Через сто лет Вселенский патриарх Серафим избрал для жизни на покое именно Серай. Патриарх построил огромный храм и дом в виде башни. В храме освятили две церкви: в честь Покрова Пресвятой Богородицы и во имя апостола Андрея Первозванного. Два покойных года послал Господь Святейшему Серафиму, а потом Турция начала войну с Россией. Патриарху пришлось бежать со Святой горы. Скончался в том же Лубенском Преображенском монастыре, где покоились мощи Вселенского патриарха Афанасия. Архидиакон, живший в Серае, по смерти патриарха перешел в монастырь Ватопед, и келлия Серай стала собственностью этой обители.

Схимонах Антоний, записывая рассказы о жизни отцов Виссариона и Варсонофия, видел, как много потрудились основатели скита для русского монашества. Видел, как вел их Господь к чуду Свято-Андреевского скита. Без денег, без особой благосклонности могущественных отцов Церкви – молитвой, уединенным житием в малых келлиях достигли всего, о чем мечтали.

Свято-Андреевский Афонский русский общежительный скит был открыт 22 октября 1849 года, в день иконы Пресвятой Богородицы Казанской.

Митрополит Адрианопольский Григорий с тремя архимандритами и с тремя протоигуменами во время торжества вручили Виссариону вместе с посохом игумена икону Богоматери «Утешение в скорбях и печалях». Именно эту икону отвезли в Петербург на подворье скита. Икона-складень. На одной створке – великомученики Григорий и Дмитрий Солунские на конях. На другой – святители Спиридон Тримифунтский и Николай Мирликийский. В нижней части иконы – святые Антоний Великий, Евфимий Великий, Савва Освященный и преподобный Онуфрий. Богородица изображена с Сыном – по сторонам пресвятого образа Иоанн Предтеча и евангелист Иоанн Богослов.

В иконе частицы мощей первомученика Стефана, преподобного Григория Синаита, преподобномученика Михаила и трех афонских преподобномучеников: Игнатия, Евфимия, Акакия.

В пору устроения скита греки радовались русским насельникам Афона. Константинопольский патриарх Анфим выдал игумену Виссариону хрисовул Святейшего Синода со своей подписью и печатью в вечное и нерушимое утверждение русского скита. Особых розысков об игуменах летописцу производить не требовалось. Виссарион отошел ко Господу в 1862 году (Варсонофий скончался в 1850-м).

С пятью иноками и с огромным долгом за скит первому игумену уповать приходилось на Господа Бога и на Пресвятую Богородицу. Упование сие самое надежное. Оплатить долг за скит деньги пожертвовал Виссариону родной брат Иван Максимович Толмачев. Паломники купеческого рода Филипп из Ростова-на-Дону, Илья из Белгорода дали деньги на жизнь скита. И в том же 1842 году в число братии было принято два послушника, прибывших из Сызрани: старец Прокопий и девятнадцатилетний приемный сын Прокопия Федор Крестовников. Оба люди торговые. Пострижение новоприбывшие получили от руки самого отца Виссариона. Один стал Пименом, другой – Феодоритом.

Тринадцать иноков оставил Виссарион своему наследнику Феодориту. А при Феодорите число братии увеличилось до двухсот пятидесяти.

Второй игумен Свято-Андреевского скита удостоился сана архимандрита. Построил Богородичный корпус с церковью во имя чудотворной иконы Богоматери «Утешение в скорбях и печалях», трапезную на четыреста человек, при трапезной церковь в честь Святой Троицы. Воздвиг колокольню – колокола пожертвовала императрица Мария Александровна. Заложил великий собор Апостола Андрея Первозванного.

Почил Феодорит в 1887 году. Его преемник – иеросхимонах Феоклит (Позднеев) – управлял скитом всего четыре года, но и он оставил по себе память как строителя. Возобновил сгоревшую трапезную с церковью Святой Троицы, продолжал строительство главного храма во имя апостола Андрея Первозванного, а после покушения в 1888 году на императора Александра II возвел в Санкт-Петербурге, на земле скита, храм в честь Благовещения Божией Матери с приделами Пророка Осии и Преподобного Исидора Пелусиота.

3 декабря 1891 года игуменом Свято-Андреевского скита был избран настоятель подворья скита в Санкт-Петербурге иеромонах Иосиф (Беляев).

Четвертого февраля 1892 года властью кириархального Ватопедского монастыря избрание отца Иосифа утвердили.

Думая об Иосифе, Антоний приходил в огромный собор Андрея Первозванного. Собор начали строить в 1867 году, при Феодорите. Завершили строительство и украшали собор деяниями отца Иосифа. Все в соборе – великолепие и утонченное искусство. Огромные иконы в резных киотах, паркет будто из чистого золота с чернью. Бронзовые паникадила всему Востоку на зависть. Подсвечники из латуни, изощренно украшенные. Ни единой простенькой лампады. Мастерство причудливое, редкостное.

Все, разумеется, во славу Божию, посмотрел схимонах Антоний, посмотрел – и, вернувшись в келлию, спрятал «историю» в сундук. Захотелось в домишко на лужайке, а за домишком пусть даже виноградник, а лучше бы черемуха.

Где Россия, где Абиссиния? А ведь где-то еще Маньчжурия? Все ушло.

Брату Антонию нежданно открылось: жизнь течет, как самая настоящая река, и утекает.

Небесная синь принесла весну. На горах весна, на море весна. И никуда от себя не денешься – в сердце весна.

Ветры моря омолаживают лицо. Старцы Афона по сотне лет с плеч сбросили.

И вдруг горькое: отец Иосиф подхватил тяжкую инфлюэнцию, так называли раньше грипп.

Но пришло лето – и болезни прочь.

Афон окунулся в тепло, расцвел, игумен забыл о немочи, да от судьбы не уйдешь – воспаление легких. Скоротечное. 7 июня отошел ко Господу четвертый игумен русского скита.

Новый игумен – новая история, а старая нужна ли теперь?

Выборы прошли буднично. Старцы назвали одно имя – иеромонах Иероним.

Иеромонах – настоятель Свято-Андреевского подворья в Константинополе. Ему сорок два года, из них двадцать служит Господу Богу и Афону.

Выдвижение Иеронима состоялось не без участия властей Пантелеимоновского монастыря – игумена Мисаила и духовника Агафодора, грекам он тоже угоден.

Брат Антоний, выполняя послушание летописца, познакомился с послужными документами отца Иеронима.

В миру – Иван Васильевич Хамилин, фамилию облагородил уже на Афоне. Стал Силиным. Из крестьян села Сербилова Гавриловской волости Суздальского уезда. Отец после смерти жены оставил маленького Ваню родному брату, а сам – на Афон, постригся в схиму с именем Варнава.

Пока мальчик подрастал, рос в послушаниях и отец Иосиф (Беляев). Дивный тенор, он украшал своим голосом хор скита, был замечательным канонархом, но пригодился скиту и своим дарованием художника. Руководил работой литографической мастерской, сам был искусным гравером.

Власти Андреевского скита нашли для канонарха и гравера достойное его дарований послушание – он стал ризничим. А коли так – рукоположили во иеромонаха. К этому времени Иван Хамилин отслужил военную службу и в 1888 году приехал на Афон к отцу.

Вскоре его постригли в рясофор. Просторный бас молодого инока обрадовал отца Иосифа. Умный, сговорчивый, благородный – на такого можно положиться. А иеромонаха Иосифа отправляли в Петербург настоятелем подворья Свято-Андреевского скита, да еще с государевой миссией – доставить в стольный град чудотворную икону «Утешение в скорбях и печалях».

Шел 1890 год. На престоле царь-богатырь Александр III. Россия, изумляя и устрашая Европу, из истеричной революционерки превращалась в могучую державу. Увы! Скорбью и печалью для государыни императрицы был ее венценосный супруг. Садился за обеденный стол трезвым, а выходил из-за стола навеселе. Но вина на столе не было! Врачами воспрещено. Хитрые сапоги изобрел для императора генерал Черевнин. Эх, господи! Не над царицею генерал и государь потешались – над Россией. Недолгой та потеха была. Но молитвы перед афонской иконой одарили-таки наш народ четырьмя годами благополучия.

Отец Иосиф взял в Петербург брата Иеронима. На подворье нес послушание певчего.

Постригли в 1896 году, в мантию, имя оставили прежнее. Избранный в игумены архимандрит Иосиф тотчас благословил брата Иеронима на учебу в Карейской школе, а после окончания отправил в Халкидонское богословское училище – самое высшее духовное училище на Востоке.