Это был уже второй раз, когда Микодез упомянул это слово в разговоре. Брезан не думал, что это совпадение. Он не питал никаких иллюзий, что сможет бросить вызов Микодезу в его собственной стихии власти, но и не собирался становиться простой марионеткой для этого человека.

– Я прочту досье, – сказал Брезан. – Но насущная проблема – первая: не дать гекзархату взорваться. Я буду работать с вами над этим. Если получите дополнительную информацию о местонахождении Куджена и его последних увлечениях, тогда и обсудим.

– Вполне справедливо. – Микодез поджал губы. – И еще одно.

– А?

– Вам нужно как можно скорее освободиться от роя Кируев, – сказал Микодез. – Во-первых, он понадобится вам для тушения пожаров и формирования ядра сил нового правительства. Вы же не хотите быть на передовой. Вы теперь слишком важны для этого.

Брезан недоверчиво посмотрел на него.

– Вы привыкли считать себя неважным человеком, я вижу. Боюсь, скромность должна уйти в прошлое.

– Мои сестры смеялись бы до упаду, услышав, что вы назвали меня скромным, – заметил Брезан.

– Я совершенно серьезен, – сказал Микодез. – Половина миссии лидера состоит в том, чтобы разгуливать с таким видом, будто ты знаешь, что делаешь, независимо от того, знаешь ли ты это на самом деле. Другая половина – ну, для нее существуют союзники и делегирование полномочий одаренным подчиненным. Могу кое-что порекомендовать, пока есть возможность?

– Не думаю, что я в силах вас остановить.

– Некий полковник Кел Рагат, похоже, пережил уничтожение роя у Крепости Рассыпанных Игл и все еще пытается связаться с Черис, но безуспешно, – сказал Микодез. – Я советую вам немедленно отыскать его и повысить в должности, если только генерал Кируев не будет иметь серьезных возражений.

– Я поговорю с ней, – машинально сказал Брезан, – хотя сомневаюсь, что она станет возражать. А что же полковник замышляет теперь?

Как и многие из Кел, он слышал о Рагате, чья карьера складывалась отлично, пока он не уперся в потолок в виде своего нынешнего звания, связанный с его второй специальностью – историей. Полные язвительной критики статьи Рагата о политике Кел не принесли ему много друзей в высших кругах.

Микодез улыбнулся.

– Он собрал свои собственные вооруженные силы в одной из систем марки Стеклянных Ножей и в настоящее время возится с кровавыми логистическими частностями. Если вы свяжетесь с ним и намекнете на имя Черис, я думаю, он согласится работать с вами.

– И это хорошо, – сказал Брезан, снова приходя в смятение от масштаба стоящей перед ним задачи, – потому что даже те люди, которые, похоже, хотят работать со мной, могут оказаться шпионами, саботажниками или подхалимами.

– Ах, – сказал Микодез, и его улыбка стала печальной. – Вы уже кое-чему научились.

– У меня есть проблемы с управлением гневом, – сказал Брезан, припоминая старые записи в своем досье, – но я не глуп.

– Ну что ж, – сказал Микодез, – это только начало. Инстинкт требует, чтобы я завлек вас в Цитадель Глаз и взял под охрану. К сожалению, на этот раз мой инстинкт ошибается. Вы станете публичной фигурой, верховный генерал, а это значит, что вам надо будет отправиться туда, где публика сможет вас увидеть. Это также превратит вас в чертовски хорошую мишень, поэтому я и выделю вам часть моей личной охраны.

– Видимо, если у меня будет слишком много собственных идей, ваша охрана сделает так, что я незаметно исчезну.

– Не будьте таким грубым, – возразил Микодез. – У меня и без того достаточно проблем с общественностью, не хватало убить еще кого-то. Сейчас меня обвиняют во всевозможных мелких кражах, к которым мои агенты не имеют никакого отношения. Что является вопиющим позором, потому что моему бюджету не помешали бы те самые источники доходов, по поводу которых лжет молва.

– И с чего это вдруг у Шуосов такая ужасная репутация… – язвительно заметил Брезан.

– От репутации мне не избавиться, как бы я ни старался, – сказал Микодез. – Уж лучше обратить ее на пользу дела. А вот вы… люди знают про вас гораздо меньше. У вас будет только один шанс произвести первое впечатление. Не тратьте его впустую.

В далекой системе, на луне под названием Тефос, сервитор Гемиола, змееформа, первой заметила прибытие гекзарха. Два ее товарища избегали дежурить в центре управления, потому что считали это одной из самых скучных обязанностей. Гемиола вызывалась добровольцем, поскольку ей нравилось использовать время для монтажа видео. Два других сервитора, составлявшие их крошечный анклав, терпели подобное, потому что у них имелись собственные преступные увлечения.

На этот раз Гемиола пересматривала семнадцатый эпизод «Розы трех революций», ее любимой драмы. Предположительно в «Розе трех революций» было шесть сезонов по двадцать четыре серии в каждом, но драма все еще шла, когда гекзарх отправил сервиторов на Тефос. К сожалению, во время последующих визитов он не счел нужным прихватить с собой два последних сезона. Иногда Гемиола развлекалась тем, что вырезала сцены из имеющихся эпизодов и монтировала короткие ролики под музыку собственного сочинения, пытаясь представить себе, как все могло закончиться. Жаль, что она не могла покинуть Тефос, чтобы досмотреть драму до конца.

Когда появился гекзарх, Гемиола как раз прилаживала маски в том клипе, где анданская героиня целовалась с вероломным шуосским убийцей. Змееформа считала, что эти отношения как таковые – ужасная ошибка в суждениях со стороны героини, и была занята тем, что меняла лицо убийцы на лицо предпочтительного романтического интереса, женщины-инженера Нирай из третьего сезона.

Момент выпал ужасно неподходящий, но долг есть долг. Гемиола отвлеклась от видеоредактора и включила сигнал тревоги, поскольку в автоматическом режиме он не сработал. Несмотря на все усилия сервиторов по сохранению базы, прошедшие столетия взяли свое.

В конце концов, в центр управления влетел другой сервитор – Ромб, жукоформа. На его блестящем панцире отражались огоньки.

– Не рановато ли? – резко спросил Ромб. – Куджен должен появиться только через двадцать лет.

Гемиоле хотелось бы, чтобы Ромб не называл гекзарха его личным именем, даже если тот ни разу не продемонстрировал, что свободно владеет универсальным машинным языком.

– Может, случилось что-то непредвиденное.

– Что? – спросил Ромб, пренебрежительно полыхнув красными огнями. – Ему срочно понадобилось спасти свои лабораторные записи от машинного масла? А мы уверены, что это на самом деле Куджен?

Гемиола посмотрела на дисплей. Пустомот незнакомого типа приземлился недалеко от расселины, в глубинах которой была спрятана база.

– Ты что же, думаешь, это незваный гость? – спросила змееформа.

– Это не тот мот, на котором он прилетал восемьдесят лет назад.

Гемиола сдержала раздражение и не переключила огоньки на оранжевый цвет.

– То, что мы не инженеры, не означает, что гекзарх должен цепляться за устаревший транспорт.

Ромб не обратил на это внимания. Мгновение спустя он сказал:

– Это что, женоформа? – Из мота появилась фигура в скафандре и начала спускаться по трапу. – Посмотри на пропорции, особенно на торс. Я мог бы поклясться, что Куджен предпочитает мужеформы.

– Может, это последняя мода, – предположила Гемиола. Все они знали, как гекзарх относится к моде.

Фигура безошибочно зашагала к лестнице, вырубленной в стене расщелины. Гемиола изучила походку гостя. Почти наверняка женоформа, как и сказал Ромб, но почему…

Ромб тоже это заметил.

– Оно ходит не так, как Куджен. Или тот, другой, если уж на то пошло.

Это было правдой. Куджен всегда двигался с балетной грацией. Несколько столетий препарирования драм, которые сервиторы тайком пронесли на базу в выделенных секторах личной памяти, дали им некоторый контекст для понимания человеческих эстетических норм. (Поначалу они спорили о том, одобрит ли гекзарх независимые архивные проекты. Насколько им было известно, «Розу трех революций» он презирал. Но никто не настучал, так что еженедельные показы для своих шли беспрепятственно.) Язык тела незваного гостя напомнил Гемиоле Шуоса из драмы, который так не нравился змееформе: бдительного, с экономными движениями и источающего слабую угрозу.