Однако возразить ему я ничем не мог. Ибо кишка тонка. Он единственный тренер на весь город и если ты хочешь играть в хоккей, то будь добр терпи оскорбления и вечные ругательства. Его наружный вид не вселял особого доверия, и загорелое лицо исподволь намекал на то, что у человека не всё в порядке с головой. Иначе стал, был человек в здравом теле и трезвом уме поливать дерьмом семью ребёнка. «Ты кем хочешь стать!? Человеком, или дерьмом последним!? Твой отец ноль без палочки и ты хочешь пойти по его стопам!? Детали на фабрике перебирать!?», вот каким образом тренер отозвался о родителях смугловатого паренька. Он намеренно выбрал слабую жертву, не способную ответить на издёвки. И этой жертвой был я. На тот момент мне было одиннадцать годков, и что я мог сказать ему в ответ?
Вот именно, что промолчать и не поведать о случившемся отцу. Я не стал выносить сор из избы и спустил всё по тормозам. Так что в хоккее мне в полной мере раскрыть не удалось. Хотя я по многу раз слышал в свой адрес лестный отзывы касательно моих навыков и умений владеть шайбой, нечто вроде: «Парень, да у тебя золотые руки! Ты знаешь, как укротить шайбу!». Но это всё сущие мелочи… Как-то раз мне пожали руку в благодарность за хорошо проведённый матч. Мне было настолько приятно, что я чуть от радости не описался. Родители мне постоянно говорили, что из меня выйдет превосходный хоккеист, и в юные годы я грезил о спортивной карьере. На меня взвалили немыслимый пласт ответственности, и эту ношу я носил на протяжении долгих лет, пока в один из прекрасных дней я не перегорю, точно лампа в светильнике.
Квартира, в которую нас заселили, была меньше прежней, и пока я не замечал особой разницы. Но в скором времени я сполна испытаю на себе нехватку личного пространства. Я жил в гостиной комнате и ночи коротал на выдвижном диване, в то время как мои родичи ютились в спальне. Окна квартиры выходили на чудный лес и мрачные гаражи. Но это куда лучше, чем глазеть на ржавые трубы местных заводов и фабрик, коих в городе насчитывалось аж пять штук. На их средства, можно сказать, и существовал наш маленький город. Не будь у нас в городе собственной промышленности, то на месте школ и больниц сейчас бы высился один сплошной хвойный лес, или же пустыри вселяли полную тоску и ни единой души пределах ста километров не сыщешь.
Провинция, она и в Африке провинция. Тут каждый друг друга поимённо знает, и стоит ненароком пукнуть в одном конце города, как на другом уже все обо всём знают, да ещё и в подробностях. Самым громким событием в нашем городе за последние десять, значится угон инкассаторской машины. Дело обстояло так… Недовольный жизнью банкир, выхватил заряженную гвоздями лупару и прострелил одному из инкассаторов филейную часть берда. Его коллега по работе со страху выронил автомат и трусливо побежал в укрытие. Между тем банкир явно воодушевлённый заморскими боевиками, рассупонил две пуговицы на белой рубашке, и как ни в чём не бывало, угнал инкассаторский автомобиля. К слову горе-банкира в конечном итоге схватили, и отправился он не на Кубу, как планировалось изначально, а срок в Сибири мотать на лесоповал. Весь месяц напролёт городские СМИ не умолкали о случившемся и строили версия, куда банкир дел десять миллионов рублей из общей суммы.
Город, ради которого я вместе с родичами бросил столицу, напоминал мне деревню во Франции. Один в один, Кот-д’Ор, не настолько чистый правда и по свежести он значительно уступает. Но событий на один квадратный метр в этом городе ровно столько же, сколько и во французской деревушке. Не подумайте ничего обо мне дурно, однако мне есть с чем сравнивать. На своём веку я исколесил всё Приволжье и побывал в таких местах, куда современные технологии ступать отказывались. И я могу с уверенностью сказать, что моя провинция не худший из представленных в России городов. Отрицать не стану, в этом городе, как и во многих других, бытует три главные К нашей необъятной: Коррупция, Кумовство и Кража казённого имущества. Не берусь утверждать, но одно очень высокопоставленное лицо нашего города, имени я его называть не стану, разъезжает по убитым дорогам на чёрном внедорожнике и недавно отгрохал себе двухэтажный особняк. По меньшей мере, не всё настолько плохо, как это бывает в некоторых городах России, где местный бюджет держится исключительно на взятках. Скрывать не стану, чиновники воруют, как и во многих других областях, но чувство меры здесь людям Всем кушать хочется, не спорю.
Подчас сверху поступает инициатива от мэра города, что пора бы нам возвести очередной сквер, или же парк, или же вовсе отреставрировать недобитое вандалами сооружение. Но делается это редко и по особо важным случаям. Недавно, кстати, накануне выборов, чиновникам пришла в голову идея освежить асфальт. Задумка хорошая, но реализация хромает, будь здоров. Мало того, что они асфальт криво положили, так ещё и на бордюрах сэкономить умудрились и не купили их вовсе. Спустя время дорога заметно поистрепалась, местами выступили трещины, по которым во время ливней сочилась вода и оттого эти раны становились шире. Особенно чиновникам пришлось по вкусу разбивать скверы, парки и другие места скопления пьющих подростков и матерей с колясками, вместо того, чтобы заложить фундамент новой школы. И неспроста они это делают, ведь на строительстве одного парка можно раздербанить уйму денег. Отгрохать пару скверов намного проще, чем одну большую школу. В этом городу помогают нехилых размеров предприятия, о которых я уже упомянул ранее. На одном из них, как раз трудился мой отец. Он исполнял обязанности начальника цеха по изготовлению металлоконструкций для чего-то там. Город большими средствами не располагает, как например, Москва, с этим трудно поспорить, но, во всяком случае, здесь если чиновники и умудряются воровать, то в пределах нормы.
И вроде бы город маленький, но привыкнуть к нему было крайне тяжело. Меня тянуло в столицу, откуда я был родом и где прожил недолгих одиннадцать лет, перед тем, как меня увезли в провинцию. Но и здесь, как в других городах имеются свои пускай и небольшие, но плюсы. Кому-то по нраву жизнь в далёкой провинции, вести медленную и соразмеренную жизнь, никуда не торопиться. В столице спешат даже часы, о людях там, и говорить не приходится, сплошная беготня. Река жизни в столице течёт до того быстро, что увлекает на дно, даже самых прочуханных авантюристов и сбивает с ног любого, кто не был готов к здешним раскладам, кто недостаточно силён, чтобы плыть и отбиваться от акул. Но такова жизнь, а это одна большая река, где тебя с детства подстерегает скалистая местность и множество подводных камней, которые ты обязан миновать и вместе с тем, остаться человеком.
Я привык жить в спешке и торопиться даже в те места, где меня никто не ждёт. Первое время, как только я перебрался в провинцию, мне было непривычно видеть свободные дороги и отсутствие автомобильных пробок. В столице пробка занимала часы и точно плавленый сыр, тянулась на сотни метров. За время, проведённое в пробке, люди успевали, как родить, так и зачать ребёнка и это Вам не шутки. А сейчас я иду по улице, где мимо меня проносятся от силы пару машин и это, между прочим, в обеденный перерыв. Лишь по утрам и поздним вечерам, на дорогах возникает редкие заторы, но это лишь капля в море по сравнению со столицей.
Сплошное уныние преследовало меня, куда бы, я не пошёл. Единственный кинотеатр в городе и тот находился, чуть ли не на окраине, у въезда в город. И если подумать, то из развлечений в город были подъезды, гаражи и прочие места, где молодёжь распивала алкогольные напитки. Первое время, я не замечал за собой в кинотеатрах, клубах и прочих вещах, которых в столице полным-полно. Но повзрослев, я ощутил явную потребность в досуге, но из интересного находил разве что компьютер. В пятом классе я был недостаточно взрослым, чтобы ходить по ресторанам и всё свободное время я оставлял на тренировках. И не явиться на тренировку я мог лишь по двум уважительным причина, либо мне делали трепанацию черепа, либо я задержался на учёбе. Фешенебельные рестораны, впрочем, как и смазливые женщины меня, в ту пору особо-то не интересовали. И в те годы я не задумывался о том, нравится мне город или же я питаю к неприязненные чувства. Даже сейчас, набравшись опыта, я не мог толком определиться – какие именно чувства я должен испытывать к этому городу. Я скорее изо всех сил пытался привыкнуть к непривычной обстановке и перестать терзать себя мыслями о прошлом. Как первое, так и второе мне давалось весьма трудно. Столичная жизнь избаловала меня во многом, и я ужасался при виде здешних продуктовых магазинов, а в особенности меня смущала разнообразие продуктов, вернее будет сказать, их отсутствие. До пятого класса я был мальчиком, рождённым в столице, но стоило мне навострить лыжи в провинцию, я тотчас же стал провинциалом во всех начинаниях.
