени проведенного вместе заставило нас в итоге смутиться. Я не знала, как закончить этот вечер, и чувствовала напряжение. Глеб оставался уверенным в себе. Мне хотелось ему доверять. Он проводил меня до дома. У меня там была Кристина с show-room и новыми обоями. Мы все-таки сделали там ремонт, как и хотела того моя подруга. Я рассказывала эти смешные истории Глебу, и мы счастливо смеялись. Я поняла, как мне это дорого. На прощание Глеб поцеловал меня в губы. Я почувствовала нашу экзистенциальность. Любое ощущение волнения от произошедшего сменялось уверенностью в судьбоносности этого случая. Замкнув губы и руки, круг замкнулся.
Следующий день был выходным. Я вышла с утра во дворик с модным изданием. Мне не хотелось читать и смотреть съемки. Я устроилась на лавочке и запрокинула голову вверх. Передо мной было голубое небо. Весна была такой ранней и хрупкой. Глаза не могли оторваться от насыщенной и в тоже время прозрачной небесной краски, в которую был погружен наш мир. Все дома, деревья и скамейки, я с журналом расстелились перед весенней лазурью и были упоены ей. Замечали они или нет эту бесконечность? Небесная координата создана для того, чтобы ощутить счастье, как и человек существует для того, чтобы исполнить ее закон.
– На небе ни облачка, – сказала я, поднявшись к Кристине. Она все еще нежилась в постели, посмотрела на меня, слегка прищурившись, и серьезно вдруг говорит:
– Да, и птицы поют. Лиза, ты должна мне рассказать свои секреты, я волнуюсь.
Что-то я ей рассказала, что-то нет. Я стараюсь быть всегда откровенной, думаю, что прямолинейна в высказываниях от рождения. Но так как заметила, что это иногда оборачивается против меня, бывает, делаю усилие и намеренно что-то умалчиваю. В любом случае сложно держать все в себе. Кристина очень добрая, мне нравился ее взгляд на отношения. Она была верной, немного прагматичной, но способной сильно любить своего избранника. Мое отличие заключалось в том, что я придавала значение и знакам, и традициям, и стечению обстоятельств. Может быть, я была более серьезной в этом отношении, а может, и более счастливой.
Мы обнялись и пошли завтракать. Хотелось много работать. Кристина предложила сделать съемку с одеждой ее марки. Да, нужно потрудиться над стилем.
Косметика, укладка, кожа моделей, ее лицо, волосы, одежда. Хорошее настроение, рабочее настроение. Так из ничего получается что-то. Это может быть нужно, может быть не нужно. Понравится ли картинка зрителю. Каждый делает свой выбор. Все перемешано как в моем деле, так и в результате. Не найти конца и края рассуждениям об источнике предпочтений. Мы блуждали долго в выборе цвета румян так же, как и в выборе брендов косметики. Продолжали, пока у меня не забурлило от голода в животе. Я довольна была результатом. И Кристина, и модели тоже. Фотографом был один из друзей моей подруги. Нашего общения было достаточно, чтобы скрасить альбомы воспоминаний еще одним блеском. Съемка продолжалась более 12 часов. Мы устали, но итогом стал продукт. Новая иконка в электронном виде из ниоткуда пришла благодаря нам сегодня в этот мир. И мы творцы ее, мы вместе, мы – сила. Мы улыбались.
