Горячий туман стелился дымкой по всей площадке первого этажа и призрачной змеей струился в подвал.

«Ни то дым, ни то пар», – подумал Даймон, потянув носом и почесав лысину. Он с детства был лысым. Одно время горевал, что не растёт пышная шевелюра, как у отца, но Михаэль ему объяснил, что волосатых демонов не бывает. Если они не слишком ленивые, то их волосы сгорали бы в огне при каждом удобном моменте. К тому же, попадись такой демон под руку Маре – тоже хорошего мало. И подросток перестал горевать по этому поводу. Подбадривая его, Адовы даже завели ему жаропрочные штаны и раздобыли пожаростойкие очки из закаленного стекла с каменными дужками.

Вновь забравшись на плечо, Оспа принюхалась, буркнув:

– Чую, мертвечиной веет, – сказала крыса. – Как уютно. Может и плесень есть?

– Чего сразу плесень? Может, там колбасу варят? – Даймон указал на подвал, в тайне надеясь увидеть мясника, который выходит из цеха с окровавленным топором и вытирает руки о халат.

– Всё тебе кровавую колбасу подавай. Лучше бы сыр-р-р-у сварили, – добавила недовольная Оспа. – Проку больше. Колбаса тухнет. А сыр, когда тухнет, ещё лучше становится. Плесень врать не будет. Плесень всё лучше делает. А ненужное и старое убирает, чтобы новому дорогу освободить, которое тоже со временем плесенью покроется. «Плесеневый круговорот в природе», называется.

– Зачем тебе столько плесени?

– Как зачем? – удивилась крыска. – Полезна для пищеварения.

– А кто кого переваривает? – не понял Даймон. – Ты её или она тебя?

– Это уж как подход найти.

В это время по перилам с визгом и демоническим хохотом скатилась Мара. Она улучила момент, пока Блоди затаскивала в квартиру тело участкового, и сбежала. Ей страшно хотелось опробовать новый способ спуска по лестнице, пока мама не видит. Ну а то, что часть лестничного перекрытия давно отсутствовала – любимую дочку Адовых совсем не смущало.

– Я лечу-у-у!

Костлявые ножки стукались об металлические перекладины, издавая звук, будто кто-то играл на металлофоне. Костлявые ручки разлетались в стороны, отскакивали от стен и возвращались хозяйке. Показалось, что пару раз отлетела даже голова. Так как что-то кричало отдельно, пока тело летело отдельно, но это тоже в полёте все догнало друг друга, как годовой отчёт бухгалтера под Новый Год.

Мара пролетела мимо Даймона, но тут перила внезапно пришли к концу. Тормозить девочка не умела, и не хотела, а потому сложилась горсткой косточек, влетев в стену. Собирать её пришлось старшему брату. Ответственность за близких в семье никто не отменял. Хочешь не хочешь, а другой младшей сестры у тебя нет.

– Не туда! – запротестовала голова девочки, лежавшая в сторонке, когда брат прилепил левую ручку на место правой. – Кто тебя учил сестрёнок собирать вообще? Потренировался бы на других девочках для начала.

– Не бурчи. Какая тебе разница? Всё равно право и лево не различаешь. – лысому по призванию тинэйджеру было некогда разбираться с нравоучениями ещё и от младшей сестры. Его больше волновало подземелье.

Даймон давно вышел из возраста, когда интересно возиться с конструктом и тем более с умнеющими малявками. Вои и собрал наспех. Но стоило ему приставить кудрявую головку к шее, как Мара тут же укусила братца за палец.

– Никаких тебе подвальных приключений без меня! – тут же сообщила она и показала язык.

Юный демон зашипел, отдернув руку, а младшенькая сорвалась с места и скрылась в тумане подземелья.

– За ней! – Оспа хвостом указала на подвал. – Весь сыр же пожрёт!

Мара вприпрыжку сбежала по влажной скользкой лестнице. Перспектива свалиться и вновь рассыпаться на части её не пугала. В конце концов, собраться она могла и сама. Да в этом постоянном семейном контроле некогда было развиваться. Да и самосборка занимала больше времени.

А вот темнота манила Мару едва ли не больше, чем брата. Она видела в ней, как днём. Её округлые большие глаза засияли голубоватым светом, как некогда среди ходов древних пирамид.

Даймон не обладал способностью восстанавливаться столь же быстро, что и сестра. Палец предательски болел. Разве что ожогов на демоне не оставалось. Это наследственное, адское. Сам Даймон в аду пока не был. И сколько бы не просил родителей о специальной экскурсии по малой родине, те всякий раз отказывались.

Стёкла в очках запотели от пара. Пришлось замедлиться. Отчего след Мары брат потерял почти сразу. Только слушал вопли:

– Темнота – это рай. Кого хочешь убивай. Ты умер. Ты сгинул. А тебя вообще казнили.

Вне заботы семьи Мара порой была излишне болтливой.

Даймон снял очки и сложил в футляр в кармане штанов. В отсутствии света он пользовался совсем другим зрением – тепловым. В дневной жизни эта способность была ему без надобности, потому он и предпочитал носить очки из прозрачного обсидиана. Это стекло природного происхождения отлично блокировало тепловое излучение. Иначе цвет предметов зависел от их температуры. Теперь же без очков он мог видеть, что подземный коридор плавно превращался из жёлто-зелёного в красный. Отсюда следовало, что дальше становилось ещё горячее.

Что с этим подвалом не так?

Оспа в очередной раз принюхалась и с долей волнения в голосе, сказала:

– Мертвяки трубу прогрызли.

– Мара как очумела, – отмахнулся Даймон. – Зря её не успели покормить в грузовике. Как папа постоянно говорит: голодные дети – напрасные дети?

– Сдалась тебе Мара. Она не так пахнет и к трубам не причастна, – возразила Оспа. – Это сделал кто-то ещё… смотри.

И тут в подтверждение крыскиных слов раздался душераздирающий стон. Тянущаяся вдоль стены труба срезонировала и задрожала, создавая аккомпанемент вокалу. А потом по подвалу разнесся отчетливый женский голос:

– А ну как выйди и зайди, как следует!

– Это она нам? – удивленно спросила крыска.

– Это Маре, кажется, – ответил Даймон и двинулся дальше по коридору.

– Погоди. Там слишком жарко для меня. – забеспокоилась Оспа. – Подсади меня к потолку. Я спрячусь в стене. Это людям тяжело по жизни свой уголок разыскать. Крысы больше приспособлены.

Оспа юркнула в дырку и скрылась среди проводов, труб и вентиляций охлаждаться. Эта крыса была настолько близкой Даймону, что он ощущал её как свои руки. А при необходимости мог видеть её глазами.

Сам в пару он ничего не видел. Тепловое зрение не помогло. Уверенно переключился на еще одну адскую способность – единения душ и тел.

Оспа поспешила убраться подальше от кипятка и пробралась к соседям на первый этаж. Мальчик в один момент увидел кухню из решетки канализации её глазами. Видел не много, лишь макушки людей за столом. Но и по ним можно было понять, что семья завтракала.

За столом был лысоватый отец, растрепанная мать с немытой головой и дочь – юная рыжая пигалица.

– Мам, почему у нас полы горячие? – спросила она тоненьким голоском. – Отопление же ещё не дали.

Даймон не сразу понял почему, но его сердце застучало быстрее.

– Если бы слушала учителей на уроках, ты бы знала, что горячий пар поднимается вверх и подогревает наш пол из подвала. – ответил отец вместо матери, что истерично чесала волосы расчёской. – Трубу между плитой прорвало походу. Сразу не добраться. А ради нашего дома весь район отключать не хотят.

– Поэтому нет горячей воды? Я не могу промыть волосы. – возмутилась дочь, подернув конопатым носиком недовольно. И Даймон ощутил, как сердце теперь уже перестало биться.

«Что это со мной?» – подумал он, вновь и вновь всматриваясь в это рыжее безумие за столом. Оно гипнотизировало его как змея перед броском. А еще считал, что демоны гипнозу не подвластны.

– Да, Серёж, разберись. Я устала уже греть воду по тазикам. – возмутилась мать, пытаясь накрутить первые бигуди или хотя бы отчасти расчесать волосы расчёской. Что получится – то получится. – Вызови снова аварийную.

– Я семь раз вызывал! – возмутился Сергей.

– Вызови восьмой. Сегодня вообще всю воду отключили. Ребёнку в школу толком не помыться. Ходит грязная и чумазая. Растрепанная. Курица, а не дочь. Её скоро за домового принимать будут. Или в ведьмы на шабаш заберут.