Некоторые духовные чада иеромонаха Варнавы рассказывали и об особо знаменательных случаях доброй попечительности старца о них, когда он, невзирая на разделявшее их расстояние, вразумлял их.

Послушник Гефсиманского скита Николай Рулев (впоследствии монах Нестор) спустя шесть лет по поступлении в обитель, в октябре 1901 года, тяжело заболел и был помещен в скитскую больницу, откуда через месяц его по совету доктора отправили в Москву. Там ему сказали, что нужно делать операцию, но он не согласился и поехал к родственникам в Ярославль, где ему в городской больнице сделали операцию. Между тем в скиту никто не знал, где находится Николай, так как он ничего не сообщал о себе. В ночь на 26 февраля 1902 года во сне ему явился отец Варнава и сказал:

— Что ты, Николай, беззаботно тут лежишь? Ведь в скиту уже хотят исключить тебя из братства…

— Батюшка, — в смущении воскликнул Николай, — в таком случае благословите мне сейчас же ехать в скит и просить там, чтобы не исключали меня.

— Нет, нет, сынок, теперь еще нельзя ехать, — отозвался иеромонах Варнава.

Этим явлением послушник Николай был так поражен, что еще ранним утром попросил у больничной прислуги письменные принадлежности и написал два письма к своим друзьям: одно — в Гефсиманский скит, а другое — в Троице-Сергиеву Лавру, прося их, чтобы они немедленно известили его, что о нем там говорят. Те ответили, что 20 февраля скончался скитский игумен Даниил, а вступивший в управление скитом казначей иеромонах Иларий спросил известных лиц из братии относительно его, послушника Николая, и, не найдя никаких о нем сведений, хочет писать рапорт в Духовный собор Лавры об исключении его из числа братства. Николай письмом просил у отца Илария прощения за свое долгое молчание, умоляя о снисхождении. Иеромонах Иларий письмом простил, успокоил и обнадежил послушника. Оправившись от болезни, тот вскоре вернулся в скит.

Во исполнение завета своих старцев иеромонах Варнава с полным самоотвержением служил людям до конца своих дней. Он был для всех отцом и учителем в жизни, врачом немощей духовных, а нередко и телесных. Тем, кто приходил к нему с просьбой о помощи, старец предлагал иногда довольно оригинальные лекарства, но никто в них не сомневался, пользовали с полной верой.

Тем, у кого болели глаза, старец советовал смачивать их комнатной водой; флюс быстро излечивал, благословляя съесть натощак два-три сухих кусочка антидора без святой воды; боль в груди или боку, не поддававшаяся никаким лекарствам, утихала, когда по благословению старца больное место натирали маслом из его келейной лампады; горчичники и прочие домашние средства предлагались им часто, иногда даже в весьма серьезных случаях. Он признавал необходимость обращаться и за врачебной помощью, но не всегда одобрял операции. Чаще же всего, ради двоякой пользы человека, старец советовал усерднее молиться Богу, почаще приступать к Святым Христовым Тайнам, воздерживаться во всем от излишества и вообще быть повнимательнее к себе.

«Каждый день пейте святую воду натощак и просфоры кушайте — это лучшие лекарства!» — советовал батюшка. «Поменьше сладкого да жирного кушать, и здоровым будешь: хлеб да вода не сделают вреда», — пояснял он необходимость такой диеты. «Барыня благая, брось ты свой табак курить, вот и будешь у меня золотая!» — поразил батюшка своей прозорливостью одну особу, жаловавшуюся ему на боль в груди и на то, что доктора не могут правильно определить ее причину, и по ложному стыду умолчавшую о своем пристрастии к греховной привычке. Впрочем, иногда, смотря по «сыночку» или «дочке», мудрый «врач» предписывал и иное средство, вроде такого: «Ешь, пей больше — за послушание, больше спи, гуляй — и будешь молодцом!»

На жалобы духовных детей из монашествующих, особенно молодых, батюшка отвечал по-иному. С той же отеческой лаской он, бывало, вдруг и объявит им в ответ на их скорбь: «Ах, да я очень и очень даже рад, что вы хвораете, это ведь на пользу вам — смирнее будете! Вот кладите-ка на ночь хоть по полсотенки земных поклонников — вот и полегчает! Поменьше спите — и голова не будет болеть».

На лечение у докторов в случаях неопасных он давал благословение неохотно, однако серьезно больным старец не только благословлял основательно полечиться, но и сам указывал, к кому обратиться.

Вот для примера несколько случаев, рассказанных его келейником иеромонахом Порфирием. Однажды приехала из Москвы пожилая дама и, показывая свой больной, опухший глаз, со слезами говорит: «Батюшка, доктора нашли, что глаз подвергся какой-то опасной инфекции и потому непременно нужно удалить его». И в это самое время ей подают телеграмму из Москвы с предложением немедленно возвратиться домой для операции, так как, по словам доктора, скоро последует заражение другого глаза. Весть эта громом поразила барыню, и она, как и ее дочери, с которыми она приехала, залилась горькими слезами.

Батюшка и говорит:

— Ну их!.. Не слушайте, а мочи больной глаз комнатной водой, и, Бог даст, болезнь пройдет. Слышишь?.. Никак не соглашайся на операцию…

Барыня уехала. Месяца через два-три она опять появилась у батюшки с совершенно излеченными глазами и благодарила за то, что он предостерег ее от операции и ради его молитв она избавилась от болезни.

Другой случай. Крестьянин из деревни Болгари Ярославской губернии Михаил Яковлевич Сворочаев пролежал десять лет разбитый параличом. Приглашали врачей; те говорили, что болезнь неизлечима. Убитая горем жена крестьянина отправилась в Троице-Сергиеву Лавру, а оттуда к старцу Варнаве и рассказала ему о болезни мужа. Батюшка, благословив ее, сказал: «Молись, раба Божия, молись: Господь милостив — встанет твой муж…» И что же? Возвращается она домой и видит, что муж ее, до сего лежавший пластом, вышел на крыльцо встречать ее. Изумилась женщина и от всего сердца вместе с мужем возблагодарила Небесного Врача, внявшего молитве достойного служителя Своего и оказавшего им такую милость.

Вот еще один случай, рассказанный женой одного московского священника, часто обращавшейся за советом к старцу Варнаве. Однажды у нее сильно занемог сын Володя. Из намеков врачей родители поняли, что недуг может окончиться смертельным исходом. С великой скорбью отец мальчика, тогда еще светский человек, отправился к старцу в «Пещеры». Старец ласково встретил его и сказал: «Не скорби, мальчик будет здоров. Вот пройдет дождичек, он и начнет поправляться». Выслушав эти слова, родитель, возвращаясь к себе домой, недоумевал: о каком дождичке говорил старец, тем более что небо в тот день было как-то особенно ясно и безоблачно? Но вот, желая освежиться, он часа через три пошел купаться на речку. К его удивлению, из внезапно набежавшего облачка пошел маленький дождик. В этот момент отец совершенно забыл о старце. Но едва он вошел в дом, как встретившая его жена сказала: «А ведь нашему Володе-то стало лучше». Тут только родитель и успокоился, припомнив слова прозорливого старца Варнавы. После этого больной действительно скоро выздоровел.

Житель Нижнего Новгорода М. Г. Т-в сообщил следующее: «Во время ярмарки я имел магазин в пассаже, и в холерный год мне довелось видеть случаи внезапных заболеваний среди ярмарочной публики. Это так сильно подействовало на меня, что от испуга у меня открылся геморрой и сильно потом мучил меня несколько лет. Однажды в декабре месяце собираюсь я в Москву к батюшке. В начале пути я чувствовал себя удовлетворительно, а потом начались мои страдания. Ни сидеть, ни лежать. Из Москвы еду к батюшке за молитвенной помощью, но не застаю его, говорят, дня через три приедет. В скорби захожу к отцу Порфирию — келейнику батюшки и прошу его передать старцу, что я очень болен и прошу его святых молитв. С трудом добираюсь обратно до Москвы и зову доктора, который после осмотра заявил, что мне необходима операция. Мне становилось все хуже и хуже, я метался без сна и пищи два дня. Лишь под утро на третий день смог заснуть на несколько минут и потом почувствовал себя лучше. Четвертую ночь по приезде в Москву я спал хорошо, днем даже ходил по делам, хоть и с трудом, а вечером уже имел возможность выехать в Нижний. Домой приехал совсем здоровый, и после эта болезнь уже не возвращалась. Я сознавал, что исцеление я получил за святые молитвы батюшки Варнавы, и поспешил к нему с благодарностью. „Батюшка, вы меня исцелили!“ — говорю ему. „Не я тебя исцелил, а угодники киевские“, — отвечает мне смиренный старец. Я предлагаю ему самому сказать, что принести ему в дар. Батюшка сказал, чтобы я подарил богослужебное Евангелие для Иверской обители, что я и исполнил с любовию».