В столовой над чашкой кофе одиноко сидел Шокер.

– Когда возвращаетесь? – остановился Йан около него.

– Медики рекомендовали три дня не двигаться с места. Так что посидим здесь, пока на квартиру никто не претендует.

– Хорошо, – согласился Йан. – Если тебе потребуются ещё люди, я готов дать тебе дополнительную единицу.

– Спасибо, мы пока справимся своими силами, – вежливо отказался Шокер и взглянул на меня. – Апрель, можно тебя на два слова?

– Жду в машине, – буркнул командор и прошёл на выход.

– Спасибо тебе за Лали, – Шокер шагнул ко мне и взял за руку. – Спасибо.

Я осторожно вытащила руку из его ладоней.

– Это ребята её удержали, пока помощь не пришла, вот их и благодари. А диспетчеру позвонить – много ума не надо.

– Я возмещу тебе расходы.

– Да я тебя умоляю! Лучше купи Лали красивую безделицу, чтобы к её глазам подходила. И прощения проси, только по-настоящему, чтобы она поверила, что тебе не всё равно. Ты не можешь теперь от неё отмахнуться. Ты хоть понимаешь, что виноват перед ней?

Шокер угрюмо смотрел в пол:

– Да что тебе до неё? Это моя ответственность, тебе-то зачем о ней думать?

– О ней сложно не думать. Она не какая-нибудь там мифическая жена командора, которая где-то есть, но её не видно. Лали очень хорошо видно. Он реальная и с приветом. Раньше это был привет в никуда, а теперь получается, что мы с тобой чуть не убили её. Это мы с тобой сделали, ты понял? Ну ладно, мне легче, я деньгами откупилась. А всё остальное на тебе. Не обижай её больше. Тем более, что она права, она тебя прикрывала, как умела. Я бы тоже на её месте так сделала… Ну, ладно, Шокер. Мне пора, а то сейчас командор навешает нам обоим. На днях мы уйдём на поверхность. Так что прощай.

Он обнял меня, и далеко не по-дружески. Я с ужасом представила, что будет, если вдруг кто увидит сейчас.

– Ну что ж ты делаешь, конспиратор хренов?!

Он неохотно разжал руки:

– Я не могу тебя отпустить. Я должен…

– Ты ничего мне не должен! Всё было здорово, но я ту постель застелила. И всё своё с собой унесла. И конец фильма, Шокер. У тебя там наверху женщина, вот ей ты должен, а мне – нет!

Светло-серые глаза, не моргая, вынимали душу.

– Ну хорошо. Меньше, чем через месяц кончится мой контракт, могу пойти к вам постоянным проводником. Если тебе, конечно, удастся уговорить Лали.

Он посмотрел на меня с укоризной и покачал головой:

– Это не смешно.

– А я-то думала, над чем бы нам посмеяться. Так больше же не над чем. У нас с тобой всё как-то не смешно складывается.

Он кивнул.

– Прощай, Шокер!

– Удачи тебе, Апрель! Если что, мой номер у тебя есть.

Я выскочила за дверь и забралась в машину к командору.

– Что, не расстаться? – угрюмо спросил Йан, заводя двигатель.

– С кем?

– Да с Шокером. Смотрю, вы прямо не разлей вода стали.

– Он обошёлся со мной по-человечески, только и всего. И ребята у него хорошие, мы даже вроде подружились.

Йан кивнул, но ничего не ответил, занялся манёврами на уставленной машинами улице.

– Я не понял до конца, что там у них ночью произошло? – спросил он, когда мы выехали с Престгатан.

– Лали чуть не умерла.

– Ох, ничего же себе, – Йан вытаращил глаза. – Бедняжка… Славная девушка, исполнительная.

– Понравилась?

– Понравилась! – с вызовом ответил Йан. – Люблю послушных.

– Так вот, Шокер её собрался отчислить за то, что она об изменении твоих планов ему не доложила и всё на себя взяла. А она с горя таблеток банку оприходовала.

– Зачем? – искренне удивился Йан.

– А она без Шокера не может. У неё психологическая зависимость.

– Завидую, – усмехнулся он.

– Кому это?

– Шокеру. Вот почему-то от меня психологической зависимости ни у кого не наблюдается.

– Что, хочешь, чтобы я из-за тебя с горя таблеток наглоталась? Так эта стадия у меня ещё впереди, похоже.

– Тьфу, дура! – рявкнул Йан.

До «Рики» мы ехали молча.

В номере меня ждал ворох пакетов, доставленных вчера с моего шопинга. Пакеты были огромные, из ламинированной калёной бумаги, с ручками-верёвочками. Они занимали полкомнаты. Я вытряхнула из них содержимое, а пакеты выкинула. С обновок срезала этикетки, кусачие ярлычки и запасные пуговицы, свернула и упаковала всё в рюкзак, отчего он снова стал приятно пузатым. Сразу видно – девушка с приданым.

Йан валялся в кресле с мужским журналом и одним глазом нетерпеливо наблюдал за моей тряпичной суетой. Чувствовалось, моё занятие его немного бесило. С одной стороны, он ненавидел возню с тряпками, с другой – ему действительно нравилось, когда рядом с ним хорошо одетая женщина. Я ему редко доставляла такое удовольствие, ходила, в чём мне удобно. В конце концов, пусть жену наряжает и любуется, если уж ему её к другому полезному делу не приспособить.

– Ну, ты закончила? – спросил он, когда рюкзак был, наконец, упакован.

– А что?

– Может быть, наконец-то ляжем спать?

– В семь утра?

– Какая разница, я ночь не спал. Ты практически тоже.

– Как скажешь, командор, – мне было уже совсем всё равно. – Я в душ.

Под горячей водой можно стоять долго. Это холодная вода заставляет извилины быстрее шевелиться, а горячая наоборот их убаюкивает, превращает тебя в растение. Мне сейчас очень хотелось стать таким растением, желательно колючим, жгучим и ядовитым. Чтобы никому не хотелось тянуть ко мне руки.

– Эй, ты там не утонула? – проорал Йан из комнаты.

– Да лучше бы я утонула, – ответила я, понимая, что он не услышит. Ничего, подождёт. Сколько мне надо, столько и буду мокнуть.

Прошло ещё некоторое время, и я выключила душ. И в наступившей тишине я услышала, как Йан страшно, грубо и скверно ругается. Так как других голосов слышно не было, я поняла, что это он кого-то по телефону так ласкает.

В комнату я вышла только после того, как Йан закончил воспитывать собеседника.

– Что случилось? Кого ты тут полощешь?

– Да так, это по службе, не обращай внимание, – фыркнул он, забрал со стола баннер «Не беспокоить!» и пошёл вешать его на дверную ручку снаружи.

Ну что ж, попробуем ещё раз, станцуем от печки. В конце концов, многое прояснилось. Про брата буду помнить, что он есть. Про Шокера – что он классный и умеет напоить кофе. Про Йана – что у меня с ним сделка. Остальное про Йана можно не запоминать, он сам напомнит.

Проснулась я, когда за окном стали опускаться сумерки. Йана рядом не было, и я этому не огорчилась.

Чувствовала я себя так, будто меня немножко выпотрошили. Не до конца. Начали и бросили на полдороги. Пустота и тупая поднывающая боль. И умирать вроде не от чего, и жить что-то не охота.

А всего сутки назад мы с Шокером сидели на причале, пили кофе с коньяком по очереди из одной кружки, и у меня глаза были на мокром месте от блаженного состояния счастья и покоя. Вернуться в тот момент не получится, но его можно просто помнить. Хотя бы раз пережить достаточно, чтобы помнить всю жизнь. Уж я-то знаю.

Командор вошёл в номер с телефоном у уха.

– … Не лезь не в своё дело! – злобно процедил он в трубку и тут же сбросил звонок. – Ну, наконец-то проснулась. Давай-ка, вставай и одевайся. Пойдём куда-нибудь поедим. Я очень голодный.

– Йан, я совсем не хочу есть.

– А когда и где ты ела последний раз?

Я напрягла память.

– Здесь. Вчера, за завтраком.

– А где же ты, мне интересно, шлялась целый вчерашний день?!

– В магазинах.

– Голодная?

– Ну, я… кофе пила. Сладкий.

Командор покачал головой:

– Вот, что значит отбиться от рук. Вставай, пойдём.

– Йан, мне нехорошо. Можно я полежу?

Он раздражённо сдвинул брови, подсел ко мне, положил руку на лоб, подержал пальцы на пульсе.

– У тебя всё в порядке. Просто ты норовишь свалиться в депрессию. Я тебе этого не позволю. Мы сейчас спустимся в ресторан, перекусим, а потом пойдём гулять на Страндвеген. Там вечером много яхт напрокат есть. Покатаемся?