– А у меня есть выбор?

В этот раз всё иначе. Я могла бы воспользоваться стандартным ответом, давно для подобных случаев и заготовленным, но мне почему-то хочется услышать, что же побудило Риндана задать подобный вопрос.

И я слышу.

– Вы красивая и умная женщина. Уверен, любой мужчина был бы счастлив быть с вами.

В его голосе неприкрытой нотой сквозит интерес. Но мне внезапно становится смешно и я не могу отказать себе в этой маленькой прихоти, а поэтому тихо смеюсь и замолкаю только когда очередной спазм сдавливает горло.

– Покажите мне хоть одного, – прошу, чувствуя, что следующий приступ смеха уже на подходе.

– Например, я.

Некоторое время я пялюсь в темноту, пытаясь осознать услышанное. Признаться, оно не укладывается у меня в голове. Не то, чтобы мне не нравится Риндан – тут, скорее, наоборот, но…

Инквизитор и дознаватель? Нонсенс!

Но Максвелл не из тех мужчин, которых устраивает тишина. Выждав с минуту для приличия, но все же уточняет:

– Мейделин, вы заснули, что ли?

– Н-нет, – бормочу, уже уловив в бархатном голосе ироничные нотки.

– Только не говорите, что не слышали.

Слышала. Так слышала, что забыть теперь смогу нескоро. Но… речь ведь не об этом, верно?

– Зачем вам это, Риндан? – решаюсь на вопрос.

– Я не люблю терять время, блуждая вокруг да около.

Я не отвечаю – у меня просто нет слов. Вот что я ему скажу? “Простите, мистер Максвелл, вы мне тоже нравитесь, но я вас слишком мало знаю”? Да ну, бред какой-то.

Но отвечать не требуется. Я по прежнему не вижу инквизитора, но внезапно вдруг приходит осознание, что мужчина улыбается.

– Вам нужно время подумать?

– Да, – лишь отваживаюсь пискнуть я, все глубже проседая под гнетом непонимания.

Но, казалось, Риндану это и не нужно.

– Тогда поправляйтесь, – раздается шорох, шаги и внезапно ярко вспыхивает пламя в камине. Когда глаза привыкают к свету, я вижу, что мужчина сидит у моего огненного монстра с поленцем в руках, – завтра, к сожалению, проведать вас не смогу – дежурство. А вот послезавтра к вечеру зайду.

Я киваю. Голова гудит – но на этот раз виноват вовсе не переполнившийся резерв.

– На столе – ключ от дома и книги из вашего кабинета: возможно, вам их не хватает. Цветок я полил. Сапоги внизу.

– Спасибо, – тихо благодарю я мужчину.

– Дверь я закрою. С вашего позволения, могу я взять запасной ключ? Мне дико, что вы оставляете его у всех на виду.

Окончательно смутившись, я киваю:

– Да.

– Тогда спокойной ночи, Мейделин, – его голос звучит вкрадчиво, – выздоравливайте.

Утром я долго валяюсь в кровати, игнорируя привычное гудение паровоза. Максвелл вчера ушел, оставив после себя облачко мыслей, которые не давали спокойно спать. Именно поэтому задремала я уже под утро, прежде испив настойки Джо и передумав всё, до чего могла дотянуться мозгами.

Взглянув в окно, я не вижу привычных ветвей яблонь. Более пристальное изучение этого нонсенса приносит свои плоды: за окном валит снег. Густой, пушистый, он падает с неба плотным одеялом, не оставляя ни малейшего просвета.

Часы показывают почти девять.

В голове светло и, сколько я не силюсь, не могу обнаружить ни малейшего следа недуга. Даже тело послушно и податливо в прежней мере. И, если бы не переполненный резерв, который я ощущаю сразу, как только начинаю о нем думать, то всё было бы лучше некуда.

Выпив зелье Джо, я некоторое время сижу неподвижно, не столько пытаясь ощутить его действие, сколько понять, как долго ещё протяну. Максвелл, конечно, обещал заехать к Тревору – но что-то подсказывает мне, что после вчерашней лжи мне лучше сделать это самой.

Я не тороплюсь – завтракаю, завариваю себе чай, добавив туда несколько капель общеукрепляющего зелья, листаю принесенные Ринданом книги… после теплого душа долго стою перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. И наконец решаюсь – подойдя к магическому передатчику, набираю код и прошу извозчика.

Внезапный приступ слабости ловит меня на выходе и я едва не падаю, хватаясь за дверную ручку. Странно… зелье ещё должно действовать! На всякий случай возвращаюсь назад и капаю себе ещё одну порцию.

Не помогает – стоит только экипажу притормозить у калитки, как под ложечкой начинает посасывать, а в пальцах прорезается дрожь.

Окончательно растерявшись, я выбегаю из дома, не понимая, куда идти. У Нейта есть зелья – только помогут ли они? Или же ехать к Адель и просить помощи? Подумав о большом животе сестры и подходящем сроке я решаюсь начать с Тревора – может, его мастерство поможет больше?

В дилижансе мне становится легче – наверное, все-таки начинает действовать зелье. К Тревору я приезжаю в полном порядке, но радость оказывается недолгой – головокружение дает о себе знать перед самой лестницей, ведущей в мастерскую. Я хватаюсь за перила и чудом сохраняю вертикальное положение, поэтому в помещение уже вваливаюсь, как слепец – и тут же попадаю во власть цепкого взгляда мастера зелий.

– Всё плохо?

Мужчина умеет ловить суть, поэтому мне не приходится растекаться мыслью по древу – я коротко киваю и с облегчением выдыхаю, глядя, как передо мной ставят стакан, до краев заполненный красной жидкостью.

Зелье обжигает рот, но я не останавливаюсь – допиваю до дна и, кажется, даже пытаюсь облизать стакан, но мне не дают. Нейт деликатно высвобождает посудину из плена моих пальцев и, придерживая за плечи, отводит в соседнюю комнату. Я сбрасываю шубку, сажусь на единственное кресло и утыкаюсь носом в воротник платья, ощущая, как постепенно появляется контроль над телом.

Я не знаю, сколько я там сижу, бездумно уставившись в пламя камина. К Нейту приходят посетители – я слышу их голоса за стеной. Тревор, не выдержав человеческого засилья, приходит ко мне и устраивается на коленях. Я почесываю лоснящуюся тушку за ухом, слушая тихое урчание и почти впадаю в забытье – наверное, именно поэтому следующий хлопок двери отдаётся где-то в голове, заставляя меня выпасть из мыслей. Но ещё больше этому способствует уже знакомый голос…

… который я не рассчитывала сегодня услышать.

– Где?

– В гостиной.

И тишина, за которой следует скрип подошв. Размеренный, тихий.

Очень нехороший.

Тревор, почуяв неладное, мигом слетает с моих колен, оставляя меня одну.

– Предатель! – шепчу я коту, слыша, как за моей спиной сгущаются тучи.

Наверное, где-то я нагрешила перед тримудрой Богиней, потому что комнату заполняет едкая тишина, а затем в ней раздается ехидное:

– Так-так-так…

Я закрываю глаза. Всё, финиш. Приехали.

– Нейт, да? – уточняю, хоть и без того знаю, что да – Нейт. Небось, ещё самолично известил. Вряд ли это совпадение.

– Мисс Локуэл, я у вас что вчера спрашивал?

Молчу. Наверное, молчание – лучший выбор: ни к чему устраивать вечер откровенности при свидетелях. И Максвелл это понимает, выбирая единственный путь – тоже молчать. Он молчит и с каждым мгновением я всё больше тухну, чувствуя, как внутри меня завязывается в узел всё прекрасное, доброе и вечное. Наконец, тишина достигает пика и, словно снежный ком, катится на спад. Меня сгребают с кресла, накидывают на плечи шубу и, подхватив на руки, выносят из гостиной.

– Хорошего дня! – желает Риндан Нейту, толкая ногой дверь, а я возмущенно распахиваю глаза, глядя, как ухмыляется последний.

Ах ты…

Я не успеваю додумать – ловко взобравшись по лестнице, Максвелл проносит меня по дорожке. Я вяло дергаюсь, понимая – не отпустит. Поэтому посадку в дилижанс, уже ставшую привычной, воспринимаю как должное. Захлопнув за нами дверь, Риндан, однако, не спешит занять место напротив – он усаживается рядом, притягивая меня к себе. Близость мужчины дает о себе знать моментально: низ живота заполняется предвкушающей болью, а я прикусываю губу, изо всех сил стараясь не застонать. Что он себе вообще позволяет?

Ответ приходит быстро – достав из кармана пальто металлическую флягу, Риндан откручивает крышку и спустя миг по салону плывет тяжелый запах виски.