От взрыва во время покушения, Гитлера как известно, уберег дубовый стол. А дуб был древним символом мужественности и силы. Вот такая усмешка судьбы. После покушения было арестовано множество офицеров. Кто-то донес, что Роммель также причастен. И из любимчиков он мгновенно превратился во врага. Гитлер предложил генералу выбор: трибунал или яд. Роммель принял яд. Войскам сказали, что генерал разбился на машине.

Что поделать, кто-то до конца войны не сдавался, и изобретал ракету Фау, чтобы перелом в войне наступил, а кто-то искал решение в древних суевериях.

Однако история карфагенских колонн на этом не закончилась.

Генрих признался Марку, что эти колонны перевезены и установлены возле Освенцима. Первоначально был план, что будут приносится жертвы из узников лагеря. Но потом история приняла неожиданный поворот. И кто-то из исследователей выдвинул идею, что как описывалось в хрониках, карфагеняне приносили в жертву не рабов, а самое дорогое что у них было, детей и лучших представителей из взрослого населения.

Дед в очередной раз посмотрел на Сергея: «Представь эту картину, умирающий Марк в горячке несет эту околесицу, смотрит пылающими глазами на Отто и говорит, что он все должен рассказать до конца и облегчить свою душу».

– Далее было вот что: сам Генрих принял участие в ритуале. Тут уже не очень все ясно, но вот как он описывал его. В жертву никого из людей не приносили, решили попробовать обойтись быком. Его закололи около колонн. Потом Генрих описывает какой-то громкий звук, вибрацию, от которой мурашки прошли по коже. Он не прошел между колонн, потому как просто ощутил, что не готов. Но он чувствовал такую эйфорию, как будто в него вселилась мощь Одина. Далее Марк поведал, что один из офицеров уже в начале января 1945 года, за несколько недель до освобождения Освенцима в крайнем отчаянии, видя, что скоро конец войне, застрелил другого офицера возле колонн, разделся до пояса и обмазался его кровью. Несмотря на мороз, он пребывал в таком состоянии экстаза от звука колонн, что босиком и по пояс голый он вернулся в лагерь и ничуть не заболел. Его транс длился несколько часов. После этого события колонны повалили на землю, уложили в ящики и как нам сказали судьба их была неясна. Генрих говорил, что в колоннах есть явная сила. Что он сам ее ощутил. Что ритуал нужно изучить и сделать его правильно. Он подозревал, что они не все соблюли, что нужен еще какой-то момент, который они не учитывают.

Несмотря на всю драматичность происходящего, Марк все записывал и делал зарисовки. Даже зарисовал само расположение колонн с поясняющими записями.

Далее все происходило довольно быстро. Марк стал впадать в беспамятство и все еще бормотал. И тут я четко понял, что он говорит, что рядом с этими колоннами был подготовлен схрон для побега. Там было сложено золото в ящиках. Вроде бы его подготовил Генрих, который планировал перевезти колонны и золото в безопасное место. Как мы поняли, место это было найти не так сложно. На следующий день он умер. Я видел, что Отто забрал его дневник. Последние дни января были в полной суматохе, охрана знала, что фронт уже близко. И вдруг неожиданно все охранники, они просо покинули свои посты. Просто взяли, и ушли. Наступил момент, когда нас уже никто не охранял. И люди в эйфории стали разбредаться по окрестностям. Отто тоже не было смысл дожидаться союзных войск. Я все время видел его в лазарете. И шестым чувством понял, что вот он собирается бежать.

Я помню это утро. Я в лазарете, сделал себе чай. Вышел в коридор и просто столкнулся лицом к лицу с Отто. Это был первый раз, когда он заговорил обращаясь прямо ко мне, говорил по-немецки.

– Ты ведь хорошо понимаешь немецкий, верно?

Я кивнул. Отпираться смысла не имело, да и что он мог мне сделать, в лагерь вот-вот должны были войти освободители.

– Снаружи исчезла вся охрана, – он обвел пространство за окном. – Скоро здесь будут ваши войска, или союзники, мне здесь оставаться опасно.

– И я знаю, что ты хочешь сделать, – я просто посмотрел прямо на него.

– Да, – он кивнул. – Золото. Если оно есть. Там его должно быть достаточно для двоих. Я не говорю по-русски, выгляжу как немец. Если я попадусь, то мне придется не сладко. С тобой у меня больше шансов. Поедем вместе, проверим есть ли золото, а там решим.

– Решим? В смысле поделим пополам и разойдемся. Ты это имел в виду?

– Нужно вывезти золото подальше от наступающих войск. Конечно, поделим.

Мы двинулись во двор, нашли грузовик, правда был только грузовик с открытым верхом и откидными бортами, но выбора не было. Завелись, поехали. Когда подъехали к месту, которое описал Марк, нам предстала весьма пугающая картина. В леске произошло небольшое побоище. Видимо Генрих приехал за золотом, но желающих оказалось слишком много. Мы насчитали около десяти солдат. Все мертвы. Как уж они не поделили золото, я не знаю. Но ящики были возле двух грузовиков. Правда сами машины были в решето от пуль.

Пять ящиков с золотом. В каждом по три бруска. На вес примерно по 10 килограмм. Это фантастические деньги, которые мы никогда не видели в таком количестве. Мы без слов начали грузить ящики в наш грузовичок. И тут увидели колонны. Я не знаю, как это объяснить, но мы не сговариваясь стали их тащить в кузов. Я думал, не подымем. Но адреналин в крови от такого количества золота делал свое дело. Да и колонны оказались полыми внутри. Фактически это были металлические трубы с толщиной стенки около сантиметра.

Я очень устал, буквально валился с ног. Когда мы загрузили последнюю колонну, я спиной почувствовал движение. Обернулся и все понял: Отто подымал автомат в мою сторону. Он уж наклонился, поднял его с земли и направлял в мою сторону. Я сначала наблюдал это как во сне. Мне это казалось до обидного нелогичным: мы богаты, осталось только вывезти все это в безопасное место.

Но далее мысли покинули меня и все ускорилось как на быстрой перемотке. Мы покатились с Отто по земле. Я не помню, я уговаривал его одуматься или нет. Скорее всего, нет. Я видел его глаза. Все было ясно. Либо он, либо я. Катаясь по земле, я боком почувствовал камень под собой. Схватил и что было мочи двинул Отто по голове. Камень оказался засохшей землей вперемешку со щебнем, от удара он рассыпался. Но этого оказалось достаточно чтобы Отто обмяк. Я вскочил на землю, забрал и откинул автомат в сторону. Отто был жив, но без сознания. Я действовал быстро. Хоть Отто и пытался убить меня, но я почему-то понял его. Я скинул на землю один ящик, закрыл борт и покатил машину на выезд из леска.

Что с ним дальше стало, я не знаю. Уже через много лет мы встретились. И поняли, что допустили ошибку. Я не взял у него дневник, а он не забрал у меня колонны. Мы остались соперниками до конца. Искали ответ, но так и не нашли. Я потом очень жалел, что не взял дневник Марка. Хотя тогда мне было важно уехать и спрятать золото и колонны.

Я проехал с десяток километров, нашел приметный ориентир, золото спрятал в лесу, а колонны скинул в речку, протекающую недалеко.

Когда война закончилась, я достал золото, а за самими колоннами вернулся уже лет через пять. Когда все утряслось. Я приехал уже богатым человеком, который указал где искать, мне достали со дна (благо глубина метра два всего) эти колонны и начался мой поиск разгадки тайны этих колонн.

Я знаешь ли наслушался про привычку Марка все записывать, а может склонность у меня была к этому. В общем, я тоже важные догадки по этому вопросу стал записывать. Потом их перечитывал, но ясности это не дало.

– Дед, а ты не допускал мысли, что все это был просто нацистским бредом? – осторожно уточнил Сергей. Он слушал внимательно, но после окончания рассказа даже не зал, что думать.