Я его уже не видела, но я не сомневалась, что мое чутье его найдет.

Держа крепко мешок в зубах, я бросилась по его следу. Я его нарочно пропустила далеко вперед, чтобы иметь возможность сразу пуститься во всю прыть догонять его и, таким образом, избежать погони.

Когда я добежала до конца аллеи, Роже был в пятидесяти шагах впереди меня.

Я находилась далеко от цирка, и потому опасаться мне уже было нечего, Я приостановилась и следовала за ним на известном расстоянии по другой стороне бульвара, откуда я его не могла потерять из виду, Мы так шли до большого порта, вся площадь которого была загромождена тюками. Какая масса судов!..

На одном из них звонил колокол, призывавший пассажиров, Роже прибавил ходу. Значит, он собирается сесть на этот пароход? Я быстро подбежала к нему. И действительно, подойдя к пароходу, на котором я увидала качающийся и звенящий медный колокол, мой молодой хозяин стал подниматься на мостик, перекинутый с набережной на пароход. Одним прыжком я очутилась за ним следом, и мы, одновременно, вошли на пароход.

Какая радость была его найти!.. и сколько нежности я прочла в выражении его глаз!.. — Мускуби! — воскликнул он, — моя Мумуска! Я отлично знал, что я не ошибся… а теперь я уезжаю и не могу взять с собой! Нам надо расстаться. Ах, деньги, деньги!.. пробормотал он, — где их найти, чтобы тебя выкупить?

— Это собака ваша? — спросил моего хозяина один из служащих на пароходе, — в таком случае потрудитесь свести ее туда, где находятся овцы.

— Нет, — ответил мой хозяин, — по правде сказать она была моя, но сейчас это одна из собак цирка на ярмарке, она меня узнала и последовала за мной. Бедная собака! Я ее провожу обратно, — прибавил он с грустью.

— Когда вы вернетесь, мы уже уйдем… послушайте лучше!..

В эту минуту отвязывали последний канат, и раздался последний свисток.

— Ну что же! — сказал человек — вы можете ее отослать из Алжира, а затем собака из цирка, не все ли равно!

Вышло так, что даже помимо желания моего хозяина я вернулась к нему!

Роже уселся на палубе среди коров и лошадей, подвешенных животами на широких бесконечных ремнях в узких стойлах, откуда их головы меланхолично выглядывали. Он уселся на маленьком чемодане и взял меня на руки как тогда, когда я была еще маленькая, еще щенком… Ах! по чего приятны были его ласки!.. Я уронила свой мешок возле его багажа. Роже в порыве радости, при виде меня, не обратил на это внимания.

— Моя бедная Мускуби, — сказал он мне вполголоса с грустным видом, — ты меняешь хорошее существование на жизнь, полную случайностей…

Ну, впрочем, судьба нам поможет. Кто знает, может быть и я найду достаточно денег, чтобы тебя выкупить, когда я извещу твоего нового хозяина о нашей счастливой встрече.

На палубе послышался сильный лязг цепей, пароход немного качнулся.

Сзади у винтового колеса зашумела, забурлила вода, и пароход величественно двинулся к выходу из порта. Мы вышли в открытое море, постепенно удаляясь от города, который мы скоро совсем потеряли из виду.

На небе не было ни облачка, море было как зеркало. Мы провели ночь на палубе, лежа друг около друга. Я уснула, чувствуя его руку на своей голове, ежась от удовольствия. На следующий день после нашего отплытия с Роже, я встала рано; несмотря на довольно сильную качку, я чувствовала себя хорошо, хотя меня и покачивало из стороны в сторону. Но я скоро справилась и с этим, видя как одна овечка, свободно разгуливавшая по палубе, приспособилась вполне к качке, соблюдая равновесие.

Нельзя было сказать того же о коровах и лошадях… Как они жалко выглядели!

Я была довольна, что привыкла ходить с опущенной головой. Благодаря клоунским упражнениям мое сердце не было восприимчивым. Роже, окончив свой скудный завтрак и облокотись о борт парохода, устремил свои взоры на море. Он смотрел как поднимались волны, как они затем устремлялись на нас, готовые нас поглотить, но, дойдя до парохода, вдруг исчезали под ним, приподняв только корму, которая затем опускалась в какую-то бездну пенящихся волн.

Положительно ничто так не красиво, как волнующееся море.

Сидя на своих задних лапах, рядом с моим хозяином, я также любовалась этой красотой, как вдруг, повернув голову, я увидала… (неужели это не был обман зрения!) я увидала… да… — Это был он — он, другой друг, которого я нежно любила, он, — в своем длинном плаще! Я перескочила через канаты и прыгнула ему на грудь своими тяжелыми передними лапами, стараясь лизнуть его в лицо.

— Муска!.. ты!.. ты!.. Ах, хорошая собака, вот не ожидал я тебя встретить среди этого моря!..

Я стала весело лаять, прыгать, и мой взгляд и мои все движения заставили его последовать за мной.

— Тисте! — воскликнул Роже, увидя перед собой пастуха, который стоял перед ним со шляпой в руке… — Тисте!

— Чтобы быть с вами, помогать вам на море и земле, сегодня, как вчера и завтра, и всегда, дорогой Роже!..

После первых излияний, Тисте рассказал Роже краткую историю своей жизни. После того как они расстались, Тисте не хотел поступать на службу ни к кому, и благодаря своим небольшим сбережениям он, по совету одного из своих друзей, стал торговать овцами. Он каждый месяц ездил в Алжир покупать овец, а таи распродавал дойных коров и лошадей, которых привозил из Франции: таким образом, он получал двойной барыш. Скот, находившийся на палубе, принадлежал ему.

Мой хозяин, со своей стороны, поведал ему свои планы. Он, просто-напросто, надеялся найти службу в Алжире. У него было так мало денег, что он даже не мог и думать о том, чтобы выкупить Мускуби в Марселе, и если бы не мое бегство, он бы уехал без меня.

— Ох!.. Ох!.. Служащим в бюро, вы, который привыкли жить всегда на открытом воздухе?! Вы будете моим компаньоном, Роже! — с воодушевлением сказал Тисте. — Вы умнее меня, и наши дела пойдут только лучше. Что касается Мускуби, то в моей старой кожаной сумке имеется достаточно, чтобы ее оставить с нами.

Они долго говорили между собой в том же тоне.

Я была в восторге!.. Меня оставят, — я была в этом уверена!

К полудню качка прекратилась. Я воспользовалась этим, чтобы немного заняться на палубе своей игрой в буквы.

Мой хозяин и пастух смотрели на мое занятие рассеянным взглядом.

Я всегда помнила тех, кто меня любил. Все собаки таковы. Меня преследовала неотвязчивая мысль: я выбрала несколько букв, поставила их в одну линию и потянула Тисте за его плащ.

— Что тебе нужно, моя хорошая Мускуби?.. А!.. ты играешь?..

— Возможно ли это… Нет, это случайность!.. Тисте! — крикнул мой хозяин — глядите!.. глядите!..

И протянутой рукой он указал на выравненные кубики с буквами РУБЛОТ.

Рублотта! Я написала по-своему имя моего старого горного товарища.

— Ну, так что же, Роже? Это очень просто, — сказал Тисте, как бы не высказывая удивления. — Мускуби просит у меня вестей о своем друге. Рублотта прекрасно поживает, моя милая, сожалею, что на этот раз я не взял ее с собой… Однако ж ты научилась читать? Это меня не удивляет. Мария-Анна давно это предсказала.

Роже был так изумлен, что чуть было не упал на свой чемодан.

Роже, как только сошел на берег, первым делом написал Мюссидору, предлагая выкуп за меня. Но письмо было возвращено обратно с надписью: «Выехал, не оставив адреса».

И не мудрено — в течение восьми дней странствующий цирк мог пройти очень большое пространство. Роже все же надеялся, что, читая внимательно французские газеты, ему удастся напасть на след этих добрых людей, которые меня подобрали в критическую минуту.

Тисте был согласен с ним и в то же время был рад, что ему не пришлось потратиться на меня. На Роже мои знания букв произвели большое впечатление. Он ко мне еще более привязался, стал гордиться мною.

Я в этом убедилась, когда мы, приехав в Алжир, сошли на берег. Раньше чем отправиться в скромную гостиницу, в которой всегда останавливался Тисте, у Мустафы, в предместье Алжира, мы зашли в кафе, тут же на набережной, чтобы немного подкрепиться.