Повесив пальто, как ему и было указано, в шкаф, Григорий прошел вслед за ней. Кухня эта была не большой, но и не слишком маленькой; все ее убранство составлял гарнитур, аккуратный круглый стол с тремя тонкими светлыми деревянными стульями с высокими спинками, холодильник и круглые настенные часы с замком Шамбор. Григорий сразу почувствовал крепкий запах табака, но ничего не сказал.

– Присаживайтесь, я заварю чай, – пригласила она. – С добавками или без? Есть несколько вариантов, правда, всякий чай – черный.

– Без.

На столе стояли чайные чашки, чайник и сахарница с кубиками тростникового сахара. Рядом с салфетницей лежали сигареты, зажигалка и уже знакомая читателю пепельница, сразу привлекшая внимание гостя:

– Необычная у вас пепельница… – заметил он.

– Я купила ее в сувенирном магазине, представляете? Очень органично выглядит, когда кладёшь сигарету.

Дальше они пили чай и говорили о ничего не значащих вещах. Среди прочего выяснилось, что она работает в какой-то компании на Большой Конюшенной, а он как будто бы занимается организацией концертов классической музыки (чему Виктория не очень-то поверила). Было обнаружено также отношение собеседников к погоде (некоторые считают, что сие есть дурной признак для любого разговора), а вот вопросы, касающиеся личной жизни, не звучали. Зефир и пирожные были найдены, что неудивительно, очень вкусными. Григорий, сначала казавшийся несколько будто стесненным, сидел уже в чуть расслабленной позе, откинувшись на спинку стула, но по-прежнему практически не глядя в глаза собеседнице в те моменты, когда он что-то говорил, и наоборот, периодически пересекаясь с ней очень внимательным и каким-то, как ей казалось, странным, медленным взглядом, когда говорила она. Он заметил на подоконнике достаточно внушительных размеров книгу, но не мог видеть ее названия, а потому спросил:

– Вы что-то читаете?

– Да, это «Унесенные ветром», – ответила девушка.

– Ничего себе!.. И как вам? – интонация нашего героя выражала настоящий интерес.

– Я только недавно начала… Пока не могу ответить. А вы?

– Я?

– Вы читаете книги?

Григорий улыбнулся несколько смущенно:

– Да, читаю, но я, знаете… В последнее время как-то не очень много читал, да и была это книга, связанная… с архитектурой концертных залов и акустикой.

– Наверное, очень пригодилась вам в работе, – заключила Виктория, немного напрягшись.

– Да, пригодилась.

Ей хотелось все-таки рассказать ему о вчерашнем происшествии и о сегодняшнем продолжении, и она старался скрыть внешние признаки волнения. Девушка взяла сигареты:

– Вы не против, если я закурю, или нам лучше выйти на балкон?

– Нет, пожалуйста.

– Спасибо! – она щелкнула зажигалкой. – Вы не курите?

– Я воздержусь, – ответил он (возможно, он не курил, а возможно – считал невежливым принимать от девушки сигареты).

– Как хотите. Берите, если что. Знаете, Гриша, я вам сейчас кое-что расскажу, и мне нужен ваш совет.

– Да, я слушаю.

– Я вчера вечером была на Коломенской после работы… по своим делам. И на лестнице на меня напали двое мужчин. Молодые, пожалуй, моложе вас.

Он перебил ее:

– Вчера? Так а что же вы мне сразу не сказали? Когда я вечером заходил?

– Подождите, я расскажу… Один был с ножом, а другой – не знаю, он у двери стоял. Так получилось, что я смогла ткнуть того, который с ножом, горящей сигаретой в глаз… Не специально, а чтобы убежать, понимаете?

– Да, конечно, о чем вы?! Он вас не поранил?

Виктория отрицательно помотала головой:

– Нет, он сразу выронил нож. А еще там была пустая бутылка на ступеньке – я схватила ее и ударила второго по голове. Он был в капюшоне, я его лица не разглядела, и я… убежала.

– Вика, вы все сделали правильно, – лицо собеседника было очень серьезным, точно он уже про себя что-то решил. – А первого вы запомнили?

Наша героиня откинулась на спинку. Ей теперь казалось, что все идет хорошо:

– Думаю, я бы его узнала, но подождите – это еще не конец истории. Сегодня я шла с обеда, а там – может, и вы знаете? – возле Зеленого моста на Невском раздают какие-то листовки всегда. Так вот, один из этих ряженых взял меня за руку и не отпустил, пока я не согласилась его выслушать. Понимаете, Гриша, это оказался тот, которого я ударила по голове!

Ее собеседник рассмеялся:

– Видите: он жив и здоров! Это наверняка какой-нибудь студент, не так ли? Что же он сказал?

Виктория выдохнула:

– Он странно сказал… Сказал, что не хотел вчера мне никакого зла, но что второй, когда вылечится, может быть захочет отомстить.

Григорий некоторое время молчал. Он смотрел куда-то в сторону, немного блуждая глазами, причем Виктории показалось, что он думает совсем не о том, как ей помочь.

– Вы хотите узнать, что, по-моему, вам следует делать?

– Ну, у меня есть некоторые мысли… – потянула наша героиня, чтобы не казаться совсем уж беспомощной, ведь она такой и не была в сущности или, по крайней мере, не желала быть, а тем более – выглядеть.

– Не хотите обратиться в полицию? – уточнил он, едва не рассмеявшись.

– Ну вот вы и сами смеетесь! Вы же понимаете, что если что, то на мне же еще будет превышение самообороны. Или мало ли что… – так она сказала, убеждая себя в истинности подобных причин. Думаю, никто из вас, господа, не поспорит, что они весьма сильны, но не стоит и забывать, что у нее была еще одна, гораздо более весомая. Однако, она не могла рассказать об этом своему новоиспеченному товарищу.

– Да, лучше быть поаккуратнее… А как вы думаете, вы ему сильно глаз прижгли?

– Я не знаю.

Наш герой еще некоторое время молчал, что-то обдумывая. Виктория смотрела на него: у него было ничем вроде бы не примечательное лицо, гладко выбритое и с немного островатым подбородком. Сколько ему было лет? Трудно сказать, но, пожалуй, он не выглядел старше ее, а если вдруг и был, то совсем не намного – на чистую формальность. Он был одет тщательно и упорядоченно причесан.

– Вика, а как они вас выследили? Вы не замечали их за собой?

– Я не оборачивалась. Наверное, пошли от метро.

– Очевидно, что они сначала заметили вас днем там, где вы сегодня встретили этого с листовками, – Григорий помедлил. – Только вот… как они вышли на вас вечером? Как узнали, где вас ждать? Нужно это понять.

– Гриша, вы правы, но я не могу этого понять! – она действительно не понимала.

Наш герой барабанил пальцами по столу.

– А они могли как-то узнать сразу… догадаться о вашем пункте назначения? Ну, по каким-нибудь признакам? – тут он посмотрел ей в глаза так, что ей показалось, будто он понял, в чем дело. – Это, конечно, очень невежливо с моей стороны, но не могли бы вы сказать, куда ходили? Может, это какое-то место, где вас могли видеть ранее?

Девушка внутренне сжалась при этих словах. Она должна была бы сказать правду, но не могла, а потому сообщила полуправду:

– Мне нужно было кое-что забрать у знакомого. Нет, они не должны были никак это знать. Тот, которого я ударила по голове, точно ничего не знает. Он сам мне сегодня сказал, да и он испуган. Как будто.

– Хорошо, – сказал Григорий, вставая, – Вы же не работаете в выходные? Значит, у нас есть два дня на раздумья. У вас есть мой номер телефона – наберите мне сейчас, я запишу ваш. В случае чего, сообщайте сразу же в любое время дня и ночи. Думаю, что в ближайшие дни опасаться точно нечего. Вообще мне кажется, оба злоумышленника испуганы и стоят друг друга.

– Вы уходите? Хорошо, мне нужен был ваш совет. Спасибо вам, Гриша! Заходите… когда захотите или сможете.

– И вы заглядывайте, если пожелаете, – он пожал, так же осторожно, как и днем ранее, протянутую на прощание руку. – Спокойной ночи!

Она снова улыбнулась так, будто и не было разговора о вещах тревожных:

– И вам!

Виктория закрыла дверь и вернулась на кухню. Она села за стол на свое прежнее место и смотрела прямо перед собой, подперев голову руками. Она ощущала причудливую смесь запахов одеколона и табака, а еще – опустошенность, щемящую опустошенность. Так было каждый вечер. Пустота наваливалась будто физическая или, по крайней мере, она приходила вместе с физической пустотой. С физической пустотой и темнотой. Сейчас вот только что здесь был Григорий – едва знакомый ей мужчина, крайне вежливый и какой-то задумчивый, несколько в чем-то может быть странный; кто он? А тем не менее и того было достаточно: он ушел, и стало пусто.