Всё это было нервно и больно, но как-то пережилось. И вот спустя какое-то время меня нашёл Юра. С Милкой они разошлись, по смешной (для меня) причине – она уехала в Израиль, оставив сына до окончания школы с Юркой. Как Юра меня обхаживал, это отдельная история, потому что встречаться с ним, а тем более сходиться я не хотела. Но однажды мы всё-таки сошлись в эффекте полуприсутствия – лишь изредка я приезжала к нему на недельку – другую, а в основном «перебивались» одной ночью на выходные. Чем больше проходило времени, тем реже мы встречались. Всё чего-то ссорились, как дети, предъявляли друг другу претензии, устраивали сцены ревности. А однажды Юра, безо всяких объяснений, исчез из моей жизни на целых три года. Это потом я узнала, что его прооперировали в Израиле, и он потерял потенцию. А когда у Юрки потенция восстановилась, то мне мало не показалось.
У нас с Юркой всё «потом». Мы не умеем жить так, чтобы все проблемы решать сообща, и рассказывать о них друг другу сразу же. Мы варились каждый в своей каше, не учитывая, интересы друг друга. Моя дочь вообще долго не знала о том, что у меня кто-то есть. Его сын меня помнил ещё со времени, когда мы дружили семьями и считал, что теперь я жена его отца. Но так не считал Юра, а тем более я. Мы были свободны от любых обязательств, и нас это устраивало, особенно Юру. Он спокойно «ходил налево», когда хотел, и с кем хотел. Мы договорились о свободе, но не установили её границы. Но, видимо есть в этом, какой-то элемент фатала и всегда был. Потому что первопричиной Юркиной ко мне любви была зависть. Он видел наши с Борисом отношения и завидовал. «Вы были как голубки, у вас была потрясающая химия отношений. Я вообще не понимаю, как вы могли расстаться. Такие отношения это вечная черёмуха» – говорил мне Юрка спустя годы. Не знаю, на что он надеялся, когда добивался меня, но такой химии, как с Борькой у нас точно не получилось, а черёмухи тем более. Мы были кем угодно – любовниками, гражданскими мужем и женой, но голубками не были никогда. Всё всегда было с каким-то надрывом, и нервотрёпкой. Пока мне не надоело. Я даже попыталась уйти к другому. Но, увы и ах, я так долго прожила с Юркой, что другие отношения просто не выстроились, и прежде всего в сексуальном плане. Довольный Юра подкалывал меня, когда мы снова сошлись – «Ты уже старая, чтобы менять мужика». И вот этим подколом он испортил всё. Навсегда.
Я начала задумываться, почему он назвал меня старой. Дело было не в том, что я старше, Юрка вложил в это слово какой-то другой смысл. И я так его и не спросила какой. Но решила, что так тому и быть – раз я старая, значит, буду жить в соответствии со своим возрастом. Я приняла для себя множество новых правил, каждое из которых начиналось со слов: «Я больше не…» Самым неожиданным поворотом для Юрки было то, что я перестала брить ноги.
– А зачем? – Спросила его.
– Ну, ты всегда их брила…
– А теперь не брею. Если хочешь, я продемонстрирую тебе что это такое, когда волосы на ногах начинают отрастать и колют все места. Более того, эти колючки рвут колготки.
– И как ты мне это продемонстрируешь? – Удивился Юра.
– Побрею тебе ноги, а ты дождёшься, пока волосы отрастут. – У Юры выпала челюсть.
– Но, я, же хожу с мужиками в баню, они меня на смех поднимут…
– Ничего, потерпишь месяцок без бани.
Больше к вопросу о моих небритых ногах мы не возвращались. Хотя нет, однажды на природе, когда я разгуливала в купальнике, Юрка мне сказал, что совсем не видно, что у меня ноги небритые. А я шепнула ему на ухо, что волосы то стали седыми, потому что я старая. Он, было, хотел возразить, но прикусил язык, видимо вспомнил, что сам меня старой и назвал.
И вот наступает торжественный момент, когда я узнаю, что у Юры, ну очень много интрижек на стороне. Я даже не расстроилась, я удивилась. Почему я этого не замечала? А он, в порыве «гнева праведного» мне выдал – «А ты думала, что если ты месяцами ко мне не приезжаешь, я буду монаха изображать?» Тогда я просто повернулась и ушла, я была не готова к такому повороту наших отношений, а тем более этот поворот обсуждать. Потом, как всегда «потом», мы обсудили, мою извечную наивность, (а кто же, как не я виноват то, что Юра слаб на передок), считать, что если мы пара, то измен быть не должно. На самом деле меня так по жизни ещё никто не подставлял. И Юра был вынужден обо мне забыть на долгих пять лет. Как уж он жил и чем занимался на любовном фронте, я не знаю. У меня он объявился только после того, как прооперировался в Израиле.
Юркин приход был настолько неожиданным, что я его впустила, и даже чаем напоила. Хотя била себя пяткой в грудь – что больше никогда, и ни за что с ним не буду связываться. А всего через два часа сидела в кухне с трясущимися ногами после страстного марьяжа, и допивала остывший чай. «Мама! Что я наделала!» – подвывала я, глядя в потолок. Мамы уже не было в живых, и ответить на мой вопрос было некому. Но мне понравилось то, что Юрочка соизволил сразу, а не «потом» мне объяснить, почему он делал операцию. А потому что у него были проблемы с простатой. А после операции, он потерял потенцию на целых три года. А однажды утром он проснулся, как подросток в собственной сперме. И снилась ему во сне я! «Какая честь, быть первой оттраханной собственным бывшим любовником, после того, как к нему вернулась потенция. Но пусть не врёт, что только и ждал когда снова со мной переспит. Просто никого другого не нашёл на перепехнин после импонта» – думала я засыпая.
Целый год мы старались восстановить отношения. Но за двадцать лет мы так друг другу надоели, столько вымотали друг другу нервов, что даже просто встречаться не было никакого смысла, не то, что вместе жить. Любой, даже самый мелкий конфликт заканчивался грозным – «Не прощу!» И не важно, кто так думал, я или Юрка. Началом конца стало то, что однажды я под ним уснула. Мне было и стыдно и смешно, я постаралась отработать свою вину, но это стоило мне больших усилий. Утром я заявила, что больше к нему не приеду – «Я уже старая, сам говорил. А старость это преисподняя для женщины. И эту преисподнюю как-то проще переносить в одиночестве». Юра только хмыкнул. Я стала стесняться своего тела, и давно перед ним не обнажалась полностью, он видел только грудь, лоно и ноги. Но его и это устраивало. Он и не собирался меня отпускать ни в какое одиночество. У него тоже выросли года, и я была единственным человеком, с которым он хоть как-то находил общий язык в постели. Потому что молодые ему уже не давали, а старые были ему не нужны.
Правда была у него одна особа, с которой он встречался много лет. Примерно его ровесница, ещё в юности вышла замуж за профессора, теперь этот профессор был старый, и секса у них не было. Вот Юра и помогал не погаснуть данному семейному очагу. Когда я о ней узнала, то долго смеялась. Мы не раз оказывались за одним столом на всяких юбилеях и корпоративах, и вели милые беседы. Женщину звали Людмила Соболь. Я припёрла Юрика к стенке, и он мне поклялся, что не спал с ней уже много лет. Но что-то мне подсказывало, что если мне об этой Соболь рассказали только теперь, значит это дела совсем не давно минувших дней. И Юрку выдала собственная задница. Он летал в Питер в составе делегации своего университета. Дожидаясь багаж, он вывел телефон из режима «полёт», позвонил маме и мне, сообщить, что приземлился в северной столице, и положил телефон в задний карман брюк. Лучше бы он позвонил сначала мне, а потом маме – мама бы его простила. Я орала и вопила, когда слушала, как Юра разговаривает с этой Соболь и рассказывает – «Да, у меня есть женщина, моя СТАРАЯ подруга, но она меня на много старше, и у нас уже проблемы в сексе». Какие проблемы не сказал. Ну, подумаешь, уснула один раз. Теперь буду засыпать каждый раз специально. Юра так и не услышал мои вопли, и звонок отключился сам собой.
Дома Юра отпирался до последнего. И, что это кто-то рядом с ним с кем-то разговаривал, и вообще он белый и пушистый, как пудель его мамы после ванной. Ладно. Жизнь всё решила за нас. После того, как в октябре, во время оргазма, у меня случился приступ удушья из-за бронхита, о котором я не знала, врач категорически запретила мне секс. Вот тут Юра приуныл. Соболь его бросила, и завела себе молоденького аспиранта. Это он сам мне проговорился, когда отпирался от разговора с ней в аэропорту. Я, естественно, ездить к нему перестала, а когда категорически отказалась приехать на Новый год к его родителям поддержать семейную идиллию, потом не поздравила его с 23 февраля, Юра мне заявил, что нашёл себе другую и уже живёт с ней. «Ура!» – завопила я на всю свою квартиру. Юра так обиделся, что даже не позвонил в апреле, чтобы поздравить меня с днём рождения. И тут случилось страшное – приехал Борис.
