– Тетя Марта, мне нужно на некоторое время уехать. Не могли бы вы последить за цветами?

– Конечно, могу! Далеко собираешься?

– Не близко… в Италию.

– Ну надо же! Неужели сейчас выпускников институтов распределяют на работу по всему миру? Во времена моей юности молодых специалистов принудительно отправляли на несколько лет только туда, куда добровольно и в здравом уме никто бы не поехал.

– Нет. Я туда еду по личному делу.

– Значит, это все-таки была правда… – задумчиво произнесла соседка после минутной паузы.

– Что именно, тетя Марта?

– Твоя мама как-то поведала мне историю об итальянском происхождении вашей семьи. Честно говоря, мне тот рассказ сначала показался выдумкой. А упрямую настойчивость, с которой она заставляла тебя учить итальянский, я всегда воспринимала как ее стремление воплотить в тебе свои несбывшиеся мечты. Я уже начала забывать эту историю, как вдруг на днях на пороге моей квартиры появился высокий незнакомец. Он говорил с акцентом. Не застав тебя дома, он позвонил ко мне и стал наводить о тебе справки. Я прожила долгую нелегкую жизнь и с незнакомыми людьми привыкла держать язык за зубами. Так что, не выведав у меня ничего, он вежливо попрощался и удалился. Видимо, ты с ним все же встретился…

– Да, встретился! От наших дальних итальянских родственников осталось наследство. Похоже, я единственный, кто на него претендует. Мне нужно слетать в Венецию, чтобы вступить в права наследования.

– Бедная Ирочка! Она так верила, что ваши корни находятся в Италии! Совсем немного не дожила, самую малость…

Старушка всхлипнула, и ее глаза наполнились слезами. Но в следующее мгновение какая-то мысль вдруг озарила ее лицо. Перестав плакать, со словами «подожди минуточку» она быстро вышла из квартиры и вскоре вернулась, держа в руке что-то блестящее.

– Это была любимая брошь твоей покойной матушки. Она подарила мне ее незадолго перед своей кончиной. Вряд ли эта вещица имеет большую материальную ценность, но для нее она значила очень многое. Я не привыкла получать такие подарки, но Ирочка настояла на том, чтобы я приняла от нее эту брошь. Передавая ее мне, она сказала, что тебе оставляет что-то куда более ценное, чем это украшение. А теперь я настаиваю на том, чтобы ты взял эту вещь с собой в Италию…

Андрей прекрасно помнил это украшение. Брошь представляла собой выполненную из серебра бабочку, крылья которой были инкрустированы бирюзовыми кабошонами. На внутренней стороне украшения была надпись на итальянском языке: «Лети к мечте».

Он возразил:

– Боюсь, что это будет неправильно. Это же память о моей маме. И она должна остаться у вас.

– Ты меня не дослушал. В этой броши осталась частичка души Ирочки. И будет правильно, если ты отвезешь эту вещь в тот мир, о котором она так мечтала.

Вложив в руку онемевшего Андрея брошь, Марта Рудольфовна нежно погладила его по щеке и продолжила:

– Я не хожу в церковь, но верю в существование души. И верю в то, что предметы хранят память о своих хозяевах. Будь осторожен на чужбине! А за цветы ты можешь быть спокоен. Я их сейчас перенесу к себе.

…Уже через несколько дней после этого разговора, будто повинуясь призыву, начертанному на броши, Андрей в сопровождении Тоцци летел на самолете в Венецию. В дороге итальянец рассказывал ему тезисную историю венецианской республики, полную взлетов и падений, имперского величия и личных трагедий. С присущей всем итальянцам импульсивностью рассказчик заранее предупредил Андрея о том, что, существенно сокращая свое повествование о Венеции, он поистине совершает преступление перед предками. Ибо история эта соткана из несчетного числа увлекательнейших исторических моментов, каждый из которых в отдельности и все они вместе и являются Великой Венецианской Республикой! В какой-то момент красноречивый итальянец неожиданно прервал свой рассказ и, толкнув замечтавшегося Андрея локтем в бок, воскликнул:

– Быстро, быстро взгляните в иллюминатор! Видите тот высокий горный пик? Это легендарный Маттерхорн! Эта гора находится на границе Италии и Швейцарии. По форме она похожа на правильную четырехгранную пирамиду, причем ее грани строго ориентированы по сторонам света. Эта неприступная скала забрала уже несколько сотен жизней отважных альпинистов. Вы пробовали швейцарский шоколад Toblerone?

– Кажется, это тот, который треугольной формы?

– Точно!

– Нет, у нас он не продается. Я видел только рекламу в одном иностранном журнале.

– Помните силуэт горы на его этикетке, слева перед названием? Так вот – это и есть Маттерхорн. Настоятельно советую вам попробовать этот шоколад. Он продается в Италии на каждом углу.

Три с половиной часа в полете пролетели для Андрея словно пять минут. За интересным разговором он и не заметил, как самолет уже начал заходить на посадку в аэропорту Марко Поло.

– Рассказчик из меня, конечно, никудышный, – кокетливо резюмировал свое повествование Тоцци, – чего не скажешь о моем старом приятеле – Роберто Кьяцо. Вот он действительно ходячая история! Много лет руководил государственным архивом Венеции и знает о ней все. Кстати, он нас сейчас встречает. И именно у него вам можно будет остановиться на первое время. Отличный малый! К тому же вот уже несколько лет как вдовец и живет совершенно один. И не вздумайте опять меня благодарить!

Последняя фраза итальянца опередила желание Андрея в очередной раз выразить ему свою признательность. Он решил, что постоянно повторять слова благодарности и извиняться действительно неуместно. В задумчивости он прильнул к стеклу иллюминатора и попытался разглядеть внизу город, так настойчиво позвавший его к себе.

6. Во дворце дожей

После скорбных событий в палаццо герцога Веньера и однозначной роли в этой истории маэстро Фалди последний постоянно ждал дня, когда его арестуют. К нему и так давно тянула свои кровавые руки инквизиция, которая уже сожгла нескольких из его коллег-стеклодувов за куда меньшие преступления перед верой. А уж если они выяснят, что череда смертей в доме герцога вызвана зеркалом, которое создал он, – ему точно конец! И никакие индульгенции и пожертвования ему больше не помогут…

И вот однажды вечером, уже на исходе лета, когда солнечные дни еще нагревали каменный город докрасна, а прохладные ночи уже напоминали о приближении холодной поры, маэстро дремал возле камина в своем большом пустом палаццо, и, как водится для одинокого старика в столь поздний час, в его седой голове мысль о приближении неотвратимого конца перемежалась с извечным вопросом о смысле бытия…

Его размышления прервал настойчивый стук в дверь. «Ну, вот и все», – подумал старик и, захватив канделябр, пошел встречать посланников своей неминуемой смерти. В последние годы из многочисленной когда-то прислуги он оставил в доме только старую полуглухую служанку Марию, которую не захотел сейчас будить, дабы она не стала свидетельницей его унижений. Маэстро неторопливо спустился по лестнице на первый этаж дома и направился к парадным дверям, как вдруг повторный стук заставил его остановиться и повернуть голову вправо. Вопреки его ожиданиям, незваные гости пожаловали не к главному входу, а к маленькой дверце для особых гостей, которая выходила на один из самых тихих и темных каналов города. И поскольку, к этой незаметной двери можно было добраться, только подплыв на гондоле, ею любили пользоваться особые клиенты маэстро, которые не хотели, чтобы их видели посторонние глаза на улице. Фалди проследовал до конца по правому длинному коридору дома и, свернув влево, зашел в маленький сырой закуток с невысокой массивной дверью.

– Кто там? Чего надо? – рявкнул старик, стараясь придать своему голосу побольше уверенности.

– У меня важное послание для Доминика Фалди, – ответил голос за дверью.

– Что за послания по ночам?! – возмутился маэстро. – Я уже не в том возрасте, черт побери, чтобы обмениваться любовными письмами при луне!