Двадцать минут спустя телефон зазвонил. – Привет, любимая, я скучал по тебе.

– И я скучала, – ответила она. – Когда ты приедешь?

Мягкий голос, с легким акцентом пуэрториканки, Майклу будто грезился раньше, в мечтах. – Мы заедем где-то через час, и не волнуйся, в доме моих родителей не кусаются. Мы же не людоеды какие-то…

Она засмеялась, вспомнив, как произнесла ту же фразу, когда он впервые пришел в жилище тети Марии.

– Хорошо, Майкл, я жду вас.

Майкл вернулся в свою комнату, чтобы одеться. Чарли и Шарлин освободили ванную к тому времени. Он оделся под звуки их хихиканья, исходящего из комнаты Чарли, и, когда был полностью собран, достал бабочку из-под подушки. Он спрятал ее во внутренний карман своей куртки и постучал в дверь Чарли, напомнить, что пришло время выезжать.

На пути в Бруклин они остановились, Майкл решил купить букет красных роз для тетушки и один единственный цветок для его любимой. Чарли сидел спереди, нервно дымя сигаретой в ожидании.

Наконец они подъехали к дому Вики. Майкл помчался вверх по лестнице. Дверь была открыта, Вики ждала его с сияющей улыбкой, тетушка Мария стояла у нее за спиной. Майкл оставил на щеке Вики поцелуй, исполненный страсти и нежности, и протянул ей розу, а затем вручил букет тетушке Марии, лицо которой засияло от радости. Он пристально посмотрел на Вики. Она выглядела такой нежной в голубом летнем платье. Он обнял ее, пожелал тетушке удачи и увлек Вики за собой, держа за руку, их пальцы скрестились особым образом, как уже было не раз.

Они продолжили путь в отличном настроении, чему так же способствовали свободные дороги воскресного Нью-Йорка. Чарли был за рулем, девушки любовались объятым солнцем городским пейзажем. Шарлин очень занимала поездка до Лонг-Айленда, а вот Вики скорее волновалась, хотя и ждала с нетерпением встречи с родителями Майкла.

Районы сменяли друг друга, и чем ближе они подъезжали к Хэмптону, тем сильнее менялся пейзаж, этажность домов шла на убыль пропорционально социальному статусу жителей. В Лонг-Айленде дороги были широкими, а здания массивными; жилые дома сменялись особняками и пристанями для яхт. Здесь жили состоятельные люди, предпочитающие богатство и роскошь. Вики это сразу бросилось в глаза. Пока Чарли проезжал вдоль частных домов, она всматривалась в каждый дюйм аккуратно постриженных газонов, а сама все больше нервничала, а Шарлин, тем временем, лишь отпускала восторженные комментарии.

Наконец они добрались до цели.

Майкл нажал кнопку на брелоке, и ворота открылись. Когда они проезжали по гравийной дороге, достаточно широкой, чтобы могли разъехаться три автомобиля, ворота закрылись автоматически. Шарлин с восхищением смотрела на ряды японских карликовых деревьев, окаймляющих подъездную дорогу.

– Вы только взгляните! Ничего себе! Потрясающе!

Чита Шульцев стала состоятельной, но Нина Шульц осталась очень скромным человеком, не забывая былые трудные времена, что было хорошо заметно по ее манере искрометно шутить. Теперь, когда у нее были деньги и положение, два замечательных сына и любящий муж, о большем она и мечтать не желала. Как только они переехали в свой роскошный особняк, она наняла лучшего дизайнера, так их двор приобрел японский антураж. Изящная японская беседка стояла посреди водоема. Арочный деревянный мостик соединял дом с небольшим пирсом и двумя каноэ, пришвартованными в непосредственной близости. Вики была заворожена такой красотой. За следующим поворотом подъездной дороги показался дом.

Габариты дома, прямо скажем, сокрушили Вики. Это было типичное колониальное здание с греческим портиком и огромными колонами. Перед входом были установлены красивые статуи, произведения талантливого художника. Лестничный пролет, ведущий к портику и парадной двери, обрамляли массивные перилла, увенчанные большими каменными вазами и маленькими купидонами. Чарли проехал дальше, на стоянку, где красовался белый Роллс-ройс Шульцев. Шарлин сначала потеряла дар речи, уставившись остекленевшими глазами на Ройс через окно. Майкл вышел из авто и подал Вики руку.

Шарлин визжала от восторга: – Просто шикарно, разве нет?!

Майкл лишь улыбнулся, – Да, это отцовский. Ну, Вики, что скажешь о семейном гнездышке?

Вики обернулась и крепко обняла его, как-то произвольно. – Майкл, это просто прекрасно! Слов не подберешь. Я просто сокрушена, – потом она чуть слышно добавила, – мне кажется, я уже хочу домой.

Майкл отстранил девушку, его сильные руки нежно держали ее плечи. Смотря ей в глаза, он мягко произнес, а губы его сложились в улыбку.

– Не бойся, глупышка. Мы встретимся с моими родичами, пообедаем, и через несколько часов уедем. Заходи и не робей, все будет в порядке. Вот увидишь!

Внезапно к Майклу подбежали два бульдога и принялись лизать его руки. – Привет, парни, привет! Это Бутончик и Дэйл, мои сынишки!

Шарлин расхохоталась, услыхав клички собак, в то время как парадная дверь отворилась, и наверху мраморной лестницы появился молодой человек. Это был Адам. Он был выше Майкла, хотя сложен был не столь хорошо.

Шарлин представила себя сидящей в огромной серебряной ванне, увешанную драгоценностями. Четыре слуги наполняли ванну шампанским, а она завтракала, как всегда: икра и канапе из яиц с копченым лососем. Две борзые играли в шахматы около ванны. А что тут такого? Разве она жила не в Верхнем Вест-Сайде? Чарли первым заметил Адама и шепнул Майклу: – Ну что, болван, пора начинать шоу!

Они поднимались по лестнице, Адам спускался им навстречу с лучезарной, словно солнце Флориды, улыбкой. Его длинные каштановые волосы были стянуты в конский хвост, все же на хиппи он не походил. В его изящной белой куртке сафари и брендовой дизайнерской тенниске, и круглых солнцезащитных очках в золотой оправе, он напоминал зажиточного обитателя пригорода Орландо, сибаритствующего в особняке стиля ар-деко, а не хиппи, ошивающегося в Парке Вашингтона. Братья обнялись, и Адам воскликнул:

– Эй, братишка, рад тебя видеть! Вижу, ты в отличной форме!

Он снял очки и обратился к девушкам.

– А кто эти две прекрасные жемчужинки, которых вы привезли с собой?

Майкл представил сначала Шарлин, а потом Вики.

– Адам, познакомьтесь, это Вики, моя девушка, – он экспрессивно жестикулировал, обращаясь к девушкам, – мой старший брат, Адам. Этот парень намерен стать самым известным адвокатом Манхэттена, и станет, вот увидите!

Не успел Адам и покраснеть, как Чарли залился гулким хохотом, хлопнув Майкла по плечу, как он обычно делал.

– Эй, а как же я? Я ведь одушевленный предмет, как-никак.

Теперь, когда формальности можно было опустить, они все последовали за Адамом к патио. Вики чувствовала себя столь незначительной на фоне высоченных мраморных колонн, устремленных ввысь, будто исчезающих в небе. Оглянувшись назад на обширный газон, она заметила водоем. С возвышения двор казался еще прекраснее. Ее умилила небольшая стая уток, рассекающая водную гладь прудика.

– Чарли, сколько лет, сколько зим, как ты поживаешь? – спросил Адам, когда они вошли в дом, минуя огромные двери из красного дерева.

– Все круто, приятель. А как у тебя?

– Все как обычно, – ответил Адам.

«– Да будет тебе, Адам», – сказал Чарли. – Ты получишь диплом через месяц, Майкл сказал, у тебя грандиозные планы. Будешь большим человеком, это точно!

Адам обратился к девушкам.

– Парни, девочки здесь прежде не были, вы что забыли?

Он описал рукой полукруг, словно демонстрируя обширное лобби. Это был большой холл с паркетным полом. Стены были окрашены в кремовые тона и увешаны красивыми картинами, а отделка из дерева была цвета насыщенного авокадо. Квадратный персидский ковер в оттенках бордо, пунцового красного, золотого, коричневого и зеленого, добавлял помещению уюта. Одна из дверей открылась, и в холл вошла леди, мать Майкла, застав Вики стоящей в окружении двух ее крупных сыновей, на контрасте, девушка могла показаться еще более хрупкой и растерянной. Леди, должно быть, было около пятидесяти; ее улыбка была теплой и яркой. Она обняла своего сына, оглядела Вики, которая почувствовала себя более уверенной. Обняв маму, Майкл подвел ее к девушкам, Чарли она удостоила кивком и улыбкой. Девушек она приветствовала, протянув им руки.