– Прости, света тут не очень много. Электричество давно отключили, а окна мы завесили плотной тканью. Нельзя чтобы кто-то знал, что мы здесь. Это, кстати, одно из ключевых правил. Думаю, ты поняла?

– Да, конечно. Я никому не скажу, – ответила Джейн.

– Я не сомневалась в тебе, подруга, – подмигнув, сказала Тиффани. – Что ж, мне пора идти. Нужно еще перекинуться порой слов кое с кем. Ты не стесняйся, проходи присаживайся, мы скоро начнем, – и новая подруга Джейн, уверенной походкой пошла к трибуне, где ее уже ждала группа девушек, которые встретили ее радостными воплями и объятьями.

Гладя на это Джейн почувствовала грусть. Никто никогда так не радовался ее приходу, даже ее отец, а тем более, совершенно незнакомые люди.

Практически все первые ряду уже были заняты. Около пятидесяти девушек, сидя на старых, выцветших и дырявых стульях, тихо о чем-то перешептывались между собой. Все они были абсолютно разными. Кто-то был одного возраста с Джейн. Справа в углу был кружок из уже давно не молодых особ, которые приходили на такого рода собрания, лишь за тем, чтобы убить вечер. Почти рядом с трибуной мирно сидела огромная Клер, в окружении девушек с работы. Всего через ряд от нее, сидела женщина, которая привлекла внимания Джейн.

Это была невероятно красивая барышня в черной меховой накидке, которая стояла по меньшей мере долларов сто. У нее были ослепительно белые волосы, которые были уложены в одну из самых модных причесок того временя. Сама женщина выглядела на лет тридцать – тридцать пять. Она сидела совершенно одна и устало смотрела на сцену.

Вообщем, в этом старом аварийном зале, под согревающим светом свечей, в этот вечер были собраны совершенно разноплановые женщины, но каждой из которых здесь были рады. Каждая из них чувствовала себя здесь уверенно и спокойно.

Заняв одинокое место в самом углу, Джейн ощутила сладостный вкус тайны, которой теперь она была связаны наравне со всеми этими женщинами. Ей стало приятно осознавать, что у нее есть теперь секрет, о котором не знал никто, даже отец.

Ровно в 18:00, Тиффани взошла на трибуну и оглядев всех присутствующих, одарила всех согревающей улыбкой и решительно начала.

– Приветствую Вас, мои друзья. Сегодня, я вижу среди нас много новых лиц. Не скрою, мне приятно осознавать, что все большее количество женщин, наконец, перестают питать себя ложными надеждами и решают сами стать хозяйками свой жизни. Конечно сейчас, нас не так много, но поверьте мне, это только начало. Всего каких-то полгода назад, мы собирались в небольшой однокомнатной квартире, а сегодня у нас свой зал. Конечно, он оставляет желать лучшего, но повторюсь – это только начало, – голос Тиффани звучал громко, но все также торопливо, из-за чего съедались окончания некоторых слов.

– Из десяти женщин, ютившихся в маленькой квартирке, тихо читающих "Загадку женственности", и боящихся, что они делают что-то противозаконное, мы выросли в целые общество, в котором сейчас насчитывается уже свыше ста двадцати человек. И боюсь ли я сейчас? Нет! Думаю ли я сейчас, что мы с вами делаем что-то противозаконное? Нет!

Глядя в ваши глаза, я ясно вижу, что противозаконно, поступают в отношение нас с вами. Общество, давным-давно отвело женщине роль в жизни. Роль, которую мы с вами, приняли в тот момент, когда врач достал нас из утроба нашей матери и сказал: "Это девочка!". Уже тогда, наш отец отчетливо видел наше будущие. Уже тогда он прикинул в голове, что не стоит откладывать деньги на образование, ведь девушке оно не к чему. Ей лишь нужно уметь готовить и рожать детей, а для таких навыков не нужно учиться в Гарварде.

Не стоит винить отца, или мать. Ведь, так на нас смотрит каждый. В наше время, нам отводиться всего-навсего роль домохозяйки. И знаете что? Мы с вами с этим смирились. Да! Смирились! Каждая из нас, лишь дернув плечами сказала: "Ну и пусть!".

Ну и пусть, я буду хранительницей домашнего очага, в то время как мой муж будет зарабатывать! Ну и пусть, что я не буду нигде работать, не смогу зарабатывать себе на жизнь, зато я буду воспитывать детей! Ну и пусть, мой пьяный муж будет приходить под утро, крича на весь дом и довод меня с ребенка до слез! Ну и пусть он будет изменять мне с каждой проституткой, что встретит по дороге от бара до дома! Ну и пусть, он будет колотить меня когда ему вздумается! Ну и пусть, я не буду вылезать из длинных кофт и юбок по щиколотку, лишь бы скрыть следы побоев! Ну и пусть, я буду каждый день, одевать на лицо маску хранительницей домашнего очага, заботливой матери, а по ночам плакать в подушку! Ну и пусть, я буду заглушать боль алкоголем или таблетками, и бояться что-то кому-то сказать, поскольку буду знать, что никто мне ничем не поможет, все лишь скажут: "сама виновата"!

Так ведь?! Разве мы не сами с вами виноваты, что родились женщиной?! Я хочу сказать вам, что хватит. Хватит этих бесконечных "Ну и пусть". Хватит плакать и бояться! Хватит уже терпеть! Я прошу вас! ХВАТИТ! – Тиффани так резко ударила кулаком о трибуну, что несколько женщин в зале даже вскрикнули, от неожиданности.

Каждая из нас имеет полное право на счастливую жизнь. Жизнь, которую она построит сама, не надеясь ни на кого. Жизнь, которую она сама выберет.

Если уж жить, то иметь право на получение образования, право на собственность, право на равные права в браке, право на защиту от домашнего насилия, защиту от сексуальных домогательств, права на труд, и равную оплату труда. И наконец право, на счастливое завтра!

Разве, мы этого не заслужили? Каждый день, из телевизоров, с экранов кинотеатров, со страниц модных журналов нам внушают, что женщинам не нужно образования, не нужна карьера, не нужны политические права. Но кто это вам внушает? Мужчины. А почему они хотят нас видеть только на кухне в фартуке? Да потому что, они бояться нас. Бояться, что мы сможем превзойти их. А я верю, что сможем! ВЕРЮ!

И я верю, что никто и никогда, не имеет никакого права сказать мне, как мне нужно жить. Никто. Ни муж, ни брат, ни отец. Когда вы этой поймете, тогда вы станете свободной. Тогда, вы станете собой!

Гул аплодисментов взорвал зал. Он был настолько оглушительным, что все зажженные свечки заколыхались. Все девушки встали и не отрываясь смотрели на оратора. Тиффани стояла на сцене и лишь кивала головой. Все ее лицо было красное, а на луб выступил пот. Она пристально смотрела в глаза каждой стоящей девушке. Ее взгляд был полон силы, уверенности, незыблемости. Глядя в ее глаза, ошарашенная Джейн, которая нашла в себе силы только встать, вдруг поняла, что хочет стать такой же. Такой же сильной и смелой, как она.

Собрание закончилось в 21:00. Клер отвезла всех обратно в центр города. Обменявшись горячими рукопожатиями, все девушки, с горящими глазами, расходились кто куда. Кто-то шел домой, к любимому мужу и ребенку; кто-то к родителям, сидящим у окна и ждущим свою ненаглядную дочь; а кто-то бежал скорее туда, где сможет поделиться пылающим огнем, что рвется из груди.

Тиффани предложила Джейн пройтись по вечерней улице. Они шли среди жилых домов. Каждая из них должна была спешить домой, но расходиться совсем не хотелось. Так, они проходили дом за домом, пока наконец, пересилив свой страх, Джейн не сказала.

– Ты такая… Сильная, – тихо сказала она.

– Нет, Джейн, я не сильная. Я лишь хочу такой казаться, – усталая и вымотанная, Тиффани шла глядя себе под ноги. Ее голос стал тихий и спокойный.

– Ты…

– Джейн, у меня есть муж и ребенок. И сейчас они ждут меня дома. Все мои слова, это всего лишь слова. Я никогда не смогу сделать что-то… Но верю, что сможешь ты.

– Я?! – удивленно спросила девушка.

– Ты Джейн, ты. Я знаю, почему ты всегда прячешь свои руки в перчатках или карманах, – при ее словах, Джейн опустила глаза, к которым стали вдруг, почему-то стали подступать слезы. – Я знаю, почему ты вечно спешишь домой. Я не вправе судить тебя, но хочу тебе сказать лишь одно, ты намного сильнее, чем ты думаешь. В тебе есть огромная сила, которой ты просто боишься, но однажды, ты поймешь, какая ты на самом деле.