И Вы читаете записки не жителя столицы, а коренного провинциала.

Глава 2

Слишком нежный

–Почему ты пишешь местоимение Вы с большой буквы.– спросил меня как-то раз мой одноклассник.

–Всё очень просто… Я пытаюсь быть вежливым в общении. И в этом нет ничего странного.– сказал я ему в ответ.

И действительно, порой я очень даже боялся оскорбить человека и тем самым сделать ему больно. Кроме того я убеждён, что зло сделанное тобой, аукнется тебе в будущем. О чём может идти речь, если я не могу толком на обидчика руку поднять. Мать заложила в меня излишнюю сентиментальность, и я терпеть не мог жестокое обращение, лишь в некоторых случаях я допускал определённую грубость. Она с детства учила меня доброте и как-то раз, при виде котят сказала: «Этих малышей обижать нельзя. О них мама заботится, которая будет плакать, если не досчитается своих деточек». Или же: «Не ломай ветки, иначе деревце будет плакать». Вот ещё один пример, слегка бредовый, на этот раз под горячую руку попались компьютерные игры: «Зачем ты их убиваешь, а если их дома дети ждут». Даже, когда мои школьные обидчики получали по заслугам, я испытывал к ним исключительно тёплые чувства. Но больше всего я ненавидел насилие по отношению к женщинам. И будь то убийство в кинофильме, или же новости о домашнем избиении, в любом случае мне становилось не по себе, когда на женщин поднимали руку. Берите выше! Любые драки между женщинами, я воспринимал в ярые штыки. Просто в моём понимании, женщина, это цветок и его нужно холить и лелеять. И мне в отличие от похотливых самцов, неприятно смотреть на то, как пара девиц мутузят друг друга из-за сущего пустяка. Ну, сломала она тебе тушь для ресниц и что с того!? Не надо ссориться дамы, Вы созданы для лучшего. Это в очередной раз доказывает, насколько я стеснительный и зажатый в себе человек.

В пятом классе я получил первую в жизни тройку и испытывал смешанные чувства. Ведь до этого момента, я обходился одними лишь четвёрками, да пятёрками. А тут на тебе раз! И тройка… Исправить оценку учительнице не разрешила и оттого мне становилась грустно. Я едва сдерживал в себе слёзы и наивно считал, что с этих пор моя жизнь пустилась под откос. Помнится мне, в третьем классе я ненароком схлопотал тройку по математике и, вернувшись, домой, расплакался. Слишком много внимания я уделял оценкам в дневнике, но с возрастом моё отношение к учёбе изменилось. И я очень благодарен своему учителю, что она не позволил мне исправить оценку. Я понял, что жизнь на тройке не кончается, и года не прошло, как учитель по рисованию влепил мне за триместр – удовлетворительно. Но учился я всё также, прилежно и без нареканий.

Пятый класс, кроме неудовлетворительных оценок, запомнился мне школьными драками на перемене и ближе к концу учебного года, в классе выяснился очевидный лидер, и я как Вы понимаете в их числа не входил. Вы только представьте… Оставалось пять минут до окончания урока, в классе царил бардак и как вдруг ни с того ни с сего один из моих одноклассников стал избивать другого лишь из-за того, что второй сломал ему трёхрублёвый карандаш. Он надавал ему гору смачных подзатыльников, тыкал мордой о парту, словно кота нагадившего в тапки и не раз упоминал сломанный карандаш. Словно он не карандаш ему сломал, а жизнь испоганил. Я, в отличие от моего соседа по парте испытывал смешанные чувства. Ведь избивали далеко не терпилу, а одного борзого коня, с которым у меня были свои счёты и постоянные конфликты. Он угнетал лишь слабых учеников, потому как на авторитетов тявкать у него кишка тонка. Наверное, по этой причине ему так и не удалось застолбить за собой место вождя и предводителя всего класса. Он был крайне мерзким типом.

Как-то раз он нацепил на одноклассника мусорное ведро, писал на чужих рюкзаках мелом, прятал сменную обувь и докучал всему классу, даже девочкам. И вопреки всем издевательствам, в какой-то мере мы с ним сблизились, но конфликт между нами не угасал, вплоть до момента, пока он не перевёлся в другую школу и тогда весь класс, вздохнул с облегчением. Однажды, в более зрелом возрасте, мы с ним на пару, заклевали главную тихоню класса. Она ничего нам толком не сделала, но мы насмехались над ней в течение целого урока и отпускали в её адрес колкие шуточки. Эта девочка была самой тихой ученицей во всей школе, если не во всей округе. Она сидела за партой даже на переменах, носила очки, говорила лишь с девчонками и была прилежной ученицей. Немногим она походила на меня, стеснительная и слишком зажатая, она боялась дать отпор и с нами говорила слишком тихо, вполголоса. Мы не понимали, что делаем и напрямую задавали ей грубые вопросы.

–Слушай, может она рыба, или просто напросто язык проглотила!? Алё гараж, ты нас слышишь!? По-любому её научили спать с открытыми глазами. Нет, ну ты прикинь, если у неё вместо стёкол специальные линзы, по которым она смотрит фильмы.– не утихал придурок.

–Ты может, скажешь нам, почему ты молчишь?– спросил я в ответ, впрочем, такой же придурок, как и любой задира. Но если мне в будущем удалось осознать ошибки прожитых лет, то этот полудурок местного пошива даже не подумал, что мог причинить той безобидной тихоне душевные раны. И я безмерно благодарен ей за то, что, не взирая, на мои выходки тихоня с лёгкостью шла мне навстречу и выручала в трудные минуты. И если вдруг эта книга появится на полках магазинов, то знай А.Ш., ты очень хороший человек, пусть мы с тобой и не был по-настоящему близки.

К концу учебного года выяснился лидер класса, джунгли обрели своего льва, им стал пухлощёкий парень с весьма стойким нравом. У него было множество влиятельных друзей, как в средней школе, так и в старших классов и немудрено, что именно он занял кресло вождя. Но кроме него в классе оставались и другие задиры, которые уступили в схватке с сильнейшими конкурентами, но злыми от этого они быть не переставали. Их, как и прежде, стоило опасаться, разница лишь в том, что теперь они далеко не самые сильные. И они это понимали. Безусловно, в классе их было не так уж и много, остальные ученики распределили между собой роли обычных парней, готовых дать в рыло, или же последних терпил, всезнающих ботаников и чудиков не от мира сего. Я же в свою очередь не относил себя ни к одному из вышеперечисленных сословий. Меня редко задирали в силу роста и массы моего тучного тела. Годы плодотворных занятий спортом дали свои плоды и я ни разу не был последним задохликом. Правда, в морду бить я так и не научился. Однажды, мне в пятом классе удалось задавить массой одного хулигана и при этом не нанести ему ни единого удара по его мерзкой физиономии. Я схватил его в ключик и словно борец повалил гада наземь. На следующий день мы с ним закусились в раздевалке и теперь он взял меня в ключик со словами: «Я здесь самый сильный. Усёк!». Я недовольно покачал головой, и не проявил ни малейшего упорства, чтобы вновь повалить его наземь. Он ослабил хватку и отпустил меня на все четыре стороны. Я запросто мог навалять ему – Мама не горюй! Но в таком случае он бы ни за что, не отвязался от меня. И было проще один раз ему поддаться, нежели спорить с ним, кто из нас сильнее.

Учёба в пятом классе подошла к концу, и вскоре я приспособился к жизни в провинции. Я перестал тосковать о прошлом и плакать над школьной фотографией. Прежние одноклассники остались в прошлом, как и любимая столица. И временами я видел в провинции свой новый дом, пусть и маленький, но весьма уютный.

Наверное, пришло время сказать, что с этих пор я закоренелый провинциал.

То ли ещё будет!

Глава 3

Неизведанные горизонты

В шестой класс я переходил с большим нежеланием, и мне всё чаще приходилось думать о переводе в новую школу. Будем честны, отношения с одноклассниками я выстроил не лучшим образом, и к школе в целом привыкнуть не успел. Лишь с годами я понял, в чём моя проблема – я показал себя не в лучше свете. Мне стоило сходу заявить о себе и сцепить в бою с главным хулиганом в классе, если не во всей школе. Что и делали некоторые из моих сверстников, но в большей мере, они угнетали именно слабых. От них вреда меньше и авторитет они повышают нехило. И мне будет по боку, если я вдруг проиграю схватку, потеряю зуб, или под глазом засияет фингал, в любом случае я дам о себе знать, как о человек, с которым лучше не враждовать. Первое впечатление, самое главное.