Новый город отразился на каждом из нас по-своему. Отец с присущей ему лёгкостью адаптировался к непривычной обстановке, но вот матери пришлось не сладко. Она женщина вполне себе общительная, на контакт с людьми дёт легко, но не я забуду, как она плакала в спальне, пока отец собирал чемоданы и кулаком трамбовал горы вещей. Я не далеко ушёл от матери. Но если она горевали по бутикам, ресторанам и расточительной жизни, то я, напротив, с трудом влился в новый коллектив. С похожей проблемой я столкнулось ещё раз, но то случится в относительно далёком будущем. В данную минуту я тосковал по Нине Александровне, моей классной руководительнице и одноклассникам. Да что уж с классом, я скучал по охраннику у входа в школу и техничкам. Во мне одновременно уживались две мои главные проблемы – я был слишком стеснителен и застенчив. Мне тяжело давалось общение с незнакомыми людьми, даже в больницу отнимал у меня много сил и нервов. Но это лишь цветочки. Помнится мне в юные годы, я не решался в маршрутке, где полным-полно людей выкрикнуть свою остановку и как-то раз доехал до самого автоавтовокзала. И кроме того я слишком быстро привыкал и с трудом отпускал, расставался. В своё оправдание я лишь скажу, что все мы люди быстро привыкаем и неважно к чему именно, будь то пряники на обед, или же порка кнутом.
Но не я один был новеньким в классе. Я, как и многие другие, переходил в среднюю школу, а значит, все классы будут собраны по итогам переводной контрольной работы, которую я, кстати, не писал. И класс, в который меня определили, набирался из двух категорий учеников. Первые, это ботаники, по разным причинам завалившие итоговый тест, а вторые, это матёрые двоечники, которым удалось слизать переводную работу. Мы были золотой серединой, ни больше, ни меньше.
И кроме учёбы школе я усиленно занимался спортом, а если быть точнее, то хоккеем. Это не было простым увлечением, нечто вроде макраме, или вышивания. Для меня спорт был куда важнее учёбы, ибо жил исключительно хоккеем и не мог себе толком представить жизнь без ледового дворца. Любовь к хоккею мне привил отец, он годами вдалбливал в мой неокрепший ум одну лишь единственную мысль – что надо усиленно заниматься спортом, если я хочу добиться всего на свете. И лишь с возрастом мне стало ясно, что записав меня в спортсмены, отец хотел за счёт меня удовлетворить свою несбыточную мечту детства – стать великим хоккеистом. Не спорю, он желал мне лучшего, но подчас перегибал палку. К этому я вернусь, немного позже, ведь пока я лишь обосновался в новой школе, вернее пытаюсь обосноваться. И надо сказать, делаю я это из рук вон плохо.
В любом коллективе должен быть гордый лев, авторитет класса, чьи слова не поддаются сомнения. И каждый из самцов намеревался застолбить за собой кресло предводителя стаи бабуинов. Понятно дело, что классе начались кулачные бои… Именно в школьных схватках определялось будущее всех учеников, кто в классе будет «терпилой», плясать под чужую дудочку, а кто подомнёт под себя весь класс. Среди девочек подобных баталий мне наблюдать не доводилось. И я твёрдо убеждён на личном опыте, что характер любого человека, его повадки и умение держать себя на людей проявляются именно в детстве. Сперва у ребёнка отобрали в песочнице игрушечный грузовик, а во взрослой жизни те же хулиганы, только взрослые и в масках у большого мальчика бизнес. Или же, хулиганы сломали ребёнку велосипед, и тогда он в отместку разбил своим недоброжелателям носы, или, по меньшей мере, он попытался нанести им заслуженные увечья. И в тот год мне впервые навешали люлей, за излишнюю дерзость. Я может и был стеснительным парнем, но родился в созвездии Льва и нарекли меня мои родители Львом неспроста. Я не любил, когда мной помыкают, или пытаются загнать в угол. Но прежде драться мне, к сожалению, не приходилось и гасить конфликт в зародыше, я на то время не умел. С чего именно начался тот конфликт, я точно сказать не могу, но тот хренов засранец знатно прижал меня к стенке и от внезапного страха я резко поник.
Он меня не бил, лишь прижал стене и начала угрожать. Я был выше своего оппонента, и намного массивнее, но у меня в рукаве был козырь, это смелость и врождённая наглость. Может он и учился из рук вон плохо, но подобное качество всегда будет, кстати, и, научившись его применять, он далеко пойдёт. Я мог ему дать сдачи, но воздержался. Почему!? Не знаю… Следом, он убрал кулак от моего лица и ушёл вместе с классом в столовую. В своё оправдание я лишь добавлю, что позади хулигана, высилась двухметровая шпала, с который впоследствии сближусь. Но на тот момент, он запросто мог встать горой за своего товарища. И сойдись мы в честной схватке, то я уложил бы его на лопатки без весомого труда, но двух быков заарканить не каждому матадору под силу. Я не смог дать ему отпор, наверное, испугался последствий. Мне довольно трудно поднимать руку на людей. Словно незримый барьер, не позволяет мне оголить кулаки и всыпать уроду по первое число. Мама не горюй!
Я едва сдерживал в себе слёзы и думал, как скоро учебный день подойдёт к концу. Мне было обидно, что я не смог дать ему сдачи. А самое главное я не имели малейшего понятия, с чего вдруг я струсил перед лицом опасности. Я сновал по школьному коридору, и в мыслях придумывал план мести. И какой только бред мне в голову не лез, и фотокарточку морды его протокольной над бочком унитаза повесить, и пиджак мелом вымазать, но в любом случае победа оставалась за мной. Быть героем в собственных мечтах довольно просто, достаточно иметь хоть толику фантазии и ты запросто сможешь потягаться с самим Джеймсом Бондом. Я линчевал того хулигана всеми способами, я унижал его на глазах всей школы, делал из него посмешище, но стоило мне на секунду отвлечься от прежних мыслей и забот, как жажда мести резко пошла на убыль. Здравый смысл взял вверх над пылким нравом, и я со временем остыл, охолодел к тому хулигану. И правду говорят, что думать надо на холодные голову и от поспешных решений ничего хорошего ждать не стоит. Дай эмоциям стихнуть, и лишь затем можно действовать. В очередной я доказал сам себе, что парень я далеко не злопамятный и обиды ни на кого не держу.
В столовой я бегло перекусил булочкой с маком, и нехотя отсидев, два урока математики, наконец-то вернулся к себе домой. Я заперся в спальне и припал щеками к письменному столу. Отец сидел за компьютером и не заметил моего прихода. Мать в это время была на работе. Будучи педагогом по образованию ей ничего не оставалось, кроме как идти работать преподавателем начальных классов в местную школу. Первый день в новом окружении, среди незнакомых мне людей выдался крайне тяжёлым. Мне вспоминался мой прежний класс и в особенности тот дружный коллектив. Я нашёл среди кипы бумаг школьную фотографию, где мы в обнимку с ребятами корчим смежные рожицы назло классной руководительнице. По щекам моим поползли слёзы обиды. Я рыдал над той фотографией и тосковал по прежним временам.
Тот год мне запомнился надолго, хотя из радостных событий там было разве что… Да ничего там не было, сплошное уныние. Наверное, я единственный во всём классе, кто не мог найти общий язык с одноклассниками. Все друзья в прошлом… В сотнях километрах от захолустью, в котором я сейчас пребывал.
Новый коллектив преследовал меня отовсюду. Куда бы я теперь не пошёл, везде… Абсолютно, везде новые лица, которых мне прежде видеть не доводилось. Схожая со школой ситуация меня поджидала не только на улицах города, но и в спортивной команде. И не успел мы толком разобрать чемоданы, как отец первым дело разузнал, где здесь поблизости находится ледовый дворец. И на следующее утро он повёл меня к новому тренеру. Трёхдневная щетина, спортивный костюм и свисток, вот Вам и полный набор конченного садиста.
Не поймите меня превратно, но это исчадие ада с лысым черепом, кровушки моей испил лет на двадцать вперёд, словно пиявка он жадно сосал мои нервы и за спиной поливал грязью. И так всегда… Сколько я его помнил, он довольно быстро терял душевное равновесие и любой разговор сводил на крики. Садистское отношение не могло не отразиться на моей психике, и я стал сильно нервничать накануне матчей. Я боялся рисковать и идти в обыгрыш, потому как любая оплошность грозила мне словесной расправой. «Бараны! Идиоты!», кричал он нам в разгар матча. «Ты чего сюда пришёл!? Номер отбывать!?», брызжа слюной, неистово ругался тренер. Свои выкрики душевно больного он аргументировал довольно просто: «Если я кричу на ребёнка, значит, он мне не безразличен, как хоккеист». И так со всеми… Ругался он не только в мой адрес.
