Наступил май. В квартире Удомлянцевых появилась домработница. Найти ее оказалось делом затейливым. Она должна была быть честной и работящей. С улицы не возьмешь, без рекомендаций не обойтись. Рассматривались 2 варианта: домработница живет у себя, а работает у Удомлянцевых, и домработница живет у них в квартире. Второй вариант был предпочтительней, поскольку платить пришлось бы меньше, и работница всегда была бы на виду – не пьет ли, с кем общается. Прежние, старорежимные связи и Удомлянцевых, и Кирпичникова были порушены. Многие бежали из России и даже были убиты, а оставшиеся предпочитали не общаться, то ли презирая тех, кто продался большевикам, то ли опасаясь презрения к себе. Ивану же возобновлять свои старые связи было опасно. Можно было бы спросить на Путиловском среди рабочих или учеников Тани. Большинство из них были из деревень и имели родственниц, которые могли бы работать по дому. Но сама идея нанять домработницу свидетельствовала о барском отношении к жизни и испортила бы Ване или Тане будущее. Поэтому оставалось только одно – спросить у красных офицеров, с которыми общался Василий Алексеевич. Это тоже могло обернуться неприятностями, но Удомлянцев карьеру не строил, а его знания и опыт для молодой республики были слишком ценны, чтобы портить с ним отношения. Василий спрашивал у некоторых офицеров, которые могли бы держать домработниц (и, скорее всего, держали), не помогут ли они найти домработницу ему. Но ему несколько раз ответили отказом, а один раз даже с раздражением ответили, что красные офицеры не нэпманы. Василий Алексеевич записался на прием к самому начальнику кронштадтской базы. И только он с некоторым укором и сетованием о том, что советские офицеры напрасно стыдятся бытовых потребностей, взялся помочь. «В советском государстве уважаем любой труд, в том числе и труд по дому, – сказал он, – Но также и отдых трудового человека следует уважать. Если Вы после трудового дня хотите отдохнуть, а не чистить картошку, какой дурак скажет, что это барские замашки? У меня дома трудится домработница. Я знаю, что она искала работу для сестры. Оставьте адрес, если она еще не устроилась, я пришлю ее к Вам. А большего я для Вас не смогу сделать. Я домработницами не командую». Так в квартире Удомлянцевых появилась домработница Оля. Ее поселили в маленькой комнатенке за кухней, которую пришлось освободить от запаса дров.
Приближались роды. Танин живот уже было ясно видно. Ребенок подрос и стал ощутимо толкаться. Как только Таня ложилась, начиналось буйство: малыш толкался руками и ногами во все стороны. Татьяне казалось, что живот у нее ходит ходуном. Спать от этого становилось невозможно. Проводя долгие ночные часы без сна, она постоянно возвращалась мыслями к родам. «Как она их перенесет? Здоровым ли родится ребенок? Получится ли у нее родить? Это ведь надо уметь делать. А я не умею. Вот, Ваня рассказывал, что его бабушка умерла после родов, причем вторых. То есть, она рожать уже умела! А что, если, ребенок застрянет, и оба умрут. Как их тогда отпевать? Так и лежать в гробу будут вдвоем. А потом тела сгниют, останутся два скелета. Археологи найдут их и сразу поймут, в чем дело, заплачут. Какая муть в голову лезет! А все-таки как их отпевают? Мать – понятно, а ребенок? У него же имени нет, он даже не дышал. Так и со мной может быть. Сколько женщин умирает от родов! И что-то давно не слышала я, что кто-нибудь умер. Значит, приближается чья-то очередь. Может, моя! Чтобы хорошо рожать, таз должен быть большим. А у меня что? Папа раньше говорил: «Статуэточка ты моя»!
Если я умру, Ваня женится второй раз? Если ребенок будет жить, наверно, не женится. Будет его растить, мачеху не приведет в дом. В какой дом? К папе с мамой? Вот кошмар будет, если приведет! Нет, не приведет. Но ему так тяжело будет. Он начнет на малыша кричать. А если я с ребенком умру? Женится? Наверно, женится. Погорюет, погорюет. А на ком он женится? Не на ком. Ему нужна женщина развитая интеллектуально, а кругом все такие простые. Через десять лет, он, конечно, пару бы себе нашел, тогда образование распространится. Но эти десять лет еще прожить нужно.
А может, ему на Лере женится? Правильно! Если я умру, он должен на Лере жениться. Если ребенок жив будет, Лера к нему как к чужому не будет относиться. Лере тоже замуж неплохо бы выйти. И развита она интеллектуально, скучно вместе не будет. Лера Ваню любит как родного. А он ее любит?»
Таня стала будить мужа.
– Ванечка, проснись. Ваня, ты Леру любишь?
Иван открыл глаза, осмотрелся вокруг, понял, что еще не утро и снова погрузился в сон.
– Ваня, ты Леру любишь? – уже раздраженно спросила Таня.
– Нет, не люблю, – не открывая глаз, ответил Иван.
– Как тебе не стыдно? – обиделась Таня.
– Не люблю. Она значит для меня неизмеримо больше, она мне товарищ!
Тане стало горько и одиноко.
«Накануне своей возможной смерти, я думаю о его счастье, а он паясничает!»
Таня встала с кровати и пошла к сестре. Разбудив, она стала спрашивать ее о том же, о чем размышляла: как Лера смотрит на то, чтобы после Таниной смерти выйти замуж за Ивана? Калерия испугалась, стала уговаривать сестру выкинуть эти мысли из головы. Обе расплакались. Лера стала говорить, что ей сейчас не до замужества. Заведующий отделением уговаривает ее пойти учиться на врача. И по Таниному состоянию она видит, что врачи очень нужны, и обязательно согласится. Это значит, с осени она будет не только работать, но еще и учиться.
Таня в ответ на эти слова пожалела, что она пока учиться не может, а, если умрет, никогда не сможет. Обе вконец разрыдались, а когда немного успокоились, Лера предложила помолиться Богородице. Утешившись за этим занятием, Таня наконец уснула в кровати сестры. Так же, как когда-то в детстве, когда страхи одолевали ее, и она пряталась от них рядом с такой взрослой восьмилетней Калерией.
Утро сгоняло с каждого его ночной сон или его ночные кошмары. Иван просыпался раньше всех. Он очень удивился, не увидев жену рядом в кровати. На кухне ее тоже не было. В квартире было тихо, все спали. Ваня даже проверил, висит ли ее пальто в прихожей. Он пожарил на примусе яичницу, поел и с неприятным чувством отправился на службу. Василий Алексеевич просыпался немного позднее, Иван мог дождаться его и спросить, но не захотел посвящать тестя в их разлады или нарываться на выговоры с его стороны, если Таня успела пожаловаться отцу. Сегодня вечером, но не ранее он может увидеть жену и узнать, почему она не стала спать с ним.
Несмотря на лето, занятия в школе рабочей молодежи не прекращались. Каникул не было. Хотя Таня пока не собиралась прекращать работу, уходить в декретный отпуск, как следовало сказать по-новому, начальство уже подыскало ей замену – такую же как она молодую учительницу. Надо было попробовать ее в деле. Татьяна зашла в класс вместе с ней, представила ее ученикам:
– Это Анна Сергеевна Суслова. Она будет вести у вас уроки русского языка и литературы вместо меня.
Поднялся печальный ропот.
– Как же так, Татьяна Васильевна?
– Вы же обещали еще работать!
– Пока все останется по-прежнему, учить вас буду я. Анна Сергеевна будет мне помогать и входить в курс дела. Но она должна познакомиться с вами, а вы с ней. Вот сегодня урок знакомства. Прошу трудиться не хуже, чем вы трудитесь на моих уроках.
Но ученики не прислушались к просьбе Татьяны. Они шептались и в открытую зевали. Анне Сусловой стоило большого труда держать себя в руках и довести занятия до конца.
Когда ученики разошлись, барышни сели обсудить результат. Суслова сидела расстроенная и красная от волнения.
– Расскажите о себе, – начала разговор Татьяна.
– Я родом из Вятки. Отец служил матросом на крейсере «Варяг» и в 1904 году погиб. За это меня взяли на казенный счет учиться в Смольный институт8. Окончила его в шестнадцатом году. Мать умерла от испанки. Сейчас работаю в школе первой ступени у Пяти углов, на Разъезжей.
