Заимку быстро потушили, забросав снегом и занялись обыском. Если зерно в рогожах, различная рухлядь и скот были видимы визуально, то денег и драгоценностей в результате первого поверхностного обыска не нашли.

Дмитрий молча похлопал его по плечу.

– Приедем, надо будет вечерню отстоять, – сказал Дмитрий, – уберег господь, легко доехали.

Глава 14

В Москву прибыли за неделю до срока, назначенного царем. Сходили в баню, отдохнули, получили одежду и оружие. И началась массовка…

Молодежь в любые времена имела более гибкую психологию и способность воспринимать новые традиции. Такова природа человека даже в средневековье с его неспешными темпами жизни и косностью мышления. Но западноевропейская мода того времени настолько отличалась от русской, что новобранцы просто встали в тупик. Хотя отторжения новая одежда не вызывала. Наоборот, все недоросли хотели быть как их командир, стать частью большого и значительно явления, такого, как Преображенский полк. Но в одежде они разбирались, как свинья в известном бисере.

– А за чарку я вас сейчас награжу.

– Те! Вон буква «а» – покойный Гордон хвастался, что русский язык знает, нашел бумагу для писания, чертяка.

– На все это у нас есть сержант Шмидт. Недели хватит? – спросил он по-немецки.

– Эх, молодо-зелено, кровь пускать уже могут, а водку пить – нет. Сержант Шмидт, ведите их отсыпаться, да похмеляться не давай, рано им еще в запой уходить.

– Готовые преображенцы, – не удержался от похвалы Петр.

– Если гвардейца лейб-гвардии Преображенского полка хвалит начальствующее лицо, а тем более сам государь, то надо ответить: «Рады служить, государь!»

Он сделал паузу и крикнул:

Петр в некоторой оторопи посмотрел на шеренгу солдат, которых воспринял за преображенцев. Рослые, крепкие, глаза веселые, смотрят вперед уверенно. Царь медленно пошел вдоль строя, у одного поправил галстук, у другого сдвинул слишком криво стоящую фузею. Больше замечаний у него не было.

Из строя раздался непременный вопрос (команда была вольно, и Дмитрий разрешил говорить):

Петр, немного насторожившийся при первых словах Дмитрия, захохотал.

В строю раздался радостный гул. Дмитрий сделал зверское лицо. Новобранцы, глядя на него, стихли. Петр, чувствуя, что их взгляды сменились от него вправо, с интересом посмотрел на Дмитрия.

– Что за чертовщина, – разозлился он и громко спросил у стоящего перед ним Петром Морозовым:

– Может и посоветуется, – раздался громкий, уверенный голос.

– Государь, так вот же они, – нарочито громко сказал Дмитрий.

– Хм, ты откуда взял такую гвардию?

Никита на большом серебряном подносе – еще одной трофей схватки с разбойниками – с поклоном поднес чарки царю.

Строй ответил громко, но не стройно. Пришлось повторить. Снова с ошибками. На двадцатый или тридцатый раз получилось, как положено и Дмитрий дал команду разойтись на обед. Благо деньги у всех были, столовались в ближайшем трактире.

– Рады стараться, государь, – дружно ответил строй.

– Богатыри, таких, как вы, я возьму любое количество.

– Хорошо служите, – не удержался он, подозвал одного из своих денщиков, что-то прошептал на ухо. Продолжил: – пока поставлю вас в четвертую и пятую роту. Но буду смотреть, вы у меня одни из кандидатов в первую, мою любимую роту.

Дмитрий был терпелив. Сказывалось, видимо, недолгое педагогическое прошлое. В самом деле, если великовозрастное дите не в состоянии что-то сделать, так надо не ругать несмышленыша, а обучить его. И процесс пойдет!

И он нетерпеливо стал оглядывать помещение в поисках новобранцев, а, точнее, кандидатов в новобранцы, которых царь только будет решать, брать ли в полк или отправить в солдаты.

К обеду все самостоятельно оделись и обулись, приняли оружие и встали в строй. Теперь они, хотя бы внешне, походили на настоящих преображенцев.

– Государь, прибыл третьего дня в команде новобранцев. В роту не распределен.

– Красавцы! – восхищенно сказал Дмитрий.

Петр внимательно осмотрел чарки – Дмитрий перестал дышать – внимательно оглядел – кивнул:

Царю явно показалось, что его дурят, а вместо новобранцев поставили бывалых преображенцев.

Начали с того, чем закончили вчера – строевой. Дмитрий видел, что дворянам это занятие навевает тоску, но сделать ничего не мог. Солдатами не рождаются – солдатами становятся. Он вот две учебки прошел и ничего!

– Какой роты?

Дмитрий хмыкнул:

– Да, государь, а мы ведь с подарком, – вспомнил Дмитрий. По его знаку, стоявший с краю одним из первых Никита незаметно испарился. – Жаловался ты, что чарки у тебя украли. Так эти молодцы помогли мне их найти.

Морозов не подвел:

Тот не успел разгладить физиономию, чем насмешил царя:

Дмитрий почесал тыковку. Звучит все разумно, только зачем в тюрьму. Вспомним прошло, в оздоровительном лагере они уже обучал пионеров ХХI века речевке и ходьбе. Теперь будем и этих учить до появления царя. Шмидт, узнав его планы, только руки развел:

– Для таких молодцев? Хватит! – уверенно сказал Шмидт. – Ветеранами не сделаю, но штатскую дурь и выправку выбью.

– Молодцы, дворяне!

Но все же ближе к обеду пришлось построить всех в одну шеренгу и толкнуть речь, объяснив особенности этого этапа и его обязательный характер. Только пройдя обучение можно попасть на войну.

– Пока герр Питер не осмотрит парней и не даст добро на принятие их в Преображенский полк, они останутся на тебе. Так что запри их в какой-нибудь дом, а лучше в тюрьму и держи там до появления государя.

Дмитрий требовательно посмотрел на парней.

– Те ли? Покажите-ка?

После обеда занялись любимым для каждого сержанта занятием – строевой. Парадный шаг, отработка приветствия, работа с оружием – к вечеру новобранцы валились с ног. Дмитрий решил в первый день их не загонять и разрешил отдохнуть, поужинать, почистить платье и спать.

– Красавцы!

– Теперь давай с тобой, Дмитрий Лексаныч, – поднял он чарку, – за тебя. Везде-то ты успеваешь – и с продовольствием, и с порохом, вон теперь с новобранцами.

Дмитрий немедленно скомандовал смирно и, развернувшись к Петру, застыл.

– Какой там, – махнул рукой Дмитрий, готовя антирекламную компанию, – ходить строем не умеют. Шаг так себе. Из пищалей лишь треть стреляла, фузеи второй день держат.

– Наливай.

Второй денщик по знаку царя понес поднос с чарками к строю новобранцев. Петр стал угощать дворян: сначала чарку с водкой, затем на закуску соленый огурец из другого бочонка, принесенного денщиком. По молодости лет некоторым чарка водки была слишком большой дозой, но отказывать царю никто не смел. Царь угощает, честь-то какая! В итоге строй разделился на две части – впереди стояли трезвые, пускающие слюни в ожидании угощения государи, позади хмельные и даже пьяные, покачивающиеся и сонные. Этим Дмитрий показывал кулак, демонстрируя сталинскую политику «правители приходят и уходят, а народ остается». И этот народ может хорошо получить по мягкому месту после ухода государя.

– Хвалю, – тепло сказал Петр Алексеевич, – не успел приехать, уже запрягли молодняк подковывать. Ладно пошли, покажешь, кого привез.

Оглядел строй:

Дмитрий только хмыкнул и предложил пойти в трактир – попить пиво.

– Господин сержант, а если война начнется, нас отправят недообученными?

Там они, конечно, засиделись, и утром Дмитрий имел некоторые признаки похмелья и одутловатое лицо.

– Рады стараться, государь, – слаженно прозвучало в ответ.

Дмитрий выпил чарку, не чувствуя водки. Государь не только назвал его по отчеству, что еще по старомосковскому обычаю означало великую честь (по отчеству поначалу назывались самые знатные. Позже, в ХVII веке, их круг расширился, но не сильно), но еще и выпил в его честь. А карьера-то круто пошла вверх!

Подскочил денщик с двумя бочонками. Петр самолично открыл один, кивнул денщику: