Впереди завиднелась роща небольшая – то были сосны хвойные с ветвями, обрамлёнными свежей зеленью игл и увешанными коричневыми шишками. Но сосны эти были не высокие и стройные, а, напротив, подобные дубам кроковистым: с широкими кронами и толстыми стволами. В некоторых стволах чернели дупла.

Витязи зашли в эту рощицу и уселись под корнями сучковатыми, что извивались из-под сосен. Около деревьев, радуя глаз, рос какой-то бело-синеватый лютик, покрытый пухом, и было его там оченно много, отчего роща становилась ещё краше, а путники веселее. Свежесть проникла удальцам в утомленные груди и наполнила лёгкие, и до них донеслись журчащие звуки. Эти звуки были песней для их ушей, и так умильна была эта песнь, что витязи невольно ею заслушались, подпав под её чары.

– Криница! – воскликнул Беленир, прислушиваясь. – Рядом родник! Наберем-ка воды для похода.

– И попьём прямо из гремячего ключа! – обрадовался Всесвятлир.

Витязи подошли к источнику тех вод прозрачных и глянули на него. Он был невелик и бил прямо из-под земли, изливаясь кристальной струей на песчаную почву, кое-как укрытую травой. Тонкой нитью текла эта струя на север вдоль всей рощи светлой, затем, через много вёрст, расширяясь и впадая в Синегривку. Уставшие путники наклонились и стали с жадностью умываться в том ручье, пить из него и насыщаться. Водица эта студёная, свежая, показалась им самой вкусной на свете, а вкус её для них был словно бы сладок и ярил грудь словно огонь.

– Что-то я утомился! – заметил Всесвятлир, испив довольно много той воды. – Долга была наша дорога. Надо поспать.

– Нет, – прервал Беленир, – я думаю дело в источнике, он навевает сон.

– И впрямь, – согласился Всесвятлир. – Не к добру это.

– Пробуждайтесь, друзья, не смыкайте очей! – воскликнул тогда Беленир. – Опять мы попались на ту же удочку!

– На какую удочку? – спросил Брисинор, зевая.

– Опять заснём и попадём в какую-нибудь ловушку! – ответил на то Беленир, трогая руки и лицо, которые отчего-то сильно чесались. – Наверное, из этого ручья и брал Мал-стар дедок воду да из неё и готовил сонное зелье! – тут витязь замолчал и прислушался. – Вы чувствуете? За нами наблюдает кто-то!

Тут из-за сосны вышел огромный-преогромный словно гора медведь, весь лохматый как чудище лесное, с зубами острыми да с налитыми кровью красными глазами. Испугались его путники, обомлели. Беленир поднял меч, но тут почувствовал боль в голове и сильное першение в горле, и потому невольно его опустил. Между тем медведь стал подходить всё ближе и ближе, а шёл он неспешно, на двух лапах, переваливаясь с бока на бок, сам в высоту был сажень с половиною, голова что пивной котел, меж глаз стрелу можно положить.

Но тут на пути у медведя встал Брисинор, приготовив к бою топор боевой и укрывшись деревянным щитом. Но медведь поднял лапу, по щиту ударил – щит и треснул, а Брисинор наземь пал. Тогда, видя, что соратник в беде, Всесвятлир собрался с силами и закричал голосом зычным:

– Прочь, чудовище! Сгинь, злодей! – захотел он устрашить медведя, но медведь сам в ответ так зарычал, что с головы воина даже шелом злачёный свалился, а сам Всесвятлир опешил и испугался пуще прежнего.

– Лезьте на дерево, там зверь нас не достанет, – молвил тогда Беленир, влезая на раскидистую сосну.

Вслед за ним на сосну полезли и остальные витязи. Вскоре они уже взобрались высоко, и солнце золотистое бросило им в лица приветные лучи, а ветерок прохладный защекотал лица. Медведь остался внизу и, казалось, с ним остались там все беды. Перед ними же во всём своем великолепии раскинулась на севере равнина, окаймленная длинной и широкой полосой реки Синегривки, а чуть к востоку завиднелись туманные очертания Срединного озера. Далеко-далеко на юге же, за густым и темным Диким Лесом, всё ещё курились небольшие деревеньки. Но пусть и были им милы эти деревни, но красивей было море, что лежало на западе, над которым в буйстве носился северный ветер и чайки морские. С ним в красе могли поспорить лишь снежные горы, что грядою грозной тянулись на востоке с юга на север. Да только не было у витязей времени разглядывать их пики и отроги, ведь вспомнили они про медведя дикого и испугались, что он их достанет, и потому стали глядеть вниз. А медведь вправду мог бы их достать: он же был непростой.

Но зверь коварный не полез на высокое дерево, чего ожидали испуганные воины. Он, подойдя к сосне вековой, потёр о неё брюхо лохматое, навалился на неё всей своей тяжкой тушею и стал раскачивать. Вначале никто не ощутил этих толчков, но затем дерево раскачалось и вскоре Беленир, Всесвятлир и Брисинор уже с трудом удерживались на суках. Зато они расхотели спать, а у Беленира перестала болеть голова и прекратилось першение в горле. Но вдруг хрустнуло что-то. Путники с испугом переглянулись, но прежде чем они поняли, что это было, сук под Всесвятлиром треснул, и витязь вместе с ним, пытаясь ухватиться за другие ветки, свалился наземь, ушиб ногу и выронил меч из рук. Медведь перестал раскачивать сосну и глянул на упавшего ратника. Ратник же, видя, что не может встать, закричал:

– Пошёл прочь, мразь, прочь, вымесок! Беленир! Брисинор! Помогите!

Беленир, поняв, что Всесвятлиру грозит смерть, стал спускаться с дерева другу на помощь. Но, судя по тому, как быстро подбирался к знатному витязю хищник ужасный и как спускался Беленир, Всесвятлир пропал бы – съел бы его чёрный зверь медведь.

И тут прогремел протяжный и голосистый рог: звучал он словно быстрое течение горной стремнины, точно гул водопада, как пение птиц певчих, были в этом звуке и ветра буйного шум, и моря рев, и музыка звонкострунных гуслиц. Это звучание наполняло сердце блаженством, пробуждало старые силы и давало новые.

Внезапно в медведя, просвистев в воздухе, вонзилось копьё – зверь лютый пал наземь неподалёку от Всесвятлира. Беленир, уже спустившийся с сосны, удивился, как так маленькое копьё свалило с лап огромного медведя, но не успел он и рта открыть, как увидел берегина высокого.

Да, то был берегин, с длинными волосами светлого цвета, русой бородою и с очами глубокими, полными мудрости нажитой. На нём были доспех кольчатый, шлем островерхий, а в ножнах у него прятался железный меч. Вслед за одним берегином показались и другие. Всего их была дюжина или чуть больше, и все были в шлемах златоверхих и в крепких кольчугах, в руках кто с рогатинами, кто с мечами, а кто и с секирами. Но вооружены они были достаточно легко, ибо угнаться за зверем этим было не так просто, а доспехи тяжелые тому бы помешали.

– Медведь Железная Шкура! – громко провозгласил один из берегинов и повлёк за собой всех остальных. Всесвятлир встал на ноги и, хромая, отошёл от зверя подальше.

Медведя, поднявшегося за это время на лапы, стали пугать рогатинами и иным оружием, чтобы он зашёл в расставленную сеть, но тот лишь разъярился пуще прежнего, встал на две лапы и обрушился всем весом на одного из берегинов, повалив того наземь. Остальные охотники тотчас обступили зверя лютого и, защищая товарища, стали бить зверя по морде древками своих копий. Не стерпел того медведь и отошёл от несчастного берегина. Тут-то он и понял, что почти угодил в западню и потому захотел скрыться от погони. И впрямь, едва берегины подошли к нему вновь, он рванул от них к соснам и наверняка бы вновь скрылся. Но Беленир преградил ему дорогу и со всей мочи ударил его щитом по твердой голове. Медведь был ошеломлен и в мгновение ока свалился на землю песчаную, мордой прямо в ручей. Там он нахлебался воды, выпив сразу несколько вёдер, и, раненый и утомлённый, уснул. Тут-то ловкие берегины набросили на него сеть и связали.

– Смотрите! – вдруг со смехом сказал один из берегинов и показал рукой на дерево. – Витязи нынче гнездятся на ветках, точно птицы пернатые! Вот диво так диво! – и берегины в шутку засвистели по-птичьи.

Брисинор, все еще сидевший на дереве, тотчас слез и встал рядом с Белениром и Всесвятлиром, отыскавшим в траве свой меч.

– Приветствую тебя! – промолвил тот берегин, которого Беленир увидел первым, сохранив серьезность несмотря на шутки своих соратников. – Я Явор Охотник, а то мои гриди! Назовите же вы свои имена.