— Айлин, — трогая девушку за плечо, зову я. Та вздрагивает и даже подпрыгивает на стуле. Испуганно смотрит на меня, словно впервые видит. — Тебе знакома эта штука?

Она берет листок с рисунком заколки. Пробегает по нему взглядом и возвращает его мне.

— Это заколка Ады, — подперев рукой подбородок, говорит девушка. Отодвигаю стул и сажусь, напротив. Дэшэн ойкает и вскочив на ноги, куда-то убегает. Мы остаемся вдвоем. Мне это не нравится, но придется терпеть.

— Какие отношения были между твоей бабушкой и учительницей? — спрашиваю я.

— Первое время они дружили, а потом… Между ними словно черная кошка пробежала. Бабуля начала вдруг ее считать выскочкой и проституткой. Пару раз они скандалили, и Ада была выгнана из нашего дома, — говорит Айлин. Домашняя футболка сползает с ее плеча, обнажая клеймо, но она не замечает этого.

— Но ведь не на ровном месте она так решила, — говорю я. — Должна была быть какая-то причина наведшая ее на эту мысль.

— Она видела Аду в клубе, танцующей с его владельцем, Рудольфом Вагнером, — вспоминает Айлин. — Он у нас что-то вроде местного Дон Жуана. Богатый, красивый, бессердечный. Но все девчонки от него без ума. А он этим пользуется. Может быть, бабушка надеялась, что Ада не такая, а потом разочаровалась в ней. Только ведь отношения с этим типом не делают ее плохим человеком, правда?

— А как тебе Ада объяснила ссору с Еленой? — вспоминая взгляд учительницы на похоронах, спрашиваю я.

— Что старые люди глубоко несчастны и видят проблему там, где ее нет, чтобы казаться нужными, — вздыхает Айлин.

— Саб ведь ее тоже не особенно жалует?

— Она просто ревнует, — широко улыбаясь, говорит Айлин. — Всю жизнь у меня кроме нее никого не было, а тут вдруг появилась соперница… Ей неуютно от этого и хочется, чтобы все было, как раньше.

— Возможно и так, — соглашаюсь я. Пожалуй, я знаю, к кому отправлюсь в гости этим вечером.

Ада встречает меня заспанной. Волосы растрепаны, на плечи небрежно наброшена шаль из-под которой виднеется шелковая сорочка красного цвета. Она вопросительно смотрит на меня. Нет сомнений, что радости от моего визита у нее нет. Жестом приглашает меня войти, и я оказываюсь в тесной, плохо освещенной прихожей. Здесь пахнет дезодорантом и средством от моли. Кошмарное сочетание запахов. Ада скрещивает руки на груди и ждет, пока я озвучу, зачем ее потревожил. Какая недружелюбная особа все-таки!

— Тебе знакомо это? — разворачивая перед ней рисунок заколки, спрашиваю я. Учительница вздыхает, прижимается спиной к стене.

— Айлин ведь тебе уже скорее всего сказала, — с досадой произносит она. — Да, эта вещь принадлежит мне. С чего подобный интерес?

— У меня есть свидетель, который видел ее рядом с телом Елены, — внимательно наблюдая за ее реакцией, медленно произношу я. Ада уходит в комнату и через минуту возвращается, держа в руках заколку. Берет меня за запястье и кладет ее на ладонь.

— Любуйся, — холодно говорит она. — А твой свидетель просто трепло.

— Какие у тебя были отношения с Еленой? — проходя в квартиру и оглядываясь по сторонам, спрашиваю я. Вещей мало, мебель только самая необходимая. Никаких приятных мелочей, вроде статуэток или фотографий близких людей. Словно она не живет здесь, а находится проездом.

— Она меня ненавидела, — честно признается Ада. — Считала, что я испорчу жизнь ее внучке. У нее вообще с головой было не в порядке. Мне ее не жаль, но если ты думаешь, что к этому причастна я, то ошибаешься. Я не убивала Елену.

— Почему она так думала? — интересуюсь я. Ада пожимает плечами.

— Боялась, что я сделаю Айлин девушкой легкого поведения. Научу флиртовать с парнями, посвящу в развратные тайны. По крайней мере, все наши ссоры сводились именно к этому. Хотя никто в сторону ее внучки даже посмотреть не осмеливался. Кому нужна такая уродина? Наверное, это ее и заедало. Переживала, что род продолжить не удастся, — голос Ады звучит зло и отрывисто. Она сильно обижена на покойную и не пытается скрыть этого.

— Откуда она у тебя? — вертя в руках заколку, спрашиваю я. — Это очень дорогая вещь. Из чистого золота.

— Что? — глаза Ады широко распахиваются от удивления. — Как — из золота? Мне подарила ее Сабина. Я была уверенна, что это какой-то китайский ширпотреб, но носила, чтобы не обидеть ее.

— Дорогой подарок для девушки из бедной семьи, не находишь? — задумчиво произношу я. — Как давно она тебе ее подарила?

— Ну, может быть, пару недель назад, я не помню точно, — отвечает Ада. Плотнее кутается в платок и шлепая босыми ногами идет на кухню. — Будешь вино?

— Не откажусь, — сжимая украшение, которому несколько веков, отвечаю я. Надо будет обойти антикварные магазины, поспрашивать не знакома ли им эта вещичка. Ада достает бутылку вина и два бокала. Разливает по ним темно-красную жидкость. Протягивает мне, и мы молча чокаемся.

— Может, пальто снимешь? — предлагает она, стягивая с себя платок. — Жарко ведь.

Несмотря на то, что в ее взгляде появляется кокетство, за ним по-прежнему прячется холод. Кожей ощущаю неприязнь, которая исходит от нее. Зачем ей это все? Кто она на самом деле?

— Я уже ухожу, — ставя пустой бокал на стол, говорю я. Ада подходит ко мне и ее руки ложатся мне на спину. Приподнимается на цыпочки, легко касается моих губ.

— Уверен? — прижимаясь щекой к моей щеке, тихо спрашивает она.

— Абсолютно, — отвечаю я, отстраняясь от нее. Она обиженно поджимает губы, но в ее в глазах я читаю облегчение. Что за чертовщина здесь творится? Молча покидаю квартиру учительницы.

Долго брожу по ночному городу. Он пуст, после девяти часов встретить кого-то на улицах Бариново нереально. Для меня, привыкшего, что в больших городах ночь — это яркое время, подобное выглядит странно. Даже поужинать некем. Ловлю себя на мысли, что аппетит в последние дни сильно упал. Я почти не чувствую голод. Непривычное состояние. Замерзнув, поворачиваю к дому. В окнах кухни замечаю тусклый свет. Время уже за полночь, а кто-то еще не спит. Поднимаюсь на крыльцо и вхожу, старясь сильно не шуметь. Пахнет пирогами и малиновым вареньем. Раздеваюсь. Проходя мимо, заглядываю на кухню. Там на полу сидит Айлин.

— Опять какие-то проблемы с простынями? — вырывается у меня. Она оборачивается и с улыбкой смотрит на меня.

— Бессонница, — облизывая ложку, поясняет Айлин. — Все вслушиваюсь, нет ли поблизости твоего брата… Глаз не могу сомкнуть. А когда проваливаюсь на минуту в сон, снится он. Страшно мне.

— Расскажи мне, как ты нашла бабушку, — садясь на пол, прошу я. — Может быть, было что-то что бросилось тебе в глаза?

Айлин задумывается. Подпирает рукой подбородок и смотрит в одну точку. Она одета в цветную пижаму, волосы заплетены в две косы. Ногти на ногах покрыты черным блестящим лаком.

— Я вернулась из школы раньше, чем должна была, — говорит Айлин, стараясь не смотреть на меня. — Поднялась температура, пошла кровь из носа…Ничего страшного, со мной такое часто бывает, но это неприятно. Впереди было два скучных урока труда, и я сбежала. Придя, поняла, что забыла дома ключи. Стала звонить в дверь, раз, два… Бабуля не открывала. Я уже решила, что она у соседки, как заметила, что дверь прикрыта не плотно. Толкнула ее, а она лежит в прихожей. Мертвая.

Ей с трудом дается каждое слово, она очень старается не заплакать. Тихо шмыгает носом. Беру ее за руки и сжимаю пальцы в своих.

— Что было потом?

— Я захлопнула дверь и побежала к соседке. Долго не могла ей объяснить, что произошло, только плакала. А потом послышался вой сирен, приехала полиция. Но я ее не вызывала! Не знаю, кто еще мог знать, что бабушку убили, — взволнованно говорит Айлин.

— Из дома ничего не пропало? — спрашиваю я.

— Вроде бы нет… Хотя я так и не смогла найти ее мобильный телефон. Но она была очень рассеянной в последние дни, могла сама где-нибудь оставить, — говорит Айлин. Она прижимает свою ладонь к моей и наши пальцы сплетаются. Чувствую, как под кожей бежит ее кровь, как бьется на запястье вена.