— Оставьте меня!

— Но, Николас, будь же добр, выслушай меня! — молила она. — Ты должен, обязан сказать мне, сообщил ли Кит тебе о той дверце в Беллвуде или нет! Ведь это поможет нам сообразить, как много еще осталось времени, пока он… пока он не утонет! — Точнее, пока Летиция не распорядится убить его! — подумала она. — Речь может идти о неделях или же о месяцах, — продолжила она, — но если только он уже показал тебе дверцу, то остается всего несколько дней! Ну, пожалуйста, Николас, не надо противиться мне в этом деле!

Однако он не желал позволить ей взять над собою верх! Он-то не намерен уподобляться остальным обитателям дома, которые только и делают, что ищут ее благосклонности! И он, Николас, уже который день ждет, когда в обмен на очередную песню она потребует кошелек с золотом! И даже мать так влюбилась в нее, что прямо-таки жаждет отдать ей золото, в этом не может быть сомнений! Так все и идет: леди Маргарет осыпает эту женщину бесчисленными подарками, нарядами и веерами и роется в сундуках с драгоценностями семьи Стэффорд, чтобы ссудить ей в пользование еще и такие богатые украшения, какие только доступны воображению!

— Не знаю я ни о какой дверце! — ответил наконец Николас. И солгал, ибо всего лишь несколькими днями раньше Кит показал-таки ему дверцу!

Сев на корточки — при этом юбка из зеленого атласа встала колоколом вокруг ее ног, — Дуглесс с облегчением вздохнула.

— Ну, и замечательно! — прошептала она. — Замечательно! Ей как-то не хотелось и думать, что Кит близок к смерти: ведь если Кит не умрет, то, весьма вероятно, Летиция упустит свой шанс вцепиться мертвой хваткой в Николаса, и в таком случае можно будет предотвратить эту чудовищную несправедливость! А кроме того, возможно, что после того, как Кит будет спасен от гибели, ее перебросят назад, в двадцатое столетие!

— Вам столь не безразличен мой брат? — спросил Николас, все так же взирая на нее сверху вниз.

— Ну, он, по-моему, славный парень, — ответила она с улыбкой, — но он никогда не стал бы… — Она умолкла, чуть не проговорив: «моим любимым на всю жизнь». Затем она посмотрела в голубые глаза Николаса, и на память ей пришла ночь, когда они занимались любовью. Она вспомнила его смех и его интерес ко всему в ее мире. И не давая себе отчета в том, что делает, она протянула к нему руку. Он же взял ее и прижался губами к кончикам пальцев.

— Колин! — прошептала она.

— Прошу прощения, сэр! — раздался тут чей-то голос из-за дверей.

Николас отпустил ее руку, и Дуглесс, понимая, что подходящий момент утерян, вскочила и оправила юбки.

— Так ты мне сообщишь о дверце, да? — напомнила она. — Нам придется очень зорко следить за Китом!

Николас не смотрел на нее. Эта женщина способна говорить лишь о его брате! Его-то, Николаса, мыслями она завладела всецело, но, похоже, что такого же влечения к нему она не испытывает! Да, у нее в помыслах один только Кит!

— Уходите! — пробормотал он себе под нос и повторил громче:

— Ступайте и пойте свои песни другим! А для того, чтобы околдовать меня, вам потребуется кое-что большее, чем просто песня! — И, глядя на калькулятор так, как если б это была какая-то дьявольская выдумка, добавил:

— И это заберите с собой!

— Ты можешь оставить его у себя и пользоваться им, если хочешь, — сказала Дуглесс.

Но он, жестко глядя на нее, сказал:

— Нет, я не знаю, как это делается!

Вздохнув, Дуглесс взяла калькулятор и вышла из комнаты. Все ее попытки поговорить с Николасом оказались безрезультатными! Кажется, Николас считает, будто охраняет от нее свое семейство! Она не могла не улыбнуться, потому что помнила, как Николас, которого она так любила в прошлом, тоже ставил на первое место свое семейство! Тогда, в двадцатом столетии, он все хотел вернуться, возможно даже на казнь, ради спасения своей семейной чести!

Нет, этот мужчина все же — тот самый Николас, которого некогда ей довелось полюбить! И только поверхностному наблюдателю, помнившему лишь о женщинах на столе или в беседке, он должен был представляться тем ловеласом, каким его изображали во всех этих исторических сочинениях! Ну, разумеется, ей не нравятся его раздражение и враждебность по отношению к ней! Все остальные члены семейства с ней так милы, что лучше не бывает, один лишь Николас проявляет недружелюбность!

Но ведь он может думать, что у нее есть какие-то свои, особые мотивы для того, чтобы находиться вблизи его семейства?! Быть столь доверчивыми, как все остальные его родные, вовсе не так уж хорошо! И Николас ведет себя правильно: он и не должен доверять ей! Ведь он не помнит о том, что когда-то встречался с ней, и у него нет оснований ей доверять. А эти самые «узы» между ними, и то, что он порой «слышит», как она зовет его, — все это дает ему лишние основания считать ее ведьмой!

«Вспомни же, Николас!» — мысленно произнесла она. Он говорил ей, что ничего не помнит, однако же калькулятор вот запомнил достаточно хорошо и сумел им воспользоваться! Подумав, что могут быть и еще какие-то вещи, которые остались у него в памяти, Дуглесс принялась мысленно перебирать содержимое своей дорожной сумки. Что бы такое показать ему, отчего память его пробудится?!

В гостевых покоях меж тем царило необыкновенное оживление: вероятно, прибыли товары от поставщика. Дуглесс знала уже, что это был специально нанятый человек, который ездил по всей Англии, закупая какие-нибудь необыкновенные деликатесы для семейства Стэффорд и раз в месяц переправляя их к ним. В этом месяце он прислал ананасы и шоколад, доставленные в Англию из Испании, куда они, в свою очередь, попали из Мексики. А еще он прислал сахар из Бразилии.

Отойдя в сторонку, Дуглесс наблюдала за бурной реакцией женщин при виде необычных продуктов. При этом она не могла не подумать о том, насколько проще в двадцатом столетии решаются продовольственные проблемы: американцы, например, могут иметь любые продукты в любое время года!

Взглянув на тщательно упакованный шоколад в порошке, Дуглесс вспомнила о ленче в стиле американского пикника на свежем воздухе для Николаса и о том, что она тогда ему приготовила: жареного цыпленка, картофельный салат, яйца с пряностями и «картошки» с шоколадом и орехами!

И тут ее осенила идея: она слышала где-то, что запахи и вкусовые ощущения являются сильнейшими генераторами памяти. Она и сама знала, что некоторые яства напоминают ей о бабушке Аманде, потому что в доме у нее всегда было потрясающее разнообразие всяческих кушаний. А вот запах жасмина неизменно вызывает у нее воспоминания о матери! Может, если она предложит Николасу те блюда, что он некогда пробовал в двадцатом веке, он сумеет больше вспомнить о времени, которое когда-то проводил с нею вместе?!

Отправившись к леди Маргарет, Дуглесс испросила у нее разрешения приготовить ужин на сегодняшний вечер. Сама идея леди Маргарет понравилась, но она пришла в ужас, когда услышала, что Дуглесс сама хочет работать на кухне. И она предложила: пусть Дуглесс объяснит старшему по буфетной груму, чего именно она хочет, а потом она может переговорить со старшим грумом по кухне (которого недавно приняли на работу на этот месяц), но сама пускай на кухню не ходит!

Однако Дуглесс настояла на своем, используя все, самые хитроумные, аргументы. Кроме того, леди Маргарет пробудила в ней любопытство относительно кухни и того, кого она именовала «старшим грумом по кухне, взятым на месяц».

После роскошного, продолжавшегося очень долго обеда Дуглесс отправилась вниз, на кухню, и была поражена тем, что там увидела. Одно помещение шло за другим, и повсюду были огромные плиты, массивные столы и сотни сновавших туда-сюда людей. У каждого из них был свой круг обязанностей. Двое слуг были раздельщиками мяса, двое — пекарями, еще двое — пивоварами; были там еще солодовник, парочка хмелеводов; там же находились прачки, какие-то дети, занятые престранными занятиями, был даже мужчина, именуемый «мастером грубой замазки» — в его обязанности входило подмазывать дырки, если где-то осыпалась штукатурка. Кроме того, там находились несколько клерков, подсчитывавших все расходы, вплоть до последнего пенни!