– Чёрт возьми, да мы даже не знаем, куда нам идти! – выпалил Эрвинд.

Матерясь на чём свет стоит, Гун Хагель закатил глаза, ме-е-е-едленно поднялся со стула, несколько секунд хрустел костями, после чего так же ме-е-е-едленно проследовал к выходу из «Пьяного стрелка».

Он жёстко приобнял нас с Эрвиндом за плечи и развернул в сторону затененной аллеи, уходящей в противоположную сторону от той, с которой мы пришли.

– Там, – пробурчал он и вытолкнул нас из таверны, хлопнув дверью.

Гервиц всё это видел. Своим видом они показывали, что сейчас прольётся кровь.

Но Эрвинд быстро взял ситуацию в свои руки, заявив, что Хагель – совершенно несносный тип, но хотя бы объяснил, куда нам идти. Свиб потребовал, чтобы я дыхнул.

– Ты что, думаешь мы бы успели напиться за минуту? – обиженно пробурчал я. Но командир и бровью не повёл.

– Вы-то, полудурки, за минуту не только напиться, но и протрезветь можете.

Бойцы, слышавшие всё это, отчаянно заржали. Стало немного стыдно, и мы двинули в сторону нашего расположения.

Где расположить две с половиной сотни бойцов, прибывших на подмогу Рубежу? Не в облупившемся ли трёхэтажном особняке с огромной, заросшей бурьяном, мертвянником и деревьями, территорией за массивным каменным забором?

Нет.

Нас определили строго напротив этого дома, в нескольких покосившихся и вросших в землю хижинах. Так что мы могли вдоволь пускать слюни, глядя на особняк буквально через дорогу от нас.

Но нет худа без добра.

Вечером того же дня, когда мы заняли койки и благополучно отметились на вечерней поверке, я прихватил с собой своих дружков Хаймуса и Эрвинда и предложил напиться.

Хаймус был трусоват по природе, а потому сразу замямлил что-то про неотложные дела. Я махнул рукой и плюнул, а Эрвинд тут же притащил откуда-то неразлучную компанию в лице Юргенса, Клиффа и Ловкача. Имени последнего я не знал, но, кажется, его звали Йерген. Впрочем, все называли его Ловкач. Хотя ловким он не был, и больше походил на имбецила, который постоянно молчит и странно улыбается. Неважно.

Прежде чем отправиться на попойку, мы перемахнули через забор особняка и добрались до особняка. Вблизи он казался ещё крупнее, чем вдалеке. Весь Оштераус мог поселиться там, привести всё в порядок и жить припеваючи. Трудно поверить, что когда-то в подобных домах жила всего лишь одна семья. На чёрта им столько комнат?

Мы подошли к окнам, рассчитывая увидеть великолепно обставленную планировку, золотые статуи прежней эпохи, роскошные гобелены и все такое прочее. Что же мы увидели внутри?

– Да тут пола нет! – изумленно выдал Клифф, – охренеть можно, куда они дели пол?!

Пола и правда не было. Даже между этажами. И стен не было.

– И стен нет, гляди, – сказал на диво внимательный Юргенс.

Внизу зияла огромная яма.

– Да уж, – сказал я, глядя на нее. Она казалось бездонной. Почему-то меня с детства привлекало всякое такое… хотелось разбежаться и прыгнуть туда, в темноту. Но и страшно было до ужаса.

– Ладно, парни, пиво стынет, – поторопил нас нетерпеливый Эрвинд.

Мы пошли в сторону «Пьяного стрелка».

– Пиво и должно быть холодным, дурень, – сказал Юргенс.

– Это было образное выражение.

– Че-его?

– Дубина, ты читать хоть умеешь? Книги, говорю, открывал хоть раз?

– Он ими подтирается, – усмехнулся Клифф.

Ловкач всё это время плелся за нами и лыбился. Странный тип. И пугающий.

Неожиданно к нам присоединились Клайвз и Ленгель.

– Всем увал до полуночи, – сказали они.

Черт, так совсем неинтересно! Мы-то ощущали себя эдакими бунтарями, которые клали с прибором на мнение командиров. А по факту оказались обычными конформными солдафонами.

***

Единственное, что мы могли сделать в данной ситуации, чтобы сохранить остатки имиджа крутых и независимых ублюдков с гор – это пойти не в ту таверну, куда ломанулись все наши, а в другую.

Мы так и поступили, свернув в проулок.

– Короче, мужики, все просто, – начал нести свою ахинею Клифф, – «Пьяный стрелок» – таверна Хагеля. Поэтому он и поперся туда. Некая замануха, понимаете ли.

– Ага, а пиво водой бодяжит, – поддакнул Юргенс.

– Классика жизни, – подвел итог Эстер Гез.

А Ловкач ничего не сказал. Он просто шел сзади и ухмылялся как полоумный придурок.

В потускневшей от времени и копоти арке из белого камня, открывавшей проход к саду, за которым давно никто не ухаживал, мы обнаружили таверну весьма пристойного вида. Арка была очень велика, так что там можно было не только устроить трактир, но и постоялый двор с конюшней. И всё с одной стороны.

– Зайдём? – спросил я.

– Как-то близко она к нашему батальону, – вдруг пожал плечами Эрвинд, – как бы не вышло чего.

– А разница? – спросил Юргенс.

– У нас всё равно увольнение, – подтвердил Клайвз.

Они со Штруммом пристроились к нашей компании, что я заметил лишь сейчас. Что говорить, не зря их рота называется «Тишина».

Я пожал плечами и открыл дверь. В нос сразу же шибанул запах качественно сваренного пива и сушёной рыбы.

– Ого, – выдохнул я, оказавшись внутри.

Народу было немного, а сама таверна выглядела на редкость уютно. Пол из каменных блоков, стены, обшитые доской и украшенные шкурами диких животных, несколько витых чугунных столов старой эпохи. Стойки не было, а хозяин заведения сновал прямо в общем зале.

Я увидел Тендера Свиба, который сидел за одним из столов. Захотелось уйти.

Но Свиб заметил меня и пригласил присесть.

Вообще-то мы с ним были одного звания. Просто… благодаря ему я и попал в войско фронтменов в своё время, так что Свиб был в некотором роде моим патроном.

Да и солдат из него был что надо, в отличие от меня, раздолбая, поэтому в роте он занимал негласную должность заместителя Гервица. Все понимали, что если командир словит шальную пулю, ротой начнёт рулить Тендер.

Неловко потоптавшись на месте, мы решили «Будь, что будет» и расселись.

– Возьми ещё один стул, – сказал мне Свиб.

Я удивлённо воззрился на него – стульев было предостаточно. Но тут же кто-то выдернул предмет мебели из моих рук и взгромоздился на него, глядя на меня с видом победителя.

– Рад встрече, командир, – сказал я и поплёлся за стулом. Гервиц лишь иронично всхохотнул.

В принципе, вечер был не так плох, как можно было ожидать. На Фронтире ведь как – чинов нет, званий тоже нет, а потому все фронтмены друг другу братья и товарищи. То же относилось и к нашим командирам. У нас не было всей этой уставной херни, которой я (как и многие, думаю) натерпелись в армии. Поэтому я со своей ватагой голодранцев сидел, пил на брудершафт с Гервицем и Свибом и травил скабрезные анекдоты. Все были довольны.

В таверну подтягивались всё новые и новые лица. Заявился, наконец, Хаймус, но я отвернулся от этого ссыкуна и дал понять, что сегодня мы вместе бухать не будем. Он посмел обидеть меня, а я в те дни пребывал в лиричном настроении духа. Пришла половина роты «Тишина», которая сразу же стала упрашивать Клайвза сыграть что-нибудь на пятиструнке.

– А давай, – неожиданно согласился он и взял инструмент в руки.

Публика зааплодировала. Пришли какие-то местные девицы и несколько ополченцев, так что хозяин таверны довольно подсчитывал прибыль. Народу было много, пришлось отворить дверь и выставить несколько скамеек и столов на улицу.

Клайвз играл хорошо. У парня был талант. Он ловко перебирал пальцами по пяти струнам, извлекая затейливые мелодии. Все зачарованно слушали, топали и хлопали в такт мелодии. Затем он заиграл старинную этельвельдскую мелодию – и это был очень хитрый ход с его стороны, так как эту песню знали и дикоземельцы, и фронтмены.

Все по очереди пели куплеты. Вот только…

Как выяснилось, версии песни немного отличались. И когда пьяный в дым Эрвинд Гез начал орать куплет про гордых бирденских стрелков, которые спустились с хребта и надавали по морде жителям низин (то есть, предкам дикоземельцев). А затем, когда Геза оттащили в сторону, на стол залезли пара ополченцев, которые исполнили уже свою версию – в которой фронтменов погнали с равнин так, что у тех пятки засверкали.