– «Кишка тонка», – усмехнулся Эрман. – Рюриковичи контролируют земли только до порогов Дона непры14. А добраться до страны Дори можно только, пройдя через речные Пороги, которые контролируют степные печенеги. И драться с ними викингам не по силе, потому что передвигаются в основном по воде.

Зато ростовщики хазарского царства Атиля15 могут предъявить претензии регентше по долговым обязательствам ее покойного мужа. А ты знаешь, как они могут выколачивать долги. Так что баба дура осталась «один на один» с малехом Всемирной торговой организации рахдонитов, знающих торговые дороги.

– Да уж, – усмехнулся Алан. – Если по указанию кагана Хазарии объединятся печенеги и грейтунги, то варяги Русь снова будут драпать от Кийгарда до Хомограда, как во времена Гостомысла16. Что думаешь, Сивый? Пойдут аланы росы и казаки с правобережья Дона по приказу кагана на варяжскую Русь?

– Про всех печенегов не скажу, – с ленцой протянул Сивый Конь. – Но вольным казакам и аланам России мусульманский каган не указ! Тем более малех, царь иудей, который учинил гонения на православных христиан. Бус учил: «Не воздавай злом за себя, но воздавай за поругание веры». Так что православное казачество с берегов Маныча не будет слушаться малеха. Но, если понадобиться, выступит на стороне православных грейтунгов Дороса.

– И что же, по-твоему, предпримет вдова? – снова спросил Алан у Эрмана.

– И думать тут нечего. На востоке у нее Атильское царство Хазарии. На западе – царство Болгарии, прикормленное рахдонитами. Так что раздавят вдову, как в тисках. Что ей остается? – Задал вопрос Рыжий и сам же на него ответил: – Византия! Вот сюда она и пойдет на поклон, уповая на защиту Владыки вселенной и союзный договор, подписанный еще Игорем. Но простит ли базилевс вдове самовольную расправу над своими федератами из страны Дори? Забудет ли он сожженный христианский город византийской епархии? Кто знает…

Мужчины помолчали, потягивая винцо и раздумывая. А потом Алан обратился к Сивому Коню:

– Ну, а теперь ты расскажи нам свою историю. Какая нелегкая забросила казака так далеко, от милого сердцу Дона Роси17?

Тот пригладил свои усы и, усмехнувшись, стал рассказывать:

– Однажды ехал я из войскового стана на побывку домой. К берегам Маныча. Навестить отца с матерью. Дело было весной, и потому одинокий всадник стал желанной добычей для стаи волков. Они набросилась на меня неожиданно. Отступать было поздно, и я повернул навстречу врагам. Двух взял на копье, одного ударил мечом. Но волки успели подрезать ноги коня. И я опрокинулся вместе с ним. Отбиваясь ножом, прикончил еще одного зверя. Оставшиеся хищники сообразили, что добыча от них не уйдет. Надо только подождать. Они отошли и залегли недалеко. Конь был смертельно ранен. Я снял с коня все, что можно, попрощался с другом и прервал его мучения. Взвалив на себя седло и пожитки, я поковылял по степи, а волки занялись трупом коня.

– Повезло, что смог идти, – заметил Рыжий.

– Да, повезло, что отца моего звали Убейволка. И еще повезло, когда набрел на поселенцев землепашцев, ружан. Деревеньку в три дыма у жалкой речушки возле леса. Там меня и накормили, и раны перевязали, – продолжал рассказ Сивый.

– Наверно, и девы там были? – поддел рассказчика Алан.

– Девки то были, да вот ходили там все, как на поминках, – парировал Сивый.

– А что так? – снова спросил Алан.

– Испугались его чуба, – хохотнул Рыжий.

Сивый Конь и глазом не повел. Отхлебнул винца и продолжал:

– Задолжала деревенская община жиду атильскому. Вот и ожидали в гости «золотых чаек».

Наступило молчание. Каждый из мужчин знал о «золотых чайках» – алларисиях, гвардейцев атильского малеха, не знающих жалости. История селян была обычной. Сначала ростовщики Атиля щедро ссужали в долг землевладельцам. Но, в конце концов, приходило время возвращения долгов. Несмотря на войны, засухи и прочие несчастья. А чем же отдавать? И тогда приходили алларисии. В уплату долга «золотые чайки» забирали детей селян. Ведь торговля людьми была одним из основных источников дохода рахдонитов.

– Я видел алларисиев, но не сталкивался с ними. Что за люди? – Нарушил молчание Эрман.

– Братство казар с берегов Гурганского18 моря. Их курени разбросаны в правобережной лесостепи Итиля, где не смолкают крики чаек. А золотые, потому что золота, в виде браслетов и цепей носят на себе больше, чем сейчас в кошелях у нас троих вместе взятых, – ответил Сивый.

А Алан изложил историю появления алларисиев подробнее:

– Поначалу на земле золотых алан в устье Итиля, рахдониты поставили небольшой перевалочный караван-сарай со складами – Астархан. А сами обосновались на большом острове и назвали его Атиль. Вроде старого Византия, который построили рахдониты в узком проливе между морями. Только Византию повезло больше. Император переселился в их «паучье гнездо», когда был в полной силе. И смог заставить Всемирное торговое сообщество работать на себя. Но кагану Хазарии в Атиле повезло меньше.

Около двухсот лет назад, великий полководец дамасского халифа Мерван Кру19 перешёл горы, где стоят жилища Асов, по-персидски – Кавказ, и разорил резиденцию кагана в устье реки Терек. Сам каган Хазарии был взят в плен. Униженный и разоренный он смиренно принял веру пророка Мухаммеда20 и признал себя вассалом дамасского халифа. Мерван, удовлетворенный, что распространил халифат на земли Хазарии, вернулся с богатой добычей в Дамаск.

После такого удара каган уже не смог оправиться. Он переселился на один из островов возле Астархана. Вскоре его первый визирь, а по совместительству председатель Всемирной торговой организации рахдонитов, сам стал государем. А Великий каган хазар постепенно скатился до начальника гвардии на службе у малеха. Так Хазарский каганат превратился в Атильское царство. А войско «золотых» алан стали укомплектовывать гулямами. Воинами, попавшими в рабство. Или наемниками с юга.

– Ну и как? Дождались деревенские «золотых чаек»? – спросил Рыжий. Он долго поглаживал усы, усваивая рассказ от Алана.

– Дождались, – угрюмо ответил Сивый. – Они хотели забрать всех детей не старше двадцати. Семь девушек и пять мальчиков. Всех!

Мужчины снова помолчали. Жестокость торговцев людьми задевала некую тонкую струну в их душах, давно потерявших чувствительность на войне. Каждый думал о своем.

– Я предложил уряднику двадцать золотых монет. Тех, что я заработал за год войны. Этого должно было с лихвой окупить долг деревенских жителей. Но спесивый пес рассмеялся мне в лицо и нагло велел не вмешиваться.

– Ха. На рынке Багдада они получили бы эти деньги за одного. А за девственниц намного больше, – прокомментировал их отказ Алан.

– Зря он не взял мои золотые. Гусь всегда бьет чайку, хоть и покрытую золотом, – усмехнулся Сивый.

– Только если не нарвется на стаю. Сколько же их было? – с любопытством спросил Алан.

– Всего пятеро. В одного я метнул нож, к другому вскочил сзади на коня и свернул шею. Еще двух положил на мечах. Но один ушел.

– Четыре волка, четыре воина: Один давал тебе знак, – подытожил Рыжий.

– Да я так и понял.

– Ну а дальше то что? – спросил Алан.

– Что, что. После того как я разобрался с алларисиями деревенские собрали свой нехитрый скарб, спалили дома и ушли в лес. Я отдал им половину того золота, что снял с трупов. С этим золотом да на новом месте заживут, как бояре. За ними следом и я подался в бега. Идти назад в Россию, минуя Саркел, царскую крепость малеха, я не решился. Алларисии мстительны. А их хозяева найдут меня и в Войсковом братстве. И даже атаман не спасет. Вот я и подался сначала на пороги Дон-бире, а оттуда с купеческим кораблем на имперские земли. Пережду, пока поутихнет немного. Как думаешь, Алан, смогу я здесь наняться на службу?