ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
НЕМНОГО О ШНЫРЛИКАХ
Нормвилль настолько ничем не примечателен, что сперва может показаться, что и живут в нём ничем не примечательные люди. Возможно, для кого-то это и так. Но и в этом потерянном во времени городке с его вязаной спицами зеленью, покатыми крышами и свеженькими старушками у фонтанов иногда случаются странные вещи..
К слову сказать, по-соседству с непрозрачными жителями Нормвилля (то есть, с нами, людьми) живут волшебные прозрачные существа – ШНЫРЛИКИ. Правда-правда! Ведь ходит же за каждым из нас тень, и ничего, не надоедает. Также и невидимые человеческому глазу шнырлики шныряют туда-сюда по чердакам и мансардам; ждут-пождут, когда мы идеей какой-нибудь загоримся, желание заветное загадаем. Куда мы – туда и они…
Многие семьи шнырликов так и мыкаются по свету со всем своим скарбом, пока не найдут подходящий для проживания дом. Конечно, в таком доме обязательно должен быть большущий чердак: со скрипучими, заросшими паутиной, дверями, хлопающими (даже в безветренную погоду) ставнями; пахнущим средневековьем подполом и старинным кованым сундуком! Сундук этот по счастливой случайности может оказаться битком набитым неисчислимыми сокровищами, о которых и не догадываются нынешние хозяева дома! Но самое главное, в этом доме непременно должны быть такие маленькие, крикливые и смешливые отпрыски непрозрачных, то есть нас- ДЕТИ! Редко случается, когда шнырлик вселяется в дом, где ими ещё не обзавелись. Нет малышей, нет и изводящих родителей ЖЕЛАНИЙ: всех этих бесчисленных «ХОЧУ» и умопомрачительных «ДАЙ»! Ведь каждый уважающий себя шнырлик караулит любое мало-мальски значимое для человека ЖЕЛАНИЕ, а лучше МЕЧТУ, выпасая их как заправский охотник, добычу!
Там, где разливается ароматное облачно желаний. всегда будут виться прозрачные шнырлики…
Глава 1
ЛОВЦЫ за МЕЧТАМИ
На чердаке – мансарде с одним окном – много интересного хлама. Посередине возвышается кованый сундук. Из сундука выглядывают рождественская гирлянда и какой-то зверь с оторванной лапой. На стене висит велосипед с покорёженным колесом; к замутнённому зеркалу притулился старенький контрабас, футляр которого живёт своей жизнью в противоположном углу. На подоконнике стоит магнитофон – «мыльница», а рядом большая жёлтая, оставшаяся от Хеллоуина тыква.
Обитателям чердака, невидимым нашему глазу шнырликам нравится лёгкое запустение, запахи потрескавшейся древесины и сухих, словно бы древних трав.
Не боясь быть обнаруженными, эти прозрачные существа цепляются за что угодно, прикрепляются к самой скользкой стене! Сейчас они рядом с вами, а уже через мгновенье болтаются на люстре вниз головами.
Хозяева дома, Марк и Розалия Глэд, то ли ленивы, то ли просто не жалуют верхние этажи. Их старшая дочь Николь панически боится мышей, а Тим ещё слишком мал, чтобы его пускали наверх. Хотя, прозрачные и непрозрачные считают чердак своим, и я даже не представляю, что будет, если люди узнают о своих необычных соседях.
Был мрачный дождливый вечер: с качающимися деревьями, жалящим холодом ветром и клонящимися к земле ивами – обычный для любого нормвилльца.
– Папа Нуч, скажи, а откуда мы появились? – спросил, приподнимаясь на локте в кровати человечек, одетый в уютную плазменную пижамку. Кроваткой ему служила коробка из-под попкорна, одна из тех, какие оставляем мы, люди, в кинотеатрах. Тонкие прозрачные ручки человечка теребили одеяло – большой носовой платок.
– Все думают, что мы, шнырлики…, – начал Тянуч, – духи или привидения. – Тянуч был уже не молод, и в его синих разбросанных по плечам волосах блестели сединки. Он продолжил. – Да, так почему-то считают те, кто хоть однажды с нами встречался, хотя мы толком никого никогда не пугали. – Он немного помолчал, и словно оправдываясь, добавил. – Как-то не приходилось.
– Просто не наводилось, да? – полюбопытствовал Скрипыш.
– О, да! К тому же наводить страхи и ужасы нам, шнырликам, строго запрещено. И с кем нас только не сравнивают!
– С монст’рами, да? – с обидой обронил сын, глядя распахнутыми глазёнками на одутловатую фигуру отца.
Малыш не выговаривал букву «Р», поэтому его речь состояла из забавной смеси картавости и «гундосости».
– Так думают непрозрачные, люди, но это совсем не так, – возразил Тянуч. – К тому же мы, милый мой Скрипышок, были всегда, – не совсем уверенно выговорил он.
– Всегда? – переспросил Скрипыш. – Как ты и мама Крутёна?
– Ну да, да ну тебя, – смутился папаша Нуч. – А произошли мы от Мечты, от Большой Голубой Мечты!
– Как от мечты? – удивился Скрипыш.
– А вот так…, – многозначно ответил отец. -Ведь раньше нас называли мечтариками! А потом…, потом это слово почему-то забылось…
От радости Скрипыш подскочил на месте, правда, ударился головой о потолок – перегородку футляра от старого контрабаса, домика, в котором все они жили.
Ему совсем не было больно, зато было весело от того, что они, прозрачные мечтарики, были всегда! Были и будут, были и будут…. И он запел:
Шныряют шнырлики в липучей темноте,
Скитаясь вечно, словно п’р-ви-де…
Ни Я, ни ТЫ, ни ОН, ни даже ТЕ…
Не сп’росят у п’розрачных: «где вы, где?»
Кишмя кишащих не найдут нигде…
К слову сказать, папаша Тянуч (по-домашнему Нуч), мамаша Крутиция, (или просто Крутёна) и их дети, Скрипыш и Гудёна обожали свой домик-футляр, разделённый деревянными перегородками из книг на три этажа. На первом была небольшая кухнонька; на втором – детская Скрипыша и Гудёны; на внутренней полочке – коллекция скрипелок и гуделок детей; в углу – сачок Гудёны для сбора мечты, а на третьем «этаже» – спальня родителей шнырликов: с двуспальной кроватью из старых книг на ластиках-ножках.
Песенка быстро кончилась, но вопросы, переполнявшие всё существо Скрипыша, всё не кончались.
– А какие это «мечты», папа Нуч? – живо поинтересовался «почемучка».
– Мечты бывают простые, на каждый день, что ли…, – объяснил отец. Поправив одеялко, он ласково провёл огромной ладонью по жёлто-неоновым волосам сына.
– Такие, как «попить и поесть»? – озадаченно спросил малыш, усаживаясь на кроватке.
– Да, самые будничные, серенькие, обычные…. Это даже не мечты, а …желания. У наших соседей Глэдов остались только такие. Разве что малыш Тим, который всё ещё видит мечты. Раньше дети придумывали себе прекрасные сияющие миры, видели нас, мечтариков, играли с ними. – Тянуч призадумался. – А теперь… Кто-то в нас больше не верит, а кто-то думает, что ему всё только приснилось. Взрослея, дети скучнеют и обо всём забывают.
– Только не Тим, – горячо зашептал Скрипыш.
Четырёхлетнему Тиму и, правда, нравились добрые прыгучие человечки, а ещё он радовался радужно-переливчатым пузырям, тем, что иногда парили над землей. Внутри каждого из них было что-то спрятано, только он никак не мог разглядеть, что. Редкие шарики мечтаний появлись тогда, когда его папа был счастлив или когда он играл на своём контрабасе. При этом лицо Марка Глэда становилось задумчивым и словно подсвечивалось изнутри.
– Эти непрозрачные вечно чего-то хотят…, – рассеянно продолжил папаша Нуч.
– А чего хотят неп’рики? – снова спросил Скрипыш, а старший шнырлик почесал темечко:
– Сначала обычную пустышку; потом – первую игрушку; затем, – игрушку последнюю. Взрослые, конечно, тоже желают: первый автомобиль, десятый автомобиль…, – вздохнул Тянуч.
– И так всю жизнь?! – не сразу поверил сын.
– О, да, Скрипыш! Запросы взрослых куда значительней и затратней! Порой они просто не знают границ. Но это ничто по сравнению с настойчивым хотеньем малыша заполучить шоколадку, или чужого, пусть облезлого мишку! Ты же знаешь, что мечта о технике у нас, мечтариков не в почете. Мы ведь сами из плазмы… и у нас…
