– Только я, государь, немного не выполнил твой приказ, – несколько виновато заговорил Дмитрий, – ты велел полусотню привезти, так я привел полусотню да дюжину.

Петр заинтересовался:

И опрокинул чарку, не дожидаясь ответных слов.

Царь посмотрел на него изучающе, – может и его подменили. Не нашел признаков подмены, покрутил головой.

– Ну, парень, судя по твоей хватке, тебе предстоит большая карьера. Бог на твоей стороне.

– Хорошие парни, – негромко сказал Шмидт, подойдя к Дмитрию. Тот только улыбнулся. Вчера он наивно попытался передать новобранцев сержанту. Тот только руками замахал.

В строю раздались смешки.

– Обучитесь вы в любом случае. Преображенец не может ходить, косолапя, или горбить спину. Что же касается войны, государь со мной не советуется. Мал я чином.

Пришлось Дмитрию прилюдно раздеться почти донага и каждую деталь туалета одевать по несколько раз. Даже короткие штаны вызывали затруднения, куда уж там чулки и галстук. Первое обряжение заняло почти полдня. Процесс затягивался еще и тем, что портные проводили подгонку обмундирования.

Шмидт, тоже получивший чарку водки, ухмыльнулся, дал команду и повел опьяневших новобранцев по плацу, оставив царя с денщиками и Дмитрия одних.

Петр прошел строй, посмотрел на недорослей, ухмыльнулся:

Строй загалдел и он немедленно нагнал на лицо каменно-холодное лицо.

– В Нижнем Новгороде, государь. Все дворяне, с детства готовятся к войне.

– Да ты готовый дядька для гвардейцев. Если так будешь проводить мои задания, готовь офицерскую шпагу.

Денщик быстро разлил жидкость по чаркам, запахло водкой.

– Я, я, герр Питер, это есть новый воин, – вмешался в разговор Шмидт.

Под это дело не завернуть ли ему к Хилковым? Правда, незваным, но с порохом он обещал помочь, и пока обещание выполнял слабовато.

Новобранцы, которые находились в режиме домашнего ареста под присмотром Гриднева, завистливо поглядывали, но молчали, чем Дмитрий был очень рад.

Глава 15

Он зря беспокоился и придумывал разные причины. Даша была ему откровенно рада, повисла на шее, никого не стесняясь, в первую очередь. С бабьей истомой буквально простонала: «Любый мой»!

Александр Никитич Хилков на это демонстрацию дочери внешне никак не отреагировал, но когда она вышла, развил бешеную активность, явно опасаясь, что Даша войдет.

Оказалось – сможет. Князь глухо заговорил:

Князь Александр его понял. Гулко откашлялся, заговорил:

Он еще подумал для виду, посмотрел на князя – тот заметно волновался. Не потому, что боялся, что Кистенев откажется. На это есть Даша. Она даже говорить не будет, просто чмокнет его в щеку – сдастся.

Князь тоже встал, смахнул досадную слезу, приобнял Дмитрия:

– Помолвку устроим в Москве, а свадьбу через несколько месяцев, осенью в Санкт-Питербухе, как только будущий муж князь Дмитрий устроит жилье, – он остановился и для вежливости спросил: – устроишь, князь?

Саша, в отличие от него долго не раздумывал. Был Семеновым, стал Кистеневым, теперь станет князем Хилковым. Вернет его невиданная сила (технический спирт – тьфу-тьфу!) снова станет Семеновым.

– Дворяне на Руси всегда были на остри ножа. и нередко гибли. Уже при Иване Грозном, дабы дворянские роды не затухали, принят был обычай усыновления – жених дочери принимался в семью и брал ее фамилию и титл. Как ты?

Видя, что собеседник пытается что-то сказать, предупреждающе поднял руку:

Об этом думал и Дмитрий. Мельком посмотрев на него – не шутит ли? Нет, князь был вдумчив и серьезен. И тогда он горячо согласился с женитьбой.

Улучив момент, чмокнул, получив в ответ ослепительную улыбку.

– Почту за честь, государь мой и отец. Не уроню честь ваших усопших сыновей!

– А то смотри, – неуверенно предложил князь Александр, – могу и я.

Дмитрий аж покрутил головой. Простой какой князь. Дело, конечно, молодое… а вдруг дочь?

Однако, его неуверенность почувствовалось всеми присутствующими. Даша попросила:

Дмитрий улыбнулся. Да она у него, оказывается, шутить умеет! И язвить!

В столовой, пока расставляли блюда, князь Александр раздавал приказы в форме распоряжений:

– Все построю, ей богу, – побожился он, – построю такой же двухэтажный, как в Москве. А потом и тебе, князь Александр будет дом.

– Поговорили о женитьбе, – сказал он, – все оговорено, так что, молодые, нечего тянуть.

Даша просияла, пропустила вперед папу, шепнула Дмитрию:

– Ой, тятя, какой ты быстрый. Еще замуж не выдал, а уже ребенка ждешь, – ответила с ослепительной улыбкой Даша.

Князь первым заговорил:

– Сумею, – уверенно сказал Дмитрий, – Петр Алексеевич ко мне определенный кредит имеет и мешать не будет.

– Ну, вы тут, мужчины, поговорите между собой, а я по хозяйству похлопочу – обед скоро, – и вышла из комнаты.

– А ты как думал? – усмехнулся он, – Даша, поди, с тобой поедет?

Князь замолчал. Долго замолчал, Дмитрий даже забеспокоился – что с ним?

– А как же, – поддержал дочь князь, – Всевышний наш требует, чтобы жена во всем была с мужем. И в горе, и в радости. В том будет и клясться тебе в церкви на венчании.

Она вопрошающе посмотрела на отца.

Нет, он волновался, потому что понимал – сейчас происходят события, определяющие дальнейшее развитие его рода.

– А не пойти ли нам пообедать? – предложил он, – сегодня к мясу будет картоха. Царь Петр в Думе высыпал ведро этого фрукта для еды. Бояре стали жаться, но я помня твои слова, взял с десяток. К мясу пойдет.

Надо завершать этот торжественный момент. Иначе он станет обыденным.

Даша от этих слов неожиданно заалела, укоризненно посмотрела на отца, сказала:

– Дшерь моя даже не вышла за муж, взяла тебя в мужья. Люб ты ей. И за мужскую неброскую красоту, и за надежность и за прочность. Я, ты знаешь, вначале колебался. Очень уж ты не богат и не знатен. Соромно княжне Хилковой за такого худого жениха выходить.

Оба мужчины замолчали, любуясь, вгоняя ее в непонятное томление.

– Говорю тебе, как мужчина. Сказывал уже. Три сына у меня было. Всех Господь прибрал. Одна надежда на дочь. Поэтому вы от меня так не отбрыкаетесь. Как женитесь, в течение года родите сына – сына и надежу рода. Пусть растет, да меня радует. А там, глядишь, еще Господь порадует, второго Даша принесет.

Дмитрий, понимая, что словами здесь не поможешь, молчал, лишь мимикой давая понять, что очень сочувствует и если бы мог чем-то помочь – обязательно бы пришел на помошь.

– Не лезь, тятя, коли с царем не близок. Пусть уж лучше Дмитрий.

Князь это увидел:

Даша, видимо, относительно планов отца была осведомлена. Она ничего не спросила, только сжала руку Дмитрия.

– Даша у меня всем вышла: и головой, и телом. Характером всех мужиков переплюнет. Да вот, по своей бабьей стати, не может она нашу фамилию передать. Дети-то у вас Кистеневы будут.

Он махнул рукой, нашел вторую кружку, налил в них мальвазию.

– Да, – подтвердил Дмитрий, – мы с Петром Алексеевичем близки. Неужель он в такой просьбе откажет? Надо только письменную просьбу написать.

Эк его, сразу и не спрячешься! А впрочем…

Дмитрий был так красноречив, что князь не удержался. Хлопнул кубок мальвазии, которую саам налил из иноземного стеклянного графина и потребовал:

– Строй мне там же! Денег я дам, строителей тоже.

Дмитрий тоже прислушался. Легкие девичьи шаги прокрались к двери и застыли. Кажется, здесь начали подслушивать?

– Дашенька, я буду жить в Санкт-Питербухе, в соседнем доме. Но ежели в Москву захочешь, вот он, наш дом! Никто тебя из него не гонит, как, впрочем, и твоих будущих мужа и ребенка.

– А ты что такой пьяный, от счастья, что ли?

– Подожди! Это было давно. Сейчас я Дашу выдаю, дорогой мой родственник. За нее выдаю два крупных сел с тянущими к ней деревнями. Итого семьсот шестьдесят душ. Да железоделательный завод в Вымпале в Подмосковье. Триста душ! Тебе понравится. Сами перерабатывают руду, выплавляют железо, а потом всякую всячину выделывают: ножи, серпы, литовки, замки и прочие изделия. Петр Лексеич смотрел, ему завод показался, свои дал заказы на ружья, да на пули.