— Так-с, походу, это комната павлина… Точняк его, я знаю эту марку порно-журналов… — я начала осматриваться вокруг, хотя следовало бы сразу уйти отсюда.
На одной стене в рамочке висела фотография с нашего школьного выпускного. Я на заднем плане с растерянным видом и, как помнится, в испачканном соком платье. Мои ненатуральные волосы в то время имели другой, более яркий оттенок блондинки, как и ярко-красные волосы Паши, который не упустил момента и поставил мне «рожки», зараза. Я увидела забытые лица одноклассников, и на меня нахлынула ностальгия.
За этой фотографией следовала другая, за ней ещё одна, за той следующая… И, что было странно, на всех этих фотографиях была изображена одна я. Тут я в школе всё ещё с чёрными волосами… Когда это было? Ещё до нашего первого спора. Вот фотография, на которой я пыжусь над учебниками перед вступительными экзаменами, а тут фотка уже из универа…
— Мамочки… — я притронулась к одной из фотографий. — Он делал их тайком, пока я не видела, ещё с тех пор, словно сталкер. Значит, он и вправду в меня…
— Нина! — я встрепенулась, услышав голос Димы. — Ты уже нашла кровати?!
— Нет ещё пока! — крикнула я в ответ. — Подожди ещё немного, — я выбежала из комнаты павлина, закрыв её на защёлку, и открыла следующую дверь, которая, на счастье, находилась рядом. — Дима, тут есть кровать, но она… двуспальная. Ты не против, если мы поспим вместе?
— Что?! Нет! Без разницы! — донеслось из угла дома.
— Серьёзно? Я же шутила… — я вся залилась краской. — Ну, ладно, как хочешь.
Я расстелила эту кровать, показала Диме комнату, и он сразу же рухнул от усталости. Я тоже была уставшая. Я отправилась в ванную, чтобы вытащить сварившуюся птичку. Павлик отмокал, а на его лице читалось наслаждение и расслабленность. Ну да, сейчас ему лучше, чем было до этого — напичкали таблетками, вымыли, позаботились, чего ещё надо? А теперь надо ещё и вытащить тушку из ванны и уложить в кровать.
— Димка, help me! — крикнула я.
— I can`t, я уже дрыхну, — послышалось из комнаты.
— Сволочь… — пробурчала я себе под нос. — Придётся самой всё делать, — я глянула на спящего в ванне Пашку. — Ну что, павлинчик, пересчитаем твои пёрышки? По-та-щи-ли, оп!
Я взяла его за плечи, и тут оно очнулось и об-об-обняло м-меня. Бр-р-р, мокрая рубашка. Он и мою верхнюю одежду намочил, ещё и зажал в объятьях так крепко, что фиг вырвешься.
— Ни-ина, — говорил он, но, кажется, был не в себе. — Ты брос-сила меня, пред-дала меня.
— Завёл свою шарманку… Когда это такое было, придурок?! — я возмутилась и оттолкнула красноволосого. — У тебя крыша уже поехала, алкоголик.
— Почму ты вы-ыбрала этого.? Я ж тебя лю…
— Слушай сюда! — я схватила парня за воротник и гневно посмотрела в его полузакрытые глаза. — Ты превратился в размазню! Ты не тот Павел Иней, которого я знала, который постоянно впутывал меня в неприятности! Хотя ты и сейчас заноза в заднице, но ты сам на себя не похож. И меня это бесит! Ты забыл про наше дружеское обещание и ушёл в этот запой из-за какой-то херни, так что это не я тебя предала, а ты меня! И если ты не вернёшься в нормальное состояние, то я прекращу с тобой общение! Но до тебя же не дойдут мои слова… Ты не понимаешь по-человечески, поэтому… Спорим! Если ты проиграешь, ты вернёшься и попытаешься заново поступить в университет, бросишь пить и станешь таким, как прежде. Если проиграю я… Я оставлю все попытки достучаться до тебя.
— И ф чхом же зкалючаетсо спор-р? — в полуулыбке пробурчало наглое существо.
— Выбирай сам, — отважилась я. — Только без глупостей.
Павлинчик поразмышлял немного и выдал вот такую хрень:
— Тогда… Брось Димчика.
========== Я - с условием, ты - со страхом. ==========
Лучики утреннего солнышка гуляют по моему лицу. Сонно потягиваюсь и, поворачивая голову, бросаю взгляд на часы. Пора вставать и идти на работу. Странно, часы-то не мои… Но я спросонья не обращаю внимания на этот факт, отворачиваясь от них в надежде поспать ещё хотя бы минутку… И тут меня настигает нежданчик.
— А-а-а!!! — ор разошёлся по всему буржуйскому особнячку, ибо морда его хозяина лежала и посапывала рядом со мной. Видно, он посреди ночи по-пьяни перепутал комнаты и лёг на (не) мою кровать.
Вскакиваю, как ошпаренная, уже собираясь со всех ног драпать куда-подальше, и тут же совершаю сальто об тело Димчика на полу. Он вчера по-культурному уступил мне кровать, а сам лёг там, а теперь вот я так об него навернулась и с грохотом упала. Сильно ему влетело, он проснулся мгновенно.
— Что?! Нина, ты чем с утра занимаешься, блин? — он потёр ушибленное место и не раскрывшимися глазами гневно глянул на меня. Когда его взгляд прояснился, он уже увидел моё выражение лица. — Что не так?
— Павлин, сука… — я готова была расплакаться. — Напугал до чёртиков, пингвин перекрашенный!
Я подошла к кровати и со зла пнула красноголового ногой. Тот покатился и свалился с кровати, что-то уныло пробурчав себе под нос. Вот бы он его ещё расквасил.
Ещё со вчерашнего дня во мне разгоралась ужаснейшая злоба на падлу, а сегодня он подлил масла в огонь. Я пнула его под задницу:
— Вставай, скотина! Буду тебя насиловать, — разъярённо крикнула я.
Павлик потянулся, заныл от боли, а потом, не поднимая взгляда на меня, пополз гусеницей к сортиру, чтобы испытать последствия запоя. Там всё было так плохо, что его даже насиловать не пришлось. Мы с Димкой одевались, вслушиваясь в «прекрасные» звуки оттуда. Когда павлин вылез, его лицо было словно зелёнкой обмазанное. Я фыркнула и бросила на него презрительный взгляд.
— Алкаш ты такой. Иди на кухню. Мы накупили несколько литров минералки. Ещё в холодильнике я вчера нашла апельсиновый сок. Пей, сколько хочешь. Чтоб ты захлебнулся.
— Ишь, какая ты добрая, — хмуро буркнул красноволосый и уполз.
Вспоминая вчерашнее… Этот спор… Если подумать, уговор был таким, что кто-то должен проиграть. Паша поставил мне условие — бросить Димчика, но я была настолько обескуражена этим, что сама забыла поставить ему такое же. Однако сейчас не самое лучшее время для того, чтобы придумать равноценное условие, поэтому я решила это отложить на потом.
— Эй, ты! — я с серьёзным и пугающим выражением на лице указала пальцем на Павлика, а тот поперхнулся водой и начал истошно кашлять, тарабаня себе в грудь кулаками.
— Ну вот, кх, таки за-кх-лебнулся из-за тебя, кх… — прокашлялся красноволосый.
— Жалость только, что не помер, — съязвила я. — Слушай сюда. Мы на работу. Когда закончу, я приду к тебе. Чтоб был, как огурчик, в постиранной одёжке, бритый-мытый, и разгреби оставшийся в доме срач. И только попробуй мне тут бухать… Не смей! Иначе огребёшь от меня…
— П-понял, — с глазами, как по пять копеек, сглотнул он.
— Она страшна… — тихо-тихо шепнул Дима. — А в школе так вообще тиран. «Нина Юрьевна не принцесса, а ведьма»… В последнее время была такая психованная и отдалённая, всех учеников распугала…
— Бу-бу-бу, — начала я. — Сказал парень, которого ученики величают чёрнодимом, подозревают в использовании чёрной магии и проклятий, а ещё…
— Будешь дальше перечислять или, может, пойдём уже на работу, а не то опоздаем? — черноволосый умело заткнул меня, да и в общем-то он был прав.
Сделав Павлику жестом «я за тобой слежу!» знак, мы с Димкой, уже по привычке, вылезли из его дома через окно, от чего красноволосый раскрыл рот, а потом взялся за больную голову и осмотрелся вокруг.
— Мать мою, что всё это было?
***
Что самое опасное на работе учителя? Отвлечься, замечтаться, задуматься о чём-то постороннем хоть на секунду, а в это время ученики уже успеют провернуть величайшее преступление в мире! Например, выйти к доске и втихаря написать за спиной всякие гадости. Или, того хуже, обрисовать учителю лицо, пока та сидит в прострации…
— Эй! Мелкие поганцы! Вы что делаете?! — выйдя из «транса», я громко крикнула.
«Ведьма» подскочила из-за стола, и, вероятно, мои ученики чуть не обосрались. Я сейчас как раз была в первом классе, шкеты были избалованные, а у меня самой не выходило из головы условие, которое я должна была поставить павлину. Вот я и «заснула с открытыми глазами», а гады тем временем воспользовались этим, надыбали где-то чёрные маркеры, чёрт бы их побрал, и… нарисовали мне на лице писюны!
