Прошло некоторое время, и тот странный парень вошел в мою жизнь. На этот раз он уже был жителем Москвы. Он часто околачивался у стен Кремня в Александровском саду. Очевидно, тут он искал себе собеседников. А, может быть, здесь у него проходили встречи с «нужными» людьми. Кто его знает. В Москве молодой человек представился Мишей. Как его звали на Балканах, я не знаю. Меня часто подмывало спросить его об этом, но это было бесполезно. По всей вероятности, Миша невозмутимо ответил бы мне, что он никогда не был в Словении. Все его поведение словно посылало мессидж: «Сам знаешь, с кем имеешь дело. Так что не нужно задавать глупых вопросов. Для таких как я не существует ни стран, ни границ, ни времени, ни пространства. Сегодня я тут, завтра я там». При этом, мне подумалось: И везде Вы инспектора. И кто только Вас пристраивает на эти блатные местечки? Какая такая канцелярия?
Миша жил на Покровке в одном из господских домов эпохи русского модерна начала прошлого столетия. Он как то сказал, что жить на Покровке – символично. Эта улица одним концом упирается в Кремль, другим – в запасные пути Курского вокзала, где обитает бесчисленная армия бездомных. Этим он словно подчеркивал, что у человека выбор жизненного пути, в сущности, невелик: или в Кремль в небесные правители, или на запасные пути РЖД к бомжам.
Миша был умным и начитанным. С ним было интересно. Казалось, он перечитал все книги мира. Только с ним было возможно поговорить о классической немецкой философии или о тонкостях суфийских доктрин ислама. Только он мог объяснить этимологическую взаимосвязь немецких слов lind и land. Мы часто с ним ходили в книжные магазины, где он помогал выбрать нужные интересные книги. Я невольно спрашивал себя: И когда он только успел изучить все эти фолианты. Ведь для этого потребовалась бы не одна жизнь. Когда беседа начинала его тяготить, он выкладывал дежурные фразы о том, что служители Ватикана, скорее всего, являются членами некой древней секты, адепты которой строили египетские пирамиды и другую чепуху. Это означало, что разговор на сегодня окончен.
Эйфория общения с Мишей вскоре сменилась довольно странным чувством. Я заметил, что мой собеседник довольно подробно проинформирован о многих мельчайших подробностях моей личной жизни. Да и сам он невзначай подчеркивал это. То расскажет, что я любил брать на завтрак в каком-нибудь отеле, или упомянет размер моего последнего гонорара, о котором он не должен был бы знать. Заведет разговор о том, что многие предпочитают отдаваться любовным утехам не на кровати, а на полу. И это после того, как у меня накануне было подобное рандеву. Невольно возникал вопрос: кем же является этот молодой человек, который встречается тебе то в Европе, то в Москве и знает всю подноготную твоего бытия?
Большой Город проглатывает человека. Люди Большого Города лишены невинности провинции. Пожалуй, только там возможно сохранить девственность мировосприятия. Лишь в невинном состоянии возможно волшебство. Человек – существо общественное. В общении он проявляется как личность. Но то, что происходило, не вписывалось ни в какие рамки. Собеседник настойчиво стирал грань между собой и тобой. Давид в одном из псалмов обращается к Богу: «Не передавай на волю Заветы Души моей, дабы не погнать ее в плен». Странная просьба. Бог – покуситель на потаенные уголки твоей души. И делает он это для того, чтобы погнать ее в плен. Миша тогда мне показался тем покусителем. В лице Миши Большой Город проникал в тайники души своих обитателей. Устами Миши Город постоянно напоминал : Мне известны все твои чаяния и желания, все твои поступки. Миша был тем, кто был послан взломать потайную дверь от заветного нутра человека. Он вводил собеседника в отрицательное биополе, ожидая, когда загнанный в бессознательное, инстинкт откликнется на его призыв проявить себя. Миша был оком Большого Города – Оком Змея.
Пришло время, и мой Миша запел другие песенки. Он все больше говорил о том, что нужные знания невозможно получить без посвящения. А для пущей наглядности приводил пример Маугли, который без человеческого тепла навсегда оставался зверенышем, инфузорией, поскольку у него прекратился духовный рост. Мне не хотелось быть инфузорией, поэтому тогда я решил пореже встречаться с моим визави. Но, откровенно говоря, это плохо получалось.
– Был я в океанариуме и видел: на дне морском лежат две акулы и греют друг друга. Нам тоже с тобой нужно общаться. Несмотря ни на что. Несмотря на усталость или недомогание. Ты нужен мне так же как и я тебе. – уговаривал меня Миша. В другой раз он сказал: – Все под богом ходим. Зря ты так редко вспоминаешь обо мне. Мы живем на одной ветке метро и ничто не мешает нам почаще встречаться. Я не знал, как реагировать на эти откровения. Только что бросал дежурную фразу: – Тебя ожидает большое будущее . Что я буду мешаться у тебя под ногами.
Звезда недолюбливала Мишу. – Ты хуже, чем инфузория. Никак не можешь порвать с этим так называемым «дружком – интеллектуалом», - в сердцах говорила Звезда. Вряд ли речь шла о ревности. Скорее всего, Звезда видела в Мише своего антипода. Несмотря на это, мне подчас казалось, что Звезда и Миша связаны какими-то астральными нитями. Они были как Дева и Змей, которые охраняли волшебное Дерево, ведущее в Небеса.
Михаил жил в большой коммуналке. Обитатели коммуналок составляют особенный социальный пласт общества. Их хлебом не корми, дай пожить вместе. Миша занимал самую большую из комнат, что свидетельствовало о его привилегированном положении среди жильцов. Она имела прямой выход на лестничную площадку, что позволяло использовать ее в конспиративных целях. Сюда можно было приходить в любое время незаметно для остальных обитателей этой коммуны. Комната была почти пустой. Одноместная кровать, прятавшаяся в углу, два, невесть откуда подобранных, стула с порванной обивкой, стол с качающимися ножками и шкаф. Шкаф остался в этой комнате еще с дореволюционных времен. Он был сделан из массива красного дерева и был украшен бронзовыми аксессуарами. Наверное, поэтому, он пережил все политические передряги двадцатого столетия. Его просто лень было выбросить на свалку. Слишком уж был громоздок. Во всю высоту шкаф украшало колдовское мутное зеркало – свидетель былых времен.
В этой комнате и проходили наши задушевные беседы. Это в том случае, когда Михаил не навещал меня. Бичом московских коммуналок являются всевозможные насекомые – тараканы и клопы. Тараканы в этой квартире были особенно наглыми. Они бесцеремонно расхаживали на виду жильцов, не думая от кого-либо прятаться. Один из них обосновался на столе у Миши, время от времени беседуя с ним. – Этот таракан не подозревает о том, что существуют иные миры и ограничил свой быт рамками стола. Так и некоторые люди воображают, что познали мир, его не увидев, – как то сказал Миша. Я спроецировал эти слова на себя, ибо накануне отверг его предложение съездить в монастыри Чанг Майя. Но мысль моего собеседника была куда более глубокой. – Путешествовать нужно для того, чтобы заглянуть в невидимые изгибы своей души. Для этого мусульмане хоть раз в жизни должны совершить хадж – путешествие в Неведомый Град, затерявшийся где то на краю света. Это путешествие является той гранью в духовном развитии человека, когда он от внутреннего мира обращается в мир внешний, – сказал он мне.
Дабы я укрепился в этой мысли, ночью мне был послан сон. В том сне таракан Миши вырос до каких то невероятных размеров. Он посмотрел на меня с ухмылкой и обратился на человечьем наречии. – Что, любите пофилософствовать, дорогуша? Вы бы лучше делом занялись. Подумали о спасении своей души. – Как же мне ее спасти? – спросил я таракана. – Мир посмотри, – перешел на «ты» таракан», – Посети Волшебные Города, о которых тебе говорила Птица Сирин. Познакомься с их стражами. – Как мне найти тех стражей? – спросил я Мишу-Таракана. – Стражи сами найдут тебя, если ты будешь того достоин. Если ты не встретишь стража, значит что-то сделал не так. Значит – не дорос. Каждый из них тебя чему-нибудь да научит. Главное не прозевать встречу с ним. Нужно быть духовно готовым к заветной встрече. Ты должен почувствовать сродство к избранникам, ибо в них как в зеркале увидишь какую-нибудь частичку своей души. На том мой сон прервался.
