Надсмотрщик подошёл к ней и пристегнул к запястьям датчики, туда, где был пульс. Руки у него были сильные, и Мариника невольно засмотрелась ими. Какое –то давно забытое воспоминание всколыхнулось в душе … Руки отца … Они были такие же … На глаза навернулись слёзы.

Борислав нажал на кнопку измерений и уставился в экран. Мариника смотрела на него. Он стоял вполоборота к ней, не отрывая взгляда от маленького светящегося окошка с цифрами. Детектор запищал часто и пронзительно. Этот звук девушка слышала каждый день, и ей можно было даже не смотреть на экран. Двести процентов – её постоянный показатель.

Надсмотрщик же смотрел на экран, но его взгляд ничего не выражал. Похоже, он не удивился. Может, в его прежней колонии у всех заключённых такие показатели? Ведь там, по слухам, одни преступники – убийцы, насильники, воры …

Тут Борислав повернулся и посмотрел ей в глаза. На какую –то малую долю секунды Маринике показалось, что в его жёлто-зелёных глазах промелькнул интерес, но тут же во взгляде появились прежние льдинки равнодушия. Наверно, он увидел слёзы в её глазах.

Девушка стала противна сама себе. Разнюнилась, увидев его руки … Ну и дура!

Надсмотрщик отстегнул датчики, и девушка выбежала из комнаты, задев плечом Борислава, который даже не шелохнулся.

ГЛАВА 6.

САМОКОНТРОЛЬ.

Девушка выбежала, а Борислав стоял, впившись невидящим взглядом в кресло, на котором она только что сидела. Мариника Старкова выводит его из равновесия, которое он вырабатывал годами. Для него эта девушка неразгаданная тайна. Он был шокирован, когда увидел её в кресле и как-то не ожидал встретиться с ней вот так, лицом к лицу. Ведь она могла зайти в соседние комнаты, а попала именно к нему. На несколько секунд Борислав даже замешкался, но потом собрался и подошёл, чтобы измерить показатель. Он не подал вида, что удивлён её процентом, хотя такой видел впервые. В прежней колонии у заключённых показатель не был выше ста пятидесяти. Может, это объяснялось приёмом транквилизаторов?

Почему Мариника заплакала? Когда он увидел в её глазах слёзы, где –то в глубине души шевельнулось давно забытое чувство … Последние слёзы в его жизни, которые он видел, были слёзы его матери…

Борислав подошёл к столу и взял ручку, чтобы записать показатель Мариники Старковой.

Сегодня пятое мая. В июне девушке исполнится двадцать лет. И её, возможно, выберут. Тому, кто это сделает, придётся нелегко, но …

Борислав слишком сильно нажал на ручку, и она сломалась в его руке. Да что это с ним!?

Он подошёл к креслу с детектором. Присоединив датчики к запястьям, юноша нажал на кнопку «измерение». Прозвучал длинный сигнал. На экране засветилась цифра «один».

Нет, этого не может быть … Его показатель последние три года не превышал ноль целых восемь десятых процента. Долгие шесть лет упорной работы над собой летят ко всем чертям из-за какой-то девчонки…

Раздался щелчок и после цифры «1» начали появляться нули. Это значит, что показатель растёт. Борислав отстегнул датчики, он не мог в это поверить.

В Уставе допускается пять процентов эмоциональности, но его показатель не должен быть выше одного процента! Не должен! Он поставил себе цель и добился её. И так легко потерять достигнутое он не имеет права. Свои эмоции нужно держать под контролем.

Завтра опять его смена, а послезавтра нужно заняться самоконтролем.

Наутро Борислава вызвали в кабинет начальника корпуса. Им оказался лысеющий полный мужчина с бледно-голубыми глазами. Он встал и протянул руку для пожатия.

– Присаживайтесь, – вежливо предложил начальник. – Меня зовут Еремей. Я просмотрел ваше личное дело и характеристики с прежнего места работы и должен вам сказать, мне приятно, что у нас появился такой достойный представитель нашей расы. Ваш показатель – лучший здесь. Вы учились на курсах психологии?

Борислав кивнул.

– Можете определить мой процент? –улыбнулся Еремей.

Юноша ответил, не раздумывая.

–Один и три. Могу ошибиться до сотой доли.

– Поражён. Вы угадали.

– Я не угадывал, просто определил.

Еремей смотрел на него с уважением.

– У нас сейчас с заключёнными работает Давид Завидов – психолог первой категории. У вас высшая. Хотите работать с ним в паре?

– Пока нет, хочу немного освоиться, послушать лекции.

–Можете начать сегодня же. Лекция в десять тридцать .

– Хорошо, – Борислав поднялся, -разрешите продолжить надсмотр?

– Разрешаю, – кивнул начальник корпуса.

Юноша вышел, а он ещё долго смотрел на стул, на котором Борислав только что сидел. Такого хладнокровия и выдержки ему не встречалось несколько лет. В Министерстве он был четыре года назад, когда его только назначили начальником. Там он видел таких, как Борислав Жаров. Этот юноша далеко пойдёт. Нужно постараться, чтобы он подольше оставался здесь. Возможно, он заменит его на посту, ведь до отставки остался всего год. Такой человек будет совершенствовать систему.

За четыре года службы Еремея примкнувших к Высшей Расе из заключённых было двадцать три человека. Это мало. Ведь здесь их не одна тысяча. Хотя у многих процент на ДРЧ снизился и довольно хорошо. Но есть и такие, кто продолжает упорно сопротивляться.

В 10.30 Борислав вошёл в большой лекционный зал с высокими окнами, прикрытыми от ярко светившего солнца жалюзями. Зал был заполнен заключёнными. Борислав остановился возле стены и прижался к ней спиной, осматривая ряды с разновозрастными людьми. Вдруг он поймал себя на мысли, что ищет её – Маринику. И тут он её увидел , она сидела на предпоследнем ряду рядом со светловолосой хорошенькой девушкой и молодым человеком с рыжими волосами. Тот наклонился и что-то шепнул на ухо Маринике, которая смущённо улыбнулась и,подняв глаза, встретилась взглядом с Бориславом. Его сердце казалось, перестало биться, и возникло такое чувство, что воздух вокруг наэлектризовался. Отвести взгляд он не смог, сегодня девушка показалась ему ещё красивее, чем вчера. Глаза у неё сияли. Она была такая … живая … В отличие от него.

Что за мысли???

Улыбка Мариники померкла, и взгляд стал жёстким. Она отвернулась и уставилась на сцену. В груди Борислава что-то сжалось, и непроизвольно его правая рука сжалась в кулак. Он опустил глаза и посмотрел на свою руку, потом опять на Маринику. Она сидела такая гордая, неприступная, недосягаемая для него, и красивая. И она его ненавидит.

ГЛАВА 7.

ПРОВИННОСТЬ.

Мариника вчерашним вечером легла в постель в положенное время, в 23.30. Иногда они с Полиной после того, как по комнатам проходили младшие надсмотрщики, вставали и болтали в ванной комнате, чтобы не будить остальных спящих женщин. В комнате их было пять человек. Они с Полиной были самые младшие. Остальным трем женщинам было по пятьдесят, сорок восемь и сорок два года. Попали они в эту колонию ещё до затопления, десять лет назад. Здесь были их мужья и дети, жившие в другом блоке.

Маринике было больно наблюдать , что семьи разлучены. Хоть им и разрешалось вместе сидеть в столовой, вместе гулять в парке и проводить свободное время, но, всё же, они были разлучены и несвободны. Как-то она увидела, что Алина – та, которой было 42 года – обнимается и целуется со своим мужем Тихоном в парке за кустами. Девушка испугалась, что их заметит камера и стала энергично обмахивать себя руками, делая вид, что ей стало плохо. Через несколько минут пришли санитары с носилками и унесли девушку в медицинский блок для осмотра.

Алина до сих пор была благодарна ей за это, ведь если бы их с мужем увидели, то его или её перевели бы в другой корпус и они виделись бы три раза в месяц по разрешённым дням, и то в присутствии наблюдателя.

Некоторые не выдерживали разлуки и убивали себя. В прошлом году разлучённые муж и жена, которым было по шестьдесят лет при встрече как –то договорились наложить на себя руки и сделали это той же ночью. Они выбросились из окна четвёртого этажа в своих корпусах. В то время на окнах ещё не было решёток. С тех пор заключённым после свиданий давали сильные транквилизаторы и они ходили как роботы целую неделю.