ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ КОРОЛЕЙ Змеиное око Записки снов о красотах восточной столицы О том, что птица Сирин больше не поет Человек с тысячью лицами. Введение в Игру Звезда. Введение в Невинность Странный юноша с Покровки. Введение во Мрак Король королевства Кривых Зеркал Город Четырех Врат Политические метания Московского бомонда. От патриотов к демократам и обратно «Ни буйволы, ни тигры не бродят по пустыне». Баланс между разными группировками Кролик (Заяц) – Мозгун Солнечное затмение в Риме. Мистерии Солнца и Луны. Повелитель Времени. Знаковая встреча на Авентине Смотрины в Московском Доме Литераторов. Введение в Свет Искусство Лести или Загадка Сфинги Странный подарок и Блаженный Норик Издатель поневоле. Проявление Жаркая дружба Инквизитора Партии Архивариус Партии или Страсти по Матфею Дар жриц Камня Хранителя в Константинополе Моя первая книга и бесконечная диссертация Всевидящее Око в Златом Граде Прага Смотритель причудливого лабиринта метаморфоз Тень Президентская гонка или Никодимы, проповедующие ночью Дар душевнобольного стража Керкиры Воспомоществование Фонда Социального Страхования Сомнительные строители сомнительных соборов. Дела сердечные – денежные Игра в Кошки-Мышки Тамплиер десятого колена или мое несостоявшееся масонство Его звали Маркизой Смотрины во Дворце Демидова Всех их, негодников и шалунов, в разведку Инструкции начинающим разведчикам Великий инквизитор Гримани и товарищ Казанова Вавилонская блудница в Соборе Василия Блаженного Храм Короля Герметистов во Флоренции Знакомство с Антаресом в окрестностях Светлейшей Венеции Яма Баридзини Змей себя кусающий Встреча с главным стражем Scuola Grande Sciavone Метаморфозы у Гробницы Дожа Джованни Пезаро Двадцать тысяч королей

Меня попросили произнести тост. Я особо не хотел этого делать, так как боялся сболтнуть лишнего. Но видно черт дернул меня за язык и тот злополучный тост я произнес. – Уважаемые друзья. Вот уже как десять лет нет с нами Учителя. И, к сожалению, приходиться констатировать, что место, которое занимал Андрей Александрович в общественно-политической жизни страны, так и осталось не занятым. Второго такого политика так и не появилось. Это очень прискорбно для всех нас, ибо чревато всякого рода турбулентностями в обществе, ведь Учитель как никто другой умел сглаживать противоречия. Вот недавно произошел случай. Умер один видный политический деятель. Говорят, перед смертью он несколько дней кряду сжигал у себя на даче служебные документы. Я глубоко убежден, что будь жив Андрей Александрович, дело до этого не дошло бы. Андрею Александровичу еще поставят памятник. Только видно так уж устроен менталитет нашего общества, что оно должно не раз грохнуться лицом в грязь, чтоб в полной мере оценить заслуги подобных людей. Тут мне почему-то вздумалось для красного словца процитировать поэта Николая Клюева, – Он Древо. А Сердце – Дупло. Сирина Птицы Зимовье. Споет он – и сени светло. Умолкнет – будет все нехорошо. Последние строки пришлось додумывать на ходу, потому что, честно говоря, я забыл, как там было сказано у поэта Клюева. Установилась гробовая тишина, и лишь мой сосед по столу – ветеран внешней разведки, вполголоса произнес: – Хороший тост.

Вся эта история началась пятнадцать лет назад. И вот сегодня можно сказать она завершилась. Хотя, наверное, я не прав. Пятнадцать лет назад я познакомился с этим человеком, а история началась много раньше. В тот далекий памятный день из моего детства, когда я познакомился со Змеем.

ЗМЕИННОЕ ОКО. СТРАННЫЕ ЛЮДИ

Я припал устами к истоку ручья и увидел Змея. Он смотрел мне в глаза. Змеиное око вводило в транс. Это продолжалось недолго, не более минуты. Насладившись видением, Змей ускользнул в прохладу изумрудной травы, окружавшей лесной ручей. Тот случай оказался знаковым в моей судьбе. После этого все стало как то по-другому, все стало как то не так. Еще очень долго вспоминался этот холодный свет стеклянных глаз Змея. Более того, Змей стал периодически появляться в моих снах. Он не был страшным. Наоборот: В нем было нечто одинокое, что вызывало глубокое сочувствие и сострадание. Мне, почему то, было жалко этого Змея.

Вскоре, с симпатией к Змею, зародилось необъяснимое сочувствие к личностям, которые считались изгоями. Их иногда подвергали откровенному остракизму. Первым, кто обратил внимание на это, был отец. Это произошло после того как я подал побирающемуся нищему Егише буханку свежеиспеченного горячего хлеба, в то время как другие ограничивали меру своего сочувствия к бродяге черствыми заплесневелыми корками. Егиша, был поэтом – Диогеном того захолустного городка. Порол правду матку, скрываясь под личиной тронутого рассудком. Жизнь города трудно было представить без этого горбатого старика, с плеч которого свисал огромный заштопанный мешок. Бродяга тогда отблагодарил меня своими виршами: «Отрок юный – лучик Солнца, хлеба мне подал // И в душе моей тоскливой флейтой заиграл». Позже, эти строки не раз всплывали в памяти. Но всегда, слово тоскливой невольно заменялось словом змеиной. Так казалось более правильным, ибо весь одинокий облик Егиши напоминал вселенское одиночество Змея, который заворожил меня у ручья. Помимо прочего, флейта вызывала ассоциации с заклинателями змей волшебного Индостана. В роли юного факира я представлял себя, а в роли ручного Змея – ласкового Егишу. Встречая Егишу в городе, я ловил на себе его взгляд. То был холодный взгляд Змея из лесного ручья, который более не покидал меня.

ЗАПИСКИ СНОВ О КРАСОТАХ ВОСТОЧНОЙ СТОЛИЦЫ

Прочитав «Записки снов о красотах Восточной Столицы», я непременно решил увидеть этот Волшебный город. Туда можно было добраться лишь во сне. Мне всегда нравилась Ночь. Истинным наслаждением было бродить в Ночи. Большие города, казалось, были пусты, а широкие проспекты принадлежали только тебе. Ты ходил среди огромных домов и мнил себя их хозяином. Был только Ты. Один лишь Ты. Но в Восточной Столице все было не так. Из самых далеких закоулков Белого Света стекались В не пилигримы. Только тут они могли встретиться друг с другом. Только в Восточной столице каждый сможет выполнить возложенную на него миссию. У Восточной Столицы не было имени. Ее называли просто Город. У Восточной столицы не было пригородов. Пригородами служила бескрайняя пустыня. Огромные небоскребы, словно одинокие башни-крепости, прятали в себе обитателей мегаполиса. От вида этих небоскребов усиливалось чувство страха и неопределенности. Новичку трудно было представить, какую реальность скрывают в себе башни. Она подменялась миром грез, которую каждый домысливал сам. Сны и реальность в Большом городе переплетены были так тесно, что, подчас, трудно было вообразить, где проходит грань между ними. Город образы из мира грез переводил в действительность, а реалии прятал в мире грез. Поэтому, чтобы понять город, необходимо было совершать вылазки в мир сновидений. Там можно было найти ответы на многие вопросы, ибо во снах вещи позволяют себе проявить свою интимную сущность. Сны уводили в мир потаенных закоулков Города. Без подсказок, явленных во сне, можно было легко заблудиться в хитросплетениях его лабиринтов. Большую часть своей жизни обитатели Восточной столицы спали. Так они избегали обыденности серых будней. Во снах жители общались, ходили друг другу в гости. В реальности же каждый запирался в своей каморке и безвылазно сидел в социальных сетях и-нета.

Кругом было пустынно. Несмотря на это, шум Города сводил с ума провинциального простачка. Гигантские магистрали по идее должны были бы вести к сердцу Города. Но это было не так. Они повторяли контуры силовых линий космоса. По этим дорогам можно было попасть куда угодно, но только не в центр. По ним можно было идти день, два, но центр так и не показывался. То же одиночество разбросанных в беспорядке небоскребов, словно сошедших с картин Кирико. Новичок вынужден был продолжать движение по этим космическим тоннелям. У него не было выбора. Свернуть в море одиноко стоящих башен-высоток означало окончательно заблудиться и пропасть. Повернуть обратно не имело смысла. Да и дорога домой давно была забыта. Город заставлял людей забыть, откуда они пришли. Перейти магистраль было невозможно, ибо в Волшебном городе напрочь отсутствовали светофоры. Автомобили мчались с бешеной скоростью. Не для того они достигали пределов Восточной Столицы, что бы тут тормозить. Их энергия требовала выброса. Новичку оставалось одно – идти вперед в надежде что рано или поздно будет достигнута цель. На этих широких проспектах трудно было спрятать свою интимность. У каждого был свой штрих код. Город оставался гигантским торжищем, где каждый торговал всем, чем только можно: своей красотой, своим умом или дружбой. Лишь в мире грез можно было оставаться девственно искренним и непосредственным в своих переживаниях. Все было словно во сне. А может быть, жизнь в Большом Городе и была сном. По крайней мере, мои сны в Большом Городе были более реальным миром чем мир существующий. Дабы не заблудиться в том сне, мне было подсказано, что бы все свои действия в Восточной Столице я соизмерял с китайской Книгой Перемен.