В общем, куплет за куплетом напряжение нарастало, и вскоре началась драка.

Пятиструнку сломали об голову Ленгелю Штрумму, хотя он явно был не при делах.

Я, Гервиц, Хаймус и Свиб сначала попытались навести порядок, но вскоре фронтмены устроили свалку. Делать было нечего, и мы поспешно ретировались. Сломанный в драке нос – лучшее дисциплинарное взыскание.

– В нарядах загною, – зло пробурчал Гервиц.

Клайвз уныло поплёлся за нами, укоряя себя за то, что дал толчок к пьяной драке.

Эрвинд, Клифф и Юргенс швыряли чугунные стулья в окна и выдирали из стен доски, которыми лупили ополченцев. Те не отставали.

Утром в расположение заглянул Призрак и сказал, что Ловкач ночью перерезал горло трактирщику и попытался смыться с кассой.

Вот такой он парень был, этот Ловкач. Интересно, хоть в этот момент улыбка душевнобольного сползла с его рожи? Вряд ли.

***

Первую неделю нашего пребывания в Рубеже не происходило решительно ничего.

Мы посещали учения, обучались взаимодействию с подразделениями ополченцев и понемногу переходили под управление Криспа. Периодически с нами работал Призрак. Он обучал нас как правильно маскироваться и устраивать засады. Мужик он был дельный, время предпочёл не терять, да и не хотел выматывать нас сверх силы. Поэтому когда на учениях мы заманили в засаду отряд ханготцев, Призрак удовлетворился и сообщил, что занятия закончили.

Так уж вышло, что верховную военную власть в городе на период осады в свои кривые и сухие ручонки взял Гаунс Крисп. Но никто не воспротивился этому, так как человек он был чертовски умный в вопросах тактики. Ему бы вести за собой дивизии, закованные в латы, и сметать целые государства, а не командовать обороной города-призрака силами трёх батальонов фронтменов и полка плохо обученных ополченцев.

Здесь стоит сделать отступление и рассказать подробнее про сам Рубеж.

Дело в том, что город был огромен, пожалуй, больше любого другого, который я повидал. И хотя он был заброшен в течение едва ли не сотни лет, большинство улиц, зданий и архитектурных памятников минувшей эпохи на удивление хорошо сохранились.

Дикоземельцы, оказавшись в Траумгарде, заняли всего лишь несколько крупных кварталов в самом центре, а также пару улиц, примыкавших к воротам. То есть, если на карте Рубеж можно было изобразить в виде идеального круга, то по факту, обитаемая часть города больше была похожа на трёхлучевую звезду.

И вся обитаемая территория благодаря вмешательству Гаунса Криспа оказалась очень хитро огорожена наиболее крепкими зданиями старой постройки, превращёнными во второй и третий круги обороны. Рыжий комендант неоднократно повторял, что мы будем атаковать аборигенов со стен города, благо, пороха и пуль достаточно, а ещё имеются пушки и баллисты. Ополченцы же будут резать ублюдков за стенами, либо подниматься и помогать нам. В критической же ситуации мы будем отступать вглубь города, оставляя ловушки. Обустройство этих ловушек было возложено на плечи Йекса Фельдеганса. Со своей задачей он справился великолепно.

Если уж и эту линию обороны голожопым удастся прорвать, то мы отступим ещё глубже в город, заманивая дикарей за собой. Будем надеяться, что другие фронтирские батальоны придут нам на помощь, таким образом, зажав почуявших лёгкую победу аборигенов в клещи.

Я не знал, какие силы нам в действительности противостоят. Гервиц обычно оставался спокойным после совещаний всех командиров, но однажды в трактире я подслушал разговор Гуна Хагеля с каким-то другим командиром ополченцев.

– Их много, – шёпотом говорил он, – их больше, чем просто много. Я и не догадывался, что в здешних краях вообще может быть столько людей. Стрелы их затмят всё небо. И когда эта звериная армада обрушится на Рубеж, нигде не будет нам спасения.

Потом Гун Хагель всё же заметил, что я подслушиваю, но ничего не сказал, а лишь несколько секунд пристально смотрел мне в глаза. Взгляд его был потухшим. Я сглотнул и отправился по своим делам.

Однажды я, Юргенс, Клифф и Хаймус возвращались с очередных учений.

– А пойдёмте- ка через старый район, парни, – предложил я.

И мы, миновав ряды плотной застройки, оказались в натуральном лесу, где на высоких насыпных холмах в гуще высоких и толстых деревьев виднелись древние особняки. Старый район был мал, но очень живописен.

– Красотища, – отметил Хаймус, – просто потрясающее место.

– Интересно, водятся ли тут дикие звери? – спросил Юргенс.

Я пожал плечами.

– Вряд ли, – ответил я, – скорее всего, дикоземельцы их давно съели или прогнали.

С такими разговорами мы спустились из старого района до какой-то улицы, которую не замечали ранее.

К нашему удивлению, лужайки у домов на улице были ухожены. Это казалось странным. Дома по-прежнему выглядели необитаемо – все окна и двери были заколочены. Однако, за лужайками явно кто-то ухаживал.

А ещё здесь было тихо. Настолько тихо, что тишина давила на уши. Мне сразу сделалось как-то неуютно, когда в окружающей тишине послышался шелест листвы на ветру, а затем заскрипела оторванная черепица на крыше одного из домов.

Мы молчали и двигались быстрее, чем обычно, желая как можно скорее пересечь улицу. На фоне всего города, хоть и полузаброшенного, но который пытались привести в порядок, где, всё-таки, были люди, она выглядела мёртвой.

– Не по себе как-то, – сказал Клифф, – давайте уберёмся отсюда скорее.

И мы убрались.

Правда, когда мы уходили, я всё же успел заприметить один домишко, сохранившийся лучше прочих. И почему-то подумал о том, что в таком домишке было бы самое то развлекаться с местными девицами.

ГЛАВА 7.

На следующее утро Драйтер вызвал Фобоса в свой кабинет.

– Семейной паре ханготских беженцев перерезали глотки, – сказал командир, сложив руки у подбородка. Он был необыкновенно хмур. Тревожные события последних дней накладывали неизгладимый отпечаток на прежде свежее лицо Драйтера – он слегка осунулся и посерел. Да и пышные прежде усы теперь выглядели совсем неряшливо и обвисли.

Фобос поинтересовался, когда это произошло и есть ли подозреваемые.

– Нет, – ответил Драйтер, – всё случилось несколько часов назад. Парни из патруля Танго нашли их в богатом особняке, где жил Хейзер.

Командир вкратце объяснил суть дела.

Фобос ничего не ответил, а лишь кивнул и вышел прочь. Что ж, расследование убийства. Давно не подворачивалось такой возможности.

Строго говоря, законники этим почти никогда и не занимались. Города фронтменов строились столько компактным образом, что преступнику было трудно укрыться от посторонних глаз.

И именно по этой причине большая часть преступлений совершалась залётными бандитами. В любых других случаях преступника обычно хватали добропорядочные граждане – и, как правило, устраивали самосуд с пеньковой верёвкой. Если уж и происходило что-то из ряда вон выходящее, то из Бирдена приезжала группа специально обученных филёров, которые принимались задавать кучу вопросов и долго копать под предполагаемого преступника. После этого они совместно с фронтменами устраивали на него облаву, раскланивались и отбывали обратно в столицу.

Но в этот раз филёры не приедут, слишком тревожно в Бирдене. Поэтому заниматься расследованием убийства предстоит Фобосу.

В одиночку ему не справиться. И поэтому он направился туда, откуда последнюю неделю не показывал своего носа Хорнет.

Законник слегка укорил себя за то, что не заходил к старому другу раньше. Теперь это больше походило на то, что он поджал хвост и побежал за помощью. Но в душе ему было не наплевать. Фобос просто хотел дать время отдохнуть своему бывшему командиру.

Двухэтажный деревянный дом втиснулся между лечебницей Падсона и гостиницей, закрытой на неопределённый срок. Хорнет со своей семьёй занимал в нём половину второго этажа.

Фобос открыл дверь и подошёл к конторке, за которой сидела усталая женщина.

– Хорнет у себя?

– А то как же, – сказала владелица дома. Очевидно, ей было скучно и хотелось поболтать, – как неделю назад заявился, так и не выходил. Но, думаю, у него всё в порядке. Я видела Сандру, она о нём, конечно, предпочла лишнего не говорить, но сообщила, что всё в порядке.