− Чего подать? – низким голосом спросил кудрявый трактирщик, не поднимая глаз.

− Пива, – коротко ответил юноша и обратил взор на неприметную фигурку, скрючившуюся чуть правее от хозяина, у бочек.

Фигурка ловким движением подцепила деревянную кружку и наполнила ее пенной жидкостью, после чего встала, выпрямилась и расплылась в широкой улыбке. Майлз ответил тем же. Девушка в светло–сером чепце поставила полную кружку на стойку и вытерла руки о фартук. Еще одно бурое пятно осталось на нем. Трактирщик, видя радостные улыбки молодых людей, потянул ртом спертый воздух и слегка повернул голову.

− Сильвия, сходи вынеси собакам кости, а заодно ополосни кружки. Пару минут тебе, − хозяин помолчал, после чего тихо добавил, − работы много.

Худощавая девушка вытащила наполовину пустое ведро с костями и собрала из-под стойки четыре кружки. Держа ведро в одной руке, а кружки в другой, она медленным шагом скрылась в подсобном помещении.

− Чего встал? – бросил кудрявый трактирщик и махнул пальцами в сторону подсобки, − время уходит же.

Майлз схватил свою полную кружку и по пути расплескав пену, поспешил за вышедшей из комнаты.

На заднем дворе девушка вываливала кости собакам. Два барбоса: печеночного окраса и палевого кружили вокруг кормилицы и нетерпеливо высовывали широкие языки. Опустошенное ведро она поставила у самых ног юноши.

− Брось эти кружки.

− Да как же, а потом хозяин меня без харчей оставит.

− Брось, говорю.

Майлз вынул из-за спины левую руку. Синие пятнышки вспыхнули в карих глазах. Девушка остолбенела, продолжая держать ослабшей рукой четыре кружки.

− Привет, Сильвия. Давно не виделись.

− Давно, Майлз.

Кружки бесшумно покатились по высушенной солнцем земле. Хруст костей приглушал птичьи трели.

− Фиалки, твои любимые, − юноша протянул букет.

− Я, было, подумала, что ты забыл меня или уехал.

Сильвия взяла нежными руками цветы и прижала их к груди.

− Никогда не говори так. Даже если бы я лежал при смерти, то непременно послал бы тебе весточку.

− Тогда почему ты не приходил почти полгода? Где ты пропадал так долго? Или только смерть достойный повод для напоминания о себе?

Слезинка заблестела у краешка глаза.

− Это сложно объяснить, может, присядем?

Майлз указал на скамейку в тени выпирающей части крыши. Девушка сняла с головы чепец, обнажив темные волосы, собранные в пучок. Оба молчали в нерешительности.

− Там, в трактире, ты улыбнулась, − нарушил гнетущую тишину юноша.

− Потому что я обрадовалась. Увидела тебя, хотя, наверное, стоило обозлиться. В конце концов, это часть моей работы – улыбаться посетителям.

− Но ты-то сразу признала не простого посетителя.

− А что с того? Будь ты хоть моим покойным батюшкой, я бы улыбнулась. Зачем привязываться к простым вещам. Эмоции быстрее разума и в тот момент эта истина подтвердилась.

− Прости, я собирался прийти, собирался много раз, но… не решался. Я много думал, боялся, попрекал себя за это, но боялся. И вот, все же смог перебороть страх. Наверное, эта разлука была нужна.

Девушка вздохнула и опустила глаза на цветы. Солнце припекало все сильнее. Собаки догрызли кости и мирно лежали у своих будок, не переставая смотреть на людей. Не было слышно ни звука из трактира, казалось, что он здесь и не стоял.

− В тот самый день, ты сказал, что хочешь навсегда связать свою жизнь с моей, сказал, что это не пустые слова или опрометчивое решение. А потом исчез на полгода. О чем я должна была думать, Майлз?

− Я слабак. Я страшился снова посмотреть тебе в глаза, Сильвия.

− Но почему?

− Боялся, что сломаю тебе жизнь.

− Ты дурак, − вскрикнула девушка, − если ты подумал, что можешь сделать мне еще хуже, чем сейчас, то ты просто дурак.

− Видишь ли, все не так просто. Я – виконт, будущий граф. Мои родители не захотят видеть рядом со своим сыном дочь обедневшего сквайра, а тем более… мертвого.

− Ну да. Когда они узнают, что за мной нет и ржавого пенса приданого, то свалятся от удара. А потом я скажу, что сбежала из женского монастыря, где должна была учиться и работала в захудалом трактире, мыла кружки и выносила помои. Как по мне, неплохая невеста для графа. Зачем ты вообще говорил те слова?

− А знаешь, плевать на их мнение. Пусть хоть испепелят меня своим гневом и выгонят прочь. К черту это, к черту… замок, к черту титулы.

− Нет, − тихо прервала его Сильвия, − не порть себе жизнь ради никчемной служанки. Мне тяжело думать о себе, как о причине возможных бед. Лучше нам больше не видеться.

Девушка поднесла чепец к намокшим ресницам.

− Так будет лучше, − добавила она.

Сильвия встала, надела обратно чепец и, оставив цветы на скамейке, принялась собирать кружки. В большом корыте на ножках с мутной мыльной водой она зачерпывала ими воду и сливала обратно. Майлз подошел к корыту и взял из рук девушки одну из кружек, после чего начал повторять манипуляции по полосканию сосудов. На задний двор выбежал трактирщик.

− Сильвия! Сколько можно копаться? Сейчас каменщики на обед придут. Самое жаркое время начинается, а ты попусту прохлаждаешься.

− Уже иду, − угрюмо ответила девушка и встрянула кружкой, избавляясь от воды.

Трактирщик ушел.

− Я еще вернусь, − сказал Майлз и провел пальцем по шершавой мыльной древесине, − и заберу тебя отсюда, лесная нимфа.

− Лесные нимфы не драят полы и не разносят выпивку, − едва заметно улыбнулась Сильвия.

− Я приду в самое жаркое время, когда каменщики заходят на обед. Приду с самым огромным букетом фиалок! Скуплю все фиалки в городе, а что не смогу купить – украду. И на глазах всех посетителей заберу тебя из этого поганого места. Мы уедем в замок и будем жить в нем, как и мечтали, лучше всех королей и королев. Вот только закончу учебу и обязательно вернусь.

− Тогда я буду ждать, виконт Майлз Грайвер. Ты не притронулся к пиву.

− Ненавижу пиво.

2

Майлз полусидел на набитом соломой матрице и, закинув руку за голову, упершись спиной в стену, думал. Крошечная комнатушка, которую он снимал для жилья, больше походила на кладовую с квадратным полуметровым окном. Это окно невозможно было ни открыть, ни хотя бы протереть от плотно забившихся в трещины пыли и грязи. Даже не вытягиваясь во всю свою длину, Грайвер почти доставал ногами до пустого проема без всякого подобия двери. Пол был деревянный, сучковатый, вечно грязный и в некоторых местах ужасно скрипучий. Здесь юноша жил с момента приезда в город.

Было около четырех часов утра. Матовое окно окрасилось в синий цвет, предвещая скорый восход.

Душу грызло скверное чувство вины и недосказанности. Разве мог Майлз допустить хотя бы мысли, что Сильвия больше не желает его видеть, вопреки своим словам? Она так легко была готова распрощаться, что в один момент сердце юноши больно вздрогнуло, разослав по телу волну огненной крови. Ее слова были обдуманными, хоть и скрытыми за неуверенностью. В них чувствовалась неприязнь.

«А может и правду я ей не нужен. Лишь тягощу своей никчемной компанией».

Под руку попал маленький камушек, который Грайвер с силой запустил в стену. Отвернув голову, юноша видел перед собой баночку с чернилами, два листа бумаги и переписываемую тетрадь из архива. Отвернув голову в другую сторону, он видел светлеющее окно.

От бессилия он с трудом поднялся с матраца, откинул в сторону куртку, служившую одеялом, и выцарапал одну из половиц. На небольшой глубине лежал тканевый мешочек. Майлз отсчитал пять пенсов и вернул половицу на место. Встряхнув куртку и накинув ее на ходу, юноша вышел из комнаты. К его счастью хозяин дома уже проснулся и отпирал входную дверь щербатым ключом.

− Сходи на рынок и принеси мяса, − строгим голосом сказал мужчина, протягивая несколько потемневших монет, − вечером не забудь про дрова. Как освободишься, колодец будет ждать тебя.