— Других вариантов вытащить тебя не было, — задумчиво отвечает Америго и я улавливаю в его тоне тоску. — Не думал, что после его смерти буду ощущать такую пустоту. Словно это не я ненавидел его, желал ему смерти. Хотя он был тот еще говнюк!

— Теперь из-за меня погибнет невиновная. Я был в ее шкуре, понимаю каково это и мне это не нравится, — озвучиваю свою позицию я. Америго вздыхает.

— Эта смерть будет на моей совести, не на твоей. Так что расслабься, тебя никто в этом не обвинит, — успокаивает меня Америго, но я вижу, что ему тоже тяжело. Моника была его соратницей.

— Мне не нравится быть должником, — подаваясь вперед, говорю я. — И я хочу вернуть тебе этот долг.

Нужно перевести дыхание, чтобы продолжить. Америго не понимающе смотрит на меня и делает глоток вина.

— Ты о чем? — сдвигая брови, спрашивает он.

— Я хочу помочь тебе в твоей борьбе. Потому что вижу, как это важно для тебя, — не могу сказать, что эти слова даются мне с трудом. Произношу их легко и даже с чувством. — К тому же, теперь у меня для этого есть возможности.

Рассказываю о том, что Тео упомянул меня в своем завещании и теперь я его единственный наследник. Новость приводит Америго в нешуточное смятенье. Он меняется в лице, поднимается на ноги, нервно ходит по комнате, то и дело проводит рукой по подбородку. Подходит к окну, распахивает его и прижимается поясницей к подоконнику. Ветер небрежно треплет его волосы. Они то поднимаются вверх, то льнут к его бледным щекам.

— Похоже, отец и правда перед смертью повредился в рассудке, — с болью произносит он. — Не думай, что я злюсь или завидую тебе… Но все это скорее похоже на месть, чем на здравое решение. Для тебя было бы лучше отказаться от подобного наследства.

— Нет, потому что это дает мне шанс исправить тот ущерб, что я нанес тебе своим предательством, — тоже поднимаясь на ноги говорю я. — Хочу, чтобы ты вернулся к нормальной жизни, перестал прятаться как преступник и стал частью клана. Как у главы у меня есть возможность вносить поправки в законы…И первое, что я сделаю, это предложу пересмотреть срок давности преступлений для отверженных. Он больше не будет безвременным.

— Ты поскользнулся и ударился головой? — не верит мне Америго. — Что за чушь ты несешь?

— Да, я представляю себе, как все это нелепо выглядит со стороны, — горячо произношу я, неожиданно вживаясь в роль. — И ты вправе не верить мне, но тем не менее, это так. Считай это моим раскаяньем.

— Ты сделаешь это для меня? — голос Америго сипнет от волнения. Утвердительно киваю.

— Так ты примешь мою помощь? Позволишь познакомиться с твоей настоящей жизнью? — не могу избавиться от мысли, что он сейчас обо всем догадается и выставит меня за дверь.

— Я должен подумать, — неожиданно сдержано отвечает Америго. — Мне все-таки непонятно, что тобой движет. Хотя…Прости. Теперь я несу чушь. На самом деле я очень тронут твоим жестом. Видишь, даже слов подобрать не могу.

Брат улыбается, и мы обнимаемся. Начало положено, пути назад больше нет.

Домой я возвращаюсь абсолютно измотанным. Не помогает даже хорошая порция крови, которую мне удается перехватить на ночной улице Лондона у припозднившегося путника. Мысли крутятся вокруг Арсена. Как он? Пришел ли уже в себя? Сможет ли быстро оправиться от этого кошмара? Снимаю пальто и медленно поднимаюсь по лестнице. Мне хочется принять душ, выпить литр чая и завалиться спать. Открываю дверь в комнату. Там горит ночник. Мягкий свет обволакивает, настраивая на романтику. На моей кровати свернувшись калачиком спит Айлин. Рядом с ней лежит книжка. Беру ее в руки. Автор — Дил Марино. Тот самый, к которому она хочет ехать учиться. Открываю на первой попавшейся странице и начинаю читать. Прихожу к выводу, что это что-то вроде буддийской мистики. Надо расспросить Айлин, что ей конкретно в нем так нравится. По мне так ничего привлекательно в его текстах нет.

Снимаю пиджак и ложусь рядом с ней. Смотрю, как она мирно посапывает, положив ладонь под голову. Светлая прядь льнет к ее щеке. Но убирать не решаюсь — не хочу будить ее. Сегодня Ви назвал ее моей дочерью и я, пожалуй, впервые задумался над тем — а кто Айлин для меня? Как я на самом деле к ней отношусь? У меня никогда не было желания обратить ее, научить всему тому, что я знаю сам. Узнавать ее. Сначала девушка мне казалась обузой. Потом, когда я привык к ее присутствию, стал относиться к ней как данности. Вот она смотрит на меня, говорит что-то… Но что это для меня? Я все еще не знаю. Просто рад, что она есть. И убью любого, кто попробует забрать ее у меня.

Айлин открывает глаза и мягко, как кошка тянется. Улыбается мне.

— И давно ты на меня пялишься? — спрашивает она. Голос звучит нежно, с легкой хрипотцой.

— Как пришел. А что мне еще делать, если ты по наглому заняла половину моей кровати? — деланно возмущаюсь я. Айлин тихо смеется. Замечает в моих руках книжку, тут же оживляется, приподнимается на локте.

— Он очень крутой маг, — с восторгом говорит она. — Это его одиннадцатая реинкарнация. Еще одна — и он больше никогда не вернется на землю, так как уже полностью познал путь магии. Попасть к нему в ученики очень сложно. Он смотрит на тебя и решает, хочет он тебя учить или нет. При этом не имеет значения, есть у тебя какой-то опыт или нет. Правда, стоит это удовольствие немало. Десять тысяч долларов.

— А у него губа не дура, — замечаю я. — Ты уверена, что тебе нужен именно он? Может быть, есть смысл поискать кого-то еще? Не сошелся же на нем свет клином.

— Да! Он! — с жаром отзывается Айлин, и я вижу в ее глазах искорки страсти. — Когда я читала его книгу, каждое слово отзывалось у меня в душе. Я видела, как от них шел свет. К тому же слышала, как одна из девочек, работающих в салоне Костаса отзывалась о нем, как об очень талантливом мастере.

— А что Костас о нем думает? — интересуюсь я.

— Ну… Он считает его выскочкой и раздолбаем, — неохотно говорит Айлин. — И против, чтобы я училась у него. Но могу поспорить, что это всего лишь профессиональная ревность! Они ведь можно сказать в одной весовой категории, а успех у них разный. Дил уже мастер, а Костас все еще никак не может найти себя. У него нет таких знаний и могущества, как у того.

— Ну, может стоит прислушаться к нему? — предлагаю я.

— Нет, давай мы съездим в Бристоль, посмотрим на Дила воочию, пообщаемся с ним и потом уже будем решать, — уверенно говорит Айлин. Но я понимаю, что она уже все решила. И ее уже не переспорить. — Чужой опыт — это хорошо, но свой все-таки лучше!

— Ладно. Поедем, как только я разберусь с делами, — обещаю я.

— Спасибо! — голос Айлин звенит от радости. Она тянется ко мне и целует меня в щеку. Тут же отстраняется и одаривает меня счастливой улыбкой. И все трудности этого дня уходят куда-то на второй план, уступая место душевному умиротворению.

Не выспавшийся и уставший еду в морг. Мы всю ночь проболтали с моей воспитанницей и поспать мне не удалось. Не удивлюсь, что я где-нибудь упаду посреди улицы и вырублюсь. Четверо суток без сна — это все-таки перебор даже для вампира.

Ви сообщил, что он факсом отправил Монти разрешение забрать тело Дэшэна и проблем у меня возникнуть не должно. Пытаюсь дозвониться Арсену, но его телефон все еще не отвечает. Оставляю сообщение на голосовой почте. Что он скажет мне, когда вернется? Будет ли откровенен? У меня язык не повернется сказать ему, что я там присутствовал. И видя все это, я не знаю, как поддержать его.

Монти нахожу в кабинете. Он сидит в наушниках, из которых доносится классическая музыка и что-то внимательно рассматривает под микроскопом. Не отрываясь от своего занятия, произносит:

— Привет, бессмертный.

— Я забираю Дэшэна домой.

— Смердеть ведь будет, — заботится о моем обонянии Монти. — Или ты так неугодных визитеров распугивать хочешь? Ладно, вижу ты не в настроении. Твой сын — славный парень и мне жаль, что ему так досталось.