За эти три недели я много раз видела командора Клайара издалека, и лишь однажды довелось пройти мимо него по аллее. Я вежливо поклонилась на ходу, как подобает при встрече наёмника с шишкой его ранга. Он кивнул с ледяным спокойствием, как всегда кивал в ответ на приветствия подчинённых.
И вот – свобода. Долгожданный дембель. В кармане, кроме документов для жизни на изнанке – гатрийская личная карта «чужака», замаскированная под кредитку несуществующего изнаночного банка. Кусок пластика с чипами, где всё записано про наёмницу Апрель, теперь уже бывшую наёмницу. Теперь я – агент в отставке, пенсионерка. Таким пенсионерам денег от гатрийской империи больше не полагается, но мне и в самом деле некуда было тратить полученные деньги, поэтому за десять лет службы я обеспечила себя на всю оставшуюся. Департамент, правда, дал дополнительные гарантии. Прав у меня оказалось довольно много. Во-первых, в течение недели после истечения контракта я могу запросить себе полный комплект новых личных документов. Сменить имя, фамилию, гражданство на изнанке, перевести сбережения в другие валюты и в другие страны. Не запрошу в течение недели – за такую услугу при необходимости придётся заплатить. Во-вторых, имею право обосноваться на поверхности – но только полностью на собственные средства. В-третьих, если выберу жизнь на изнанке, могу посещать поверхность, когда захочу. Только придётся сделать запрос на использование канала и оплатить рейс. И самое главное, о чём мне с особым придыханием сообщил работник кадровой службы департамента, когда выдавал документы: я имею право в любой момент возобновить лицензию проводника и заключить любой устраивающий меня контракт с Гатрийской империей. Вот прямо любой устраивающий. Интересно, есть ли у них в принципе такие варианты, которые бы меня устроили?
В общем, гуляй, рванина. Заслужила.
Имя, фамилию и гражданство я пока менять не стала, хотя, возможно, имеет смысл это сделать. Я так и не выяснила, что же известно в Питере о Кире Аксёновой. Наверняка, меня объявляли в розыск. А вот чем дело закончилось, я не знаю. Всё ли я ещё в розыске, или меня уже объявили умершей.
Выскочив из кадровой службы свободным человеком, я первым делом позвонила в местную диспетчерскую и заказала себе канал на изнанку. Прямо на завтра. А что тянуть? На поверхности есть свои прелести, но я их наелась. Друзей здесь я себе не нажила. Кому охота дружить с девкой командора, только неприятностей не оберёшься. А вот на изнанке я надеялась найти кое-кого из тех, с кем судьба сводила во время выполнения заданий. Да и известия о брате я надеялась получить только там. Очевидно же, что на поверхность Марат не пришёл, иначе за три недели он, наверняка, связался бы со мной.
Что было жалко оставлять, так это мои апартаменты в общаге. Такая хорошая комнатка, пусть маленькая, но уютная. За десять лет я не так уж часто в ней ночевала. То на задании, иногда месяцами, то с командором… как бы это поточнее выразиться… путешествовала, и тоже довольно подолгу. Но вот зато, когда возвращалась на какое-то время на поверхность и жила в общаге, понимала, что это-то и есть мой дом. Другого всё равно не было и не скоро бы появился. А это – дом. Место, где я могу побыть совершенно одна и обустроить его так, как хочу.
Если бы я захотела, я могла бы ещё неделю пожить в общаге. Но зачем она мне, эта неделя?
Не было никого и ничего, ради чего бы стоило задержаться на поверхности. Поэтому, заказав себе канал на завтра, я с лёгким сердцем отправилась просто погулять по гатрийской столице, проститься. Не навсегда, конечно, но кто знает, как надолго.
Город мне всегда нравился. Был бы на изнанке подобный, я бы в нём поселилась, пожалуй. Но я много поездила, а ничего похожего не видела. Лондон, возможно… Но нет, Лондон огромный, деловитый, как муравейник, а столица гатрийцев Йери – небольшая по площади, невысокая, тихая. Не просто старый – очень древний город, где пласты тысячелетий мирно покоятся глубоко в земле, а наверху размеренная, пристойная, традиционная гатрийская жизнь. Никому и в голову не приходит с чем-то не согласиться или что-то изменить, потому что всё идеально. Гатрийская империя – самое мощное, самое уважаемое и богатое государство поверхности. Именно здесь находятся почти все действующие каналы на изнанку. Я даже думаю, потому и стали гатрийцы самыми сильными и уважаемыми, что достались им каналы. А кто владеет каналами, тот владеет и поверхностью, и изнанкой. Даже если изнанка об этом и не догадывается.
Странно немного, почему связь с изнанкой здесь настолько важна. Я до сих пор до конца не могла понять, как именно изнанка влияет на жизнь на поверхности. Ну, летают курьеры и проводники туда-сюда. Носят грузы, ведут людей. Так ведь всякую ерунду возят с собой. Безделушки, утварь какую-то, небольшие партии продуктов, а иногда вообще странные артефакты непонятного назначения. Мне доводилось как-то везти на поверхность породистого кота. Орал, зараза, как недорезанный, но, как мне показалось, чисто по привычке. Сам процесс полёта в другое измерение его как-то не очень удивил. А ещё как-то пришлось везти в вертикальном канале целую партию каких-то небольших штучек в упаковке, на которой стояли штампы аукциона Сотбис. Зачем весь этот сыр-бор, к тому же очень недешёвый? Из-за чокнутых частных коллекционеров? Но ничего более серьёзного по каналам и не пронесёшь. Трубопроводы в них не проведёшь, нефть качать не станешь. Да и не нужна гатрийцам нефть, они уже веками такими ресурсами не пользуются. Зачем ещё изнанка нужна? Чтобы молодым и не очень аристократам и богатеям было куда отчалить размять члены? Вкусить остренького и пощекотать нервы, разогнать прокисшую кровь? А кто его знает, может быть, всё дело в этом. Ездят же финские пьянчуги в Выборг и Питер развлекаться, так чем гатрийцы хуже? Тем более, что на родине у них дело даже не в дороговизне, а в том, что многое невозможно или наказуемо.
Хотя на первый взгляд Йери кажется просто раем, зелёным, здоровым, чистым местом, в котором так приятно жить. Впрочем, и на второй тоже. Потому что то, что на поверхности невозможно и наказуемо, лучше в жизнь и не впускать.
Кварталы всяких правительственных учреждений находились не в центре, а на окраине. Ближе к центру располагались жилые кварталы, то победнее, то побогаче.
Особенно мне нравился район к югу от квартала департаментов. Там жили небедные знатные семьи, в милых особнячках, окружённых садами. Район пересекал извилистый рукотворный канал, а на его берегах стояли самые красивые и самые дорогие дома в Йери. Я часто проходила там и любовалась небольшим двухэтажным домиком из серого камня, что стоял на излучине канала. Сад вокруг был тоже симпатичный, но дом меня почему-то притягивал особо. Он чем-то напоминал маленький сказочный замок, домик-пряник. Домик, в котором не может случаться ничего дурного. Однажды я рассказала об этом доме Йану. Через некоторое время он его купил. К сожалению, к тому времени мои отношения с Йаном начали меня очень сильно напрягать, и новость о покупке дома меня не только не обрадовала, а наоборот, разозлила. И не напрасно, как выяснилось.
Поэтому сейчас, когда я пошла погулять по Йери, канал я нарочно обошла стороной. Не хотелось мне даже смотреть на этот дом. Я повернула в другую сторону, к реке, в которую впадал канал. На берегу реки был огромный, невероятной красоты зелёный парк. Начинался он от грандиозного поместья императора и тянулся через весь город вдоль реки. Он назывался семейным парком, тут всегда было много детей с родителями и без, и множество разных невинных развлечений. Гатрийские развлечения меня не очень-то интересовали. Все эти аттракционы, конкурсы, коллективные танцы и бег в мешках… Мне кажется, я из них выросла лет в десять. Когда мы с Йаном сюда приходили, он веселился, как ребёнок, глядя на эти забавы, а мне было за него неловко. Но сам парк мне нравился, и даже сейчас, когда народу на набережной было довольно много, я с удовольствием свернула туда. Музыка, зелень, пёстрая беззаботная толпа, которой до тебя нет совершенно никакого дела – это было то, что мне было сейчас нужно. Очень даже достойное прощание с поверхностью. Я больше не нужна ей, она не нужна мне. Никому ни до кого нет никакого дела.
