Ренард вновь серьезно призадумался над словами Киллиана. Ему не хотелось признавать это, но смысл в них был. Могла ли ставка Бенедикта на это чудодейственное снадобье оказаться провальной?

— Головы хаффрубов были отрублены отточенным ударом, — сказал он, и из его голоса, казалось, испарились остатки эмоций. — Это сделал не Ормонт. С ним была Аэлин Дэвери, она охотится на иных много лет. Это ее рук дело.

Киллиан поджал губы.

— Одна женщина способна вырезать целое семейство хаффрубов? — осторожно спросил он. Он помнил, что в Олсаде Аэлин Дэвери сумела ранить Ренарда в поединке, и, похоже, тот до сих пор не мог с этим смириться. Киллиан не хотел напоминать ему, что, сколь бы хорошим воином он ни был, хаффрубы Фрэнлина видятся более серьезными соперниками для одинокой охотницы хотя бы за счет их количества. Он думал, Ренард понимает это и сам, но, похоже, ошибался.

— Если б она не была на это способна, — зашелестел замогильный голос, — она бы не выдержала столько лет, скитаясь по материку и зарабатывая на жизнь таким способом.

С каждым словом голос Ренарда становился все суровее. Киллиан понял, что пришла пора закончить этот разговор. К тому же, они как раз успели подойти к склепу.

— Ясно, — бросил Киллиан напоследок и двинулся к темному провалу входа, минуя Бенедикта. В белой рубахе и темных штанах вместо привычного красного одеяния он казался Киллиану незащищенным.

Он рискует собой слишком часто, — скорбно подумал молодой жрец, и сердце его болезненно сжалось от страха за наставника. Подобравшись, Киллиан приготовил кинжал и сосредоточился. Он знал, что убьет Жюскина без колебаний, если тому удастся взять Бенедикта под контроль. Да, изловить нового данталли для испытаний будет непросто, но лучше Киллиан сам денно и нощно будет выслеживать нового демона-кукольника, чем допустит непоправимое.

Проходя мимо наставника, он старался не выдавать своих опасений и даже не смотреть на него. Он знал, что никто не давал Бенедикту оружия — на случай, если Жюскин сделает его своей марионеткой, он хотя бы не сможет заставить его сразу совершить самоубийство — Иммар успеет его сдержать, а Киллиан успеет всадить кинжал в горло демону. И его рука не дрогнет.

Не успел Киллиан войти в склеп, как рука Бенедикта легла ему на плечо.

— Харт, — обратился он и дождался, пока ученик посмотрит на него. Замечал ли он перемены с его глазами? Боится ли его теперь? Киллиан этого не знал. Бенедикт несколько мгновений внимательно смотрел на ученика, затем кивнул и напутственно произнес: — Будь осторожен.

— Вы тоже, — мрачно отозвался Харт и вошел в темноту склепа.

Здесь стоял отвратительный запах немытого тела, крови и испражнений. Привязанный к стулу обессиленный избитый данталли сидел, уронив голову на грудь и, похоже, спал. Киллиан приблизился к нему, перебарывая тошноту и одновременно давя в себе приступ жалости.

Оливер и Марвин тоже казались безобидными. А потом натравили на тебя твою собственную мать просто ради забавы. Не обманывайся! Перед тобой демон, который при любых других обстоятельствах попытался бы взять тебя под контроль… — Киллиан осекся, понимая, что теперь под контроль его не сможет взять ни один данталли, и что-то внутри него вновь заговорило о нечестности и неравных правах, но он отмел эти мысли.

— Жюскин! — позвал он, став напротив него на расстоянии двух шагов.

Дыхание данталли на миг сбилось, голова пошевелилась. С губ сорвался жалобный стон.

— П-пожалуйста… не мучьте меня… я все рассказал… я…

— Я не мучить тебя пришел, — холодно сказал Киллиан. — Посмотри на меня.

Данталли послушно поднял на него заплывшие от побоев глаза, и его изуродованное лицо исказилось страдальческой гримасой.

— Глаза… глазам больно на тебя смотреть… оставь меня, умоляю! — простонал он.

В склеп вошли остальные. Киллиан обошел пленного данталли, сжав в руке кинжал и приготовившись ударить его в шею. Дышать он старался через рот, хотя жуткая вонь все равно вызывала тошноту.

— Мы будем действовать, как в прошлые разы, Жюскин, — заговорил Киллиан прямо ему на ухо. — Ты попытаешься взять человека в белом под контроль. Скажи, сможешь, или нет. Постарайся изо всех сил. Но если попытаешься заставить его тебя освободить или кому-то навредить, я убью тебя, тебе понятно?

Жюскин застонал.

Киллиан с каждым разом все меньше верил в силу своей угрозы. Ему казалось, что их пленник уже настолько измучен, что смерть может показаться ему избавлением. Будь он на месте Жюскина, возможно даже попытался бы нарваться на кинжал палача, лишь бы прекратить эти бесконечные муки.

— Будешь хорошим мальчиком, получишь хороший ужин, — более ласковым голосом произнес Киллиан. Если данталли и хотел запротестовать против подачек, то ни своим видом, ни словами знать об этом не дал. Желудок его громко заурчал, как по команде.

— Ты бы не швырялся обещаниями, которых не сдержишь, — поучительным тоном напомнил Иммар, злорадно улыбнувшись.

— Если он издохнет от голода, как он будет помогать с проверками? — огрызнулся Киллиан, добавив про себя: «безмозглый болван». Иммар притих, а Ренард, казалось, услышал его мысли и растянул губы в нехорошей улыбке.

Команда Культа заняла позиции. Бенедикт сделал шаг к пленнику.

— Давай, Жюскин, — скомандовал он.

Данталли поднял на него измученный взгляд. Несколько мгновений он изо всех сил пытался сосредоточиться на нем, затем вновь уронил голову на грудь и заплакал.

— Я не вижу… не понимаю… я не могу! — в перерывах между всхлипами запричитал он.

— Постарайся изо всех сил, — вкрадчиво шепнул Киллиан.

— Я стараюсь! Клянусь! — прокричал Жюскин, дернувшись так, что едва не напоролся на кинжал. Киллиан вовремя отвел оружие, чтобы не проткнуть данталли шею.

Зараза, — процедил он про себя, но вслух этого не произнес.

— Хорошо, — спокойно сказал Бенедикт. — Это хорошо, Жюскин. Мы вернемся через час, чтобы проверить это еще раз.

Жестом он указал своей команде на выход. Киллиан с удивлением понял, что Ренард тоже уловил это указание и двинулся на улицу вместе со всеми.

— Вы обещали еду! — отчаянно вскрикнул Жюскин. — Пожалуйста!

— Еду обещал Харт, — буркнул Иммар, — ему и разбираться с этим.

— Я разберусь, — нахмурился Киллиан, — когда закончим проверку. — Он похлопал данталли по плечу. — Ты понял, Жюскин? Когда проверка будет закончена, я принесу тебе еды. Хорошо?

Пленник лишь всхлипнул и продолжал жалобно плакать, пока команда покидала склеп.

Бенедикт приказал команде собраться здесь же через час, но новая проверка выявила те же результаты. Жюскин, как ни старался, не мог применить нити, несмотря на то, что на Бенедикте не было красных одежд. Киллиан начал всерьез опасаться того, что их пленник просто слишком измучен, и толку от него нет. Со следующей проверкой эта мысль только окрепла, однако на четвертый час Жюскин вдруг воскликнул:

— Я вижу!

Команда встрепенулась: Иммар шагнул к Бенедикту, Ренард заслонил собой Ланкарта, а Киллиан чуть надавил острием кинжала на шею данталли.

— Я могу взять его под контроль, — дрожащим голосом сказал Жюскин. — Я… не буду вредить, клянусь… ты обещал еду…

Киллиан задержал дыхание. И дело было даже не в смраде, исходящем от пленника, дело было в том, что сейчас у этого данталли были силы подчинить себе марионетку и попытаться бороться за собственную жизнь и свободу, а он вместо того вымаливал еду и менее жестокое обращение.

Бенедикт отстранил Иммара и склонил голову, глядя на Жюскина.

— Накормите его, — кивнул он. — Действия зелья хватает на четыре часа, и он помог это выяснить.

После этого Бенедикт, не страшась контроля данталли, развернулся и зашагал прочь из склепа.

Киллиан проводил его глазами, понимая, что сломленный Жюскин отчего-то впечатлил его больше, чем казнь Ганса Меррокеля в Олсаде или встреча со спарэгой в лесу.

Он ушел и вскоре вернулся в склеп, чтобы накормить Жюскина. Ренард помог ему, принеся с собой воду, тряпицу и чистую одежду. Сам он стоял у входа в склеп, пока Киллиан старательно отмывал пленника от слоя грязи. Большую часть времени Жюскин провел с закрытыми глазами — ему было больно смотреть на молодого жреца, и, похоже, его присутствие пугало его. В этом Киллиану было трудно упрекнуть пленника, ведь он и сам себя боялся.