– Кормили? – обращаюсь к дежурному.
Тот согласно кивает:
– Щи, хлеб, картошка. Надолго она здесь?
– Недели на две две, – я поджимаю губы. Девушку жаль – но на время пристального дознания она останется в крепости: гвардейцев сейчас мало, а кардинал не любит впустую растрачивать человеческие ресурсы в поисках сбежавших свидетелей.
– Какие распоряжения будут?
Молодой парень мнется – если не будет, на кого сослаться, старшие товарищи быстро помогут определиться с судьбой служанки.
– Под мою личную защиту. Выделить одежду и обеспечить прогулки дважды в день.
Лицо гвардейца расцветает – разрешение на перенос ответственности получен.
Больше здесь оставаться незачем. Пожелав охраннику хорошего дежурства, поднимаюсь в свой кабинет и запираю документы в огромный сейф, занимающий половину стены. Обегаю взглядом комнату, опрокидываю стакан с недопитой водой над чахлым каланхоэ и, подхватив с вешалки шубку, закрываю дверь.
На выходе меня догоняет голос.
– Домой, мисс Локуэл?
– Да, – согласно киваю, – хороших выходных, мистер Максвелл.
Дверь за моей спиной закрывается, отрезая меня – пусть и над ничтожных два дня – от опостылевшего института дознания.
Прямо во дворе крепости ребятишки бросаются снежками. Поодаль стоит скособоченный снеговик с двумя ветками вместо рук. На месте привычной морковки – ещё одна палка. Усмехаюсь, проходя мимо – первым снегом в этом году завалило не только столицу, нам тоже досталось. Ну и славно – меньше промозглой сырости поздней осени, которая у нас зачастую и заменяет зиму.
Выхожу за ворота, поднимаю руку. Ждать приходится недолго – черный форменный экипаж подъезжает в считанные мгновения. Занимаю жесткое сиденье, говорю вознице адрес, устало прикрываю глаза. Всё. Домой.
Старый скособочившийся особняк на окраине Лаержа уютным уж никак не назовешь. Кованая ограда, низкая скрипящая калитка. Но мне хорошо здесь – стены толстые, летом поросшие мхом, зимой – инеем. Небольшой сад за домом. Гибридные яблони, посаженные прошлым хозяином, чувствуют себя хорошо и даже избирательно плодоносят. Надо бы садовника на раз вызвать, а не то зайцы, приходящие из леса, объедят всю кору.
Я купила этот дом два года назад, когда стало понятно, что остаюсь в городе. В первые дни долго ходила по коридору, прислушиваясь к скрипу древнего паркета и странным шорохам на чердаке. У дома была память – и я ценила её, поэтому не стала ни менять планировку, ни делать ремонт. Да и трубы пока хорошие – пару десятков лет еще менять не надо. То-то радовался клерк, впаривший мне здание за очень скромную сумму – знал бы он, что я и торговаться не собиралась, задрал бы цену повыше.
Дорожка засыпана снегом и только одинокая цепочка шагов, ведущая от двери до калитки, информирует, что дознаватель на работе. Что ж – прокладываю ещё одну цепочку, в обратном направлении. Зеленая дверь с тяжелым кованым кольцом на редкость мягко поддается – принимает ключ, мягко щелкает и открывается.
Я сбрасываю обувь, засовываю ноги в теплые тапки. Шубку снимать не тороплюсь – холодно. Шутка ли – с ночи не топлено! Прохожу в кухню, ворошу почти погасшие угли, долго на них дую в надежде возродить пламя. Не удается – приходится проходить всю долгую процедуру растопки. Шубка в итоге оказывается на вешалке – в ней неудобно таскать дрова. Но вот наконец каменный бок печки нагревается, я открываю тяжелый вентиль, который пустит тепло по трубам в спальню и присаживаюсь на стул.
Теперь – ждать.
Чувствуя, как теплеет в помещении, я откидываюсь на спинку cтула. Руки немного дрожат, а странная слабость в коленях дает понять, что времени у меня меньше, чем кажется. Да, пожалуй, стоит подстраховаться зельем.
Наконец температура в кухне становится приятной и я даже решаюсь переодеться. Сбрасываю прямо тут теплый свитер, ещё один свитер, полегче и, стуча зубами от холода, просовываю руки в рукава домашнего платья. Толстая вязаная шаль довершает наряд и я наконец выдыхая, чувствуя, как греет пух.
На леднике всё как всегда в конце недели: замороженная курица, до которой руки доходят не раньше выходных и печальная рыбья голова, укоризненно глядящая куда-то в вечность. Захлопываю крышку, усмехаюсь: хорошо, что я все предусмотрела.
Щи, загодя выставленные на заднее крыльцо, замерзли. Поковыряв ложкой лед, я решаю все же не торопиться и ставлю горшок в печь. Отрезаю ломоть хлеба, поливаю растительным маслом и посыпаю солью. Наливаю из кувшина на подоконнике простокваши: так тоже сойдет.
Сгрузив все на поднос, по скрипучим ступеням поднимаюсь вверх. Здесь я долго растапливаю крошечный камин, сделанный не иначе, как для красоты и замираю перед пляшущими огоньками, чувствуя потянувшееся от них тепло.
Всё, я дома.
Остаток вечера не отличается от других вечеров. Я долго листаю кодекс дознавателей, сверяясь с текущими изменениями, а затем забываюсь над очередным приключенческим романом. Забытый ломоть хлеба сиротливо лежит на подносе – я вспомню о нем уже глубокой ночью, забравшись под одеяло и даже закрыв глаза.
Всё как всегда. Никаких изменений. И мне нравится моя жизнь.
Утро будит меня гудком паровоза. Железнодорожный переезд в миле отсюда, но я сплю чутко, а поэтому просыпаюсь моментально. Сбрасываю одеяло, вскакиваю и подхожу к окну.
Из спальни открывается прекрасный вид на сад, начинающееся за ним поле и темнеющий вдалеке лес. В лесу, кстати, есть два озера, куда так приятно бегать купаться летом. Да и жить здесь намного приятнее тоже в теплое время года.
Из-за этого я и купила дом.
Два особняка по соседству с моим давно пустуют – арендодатели все не могут найти жильцов. Именно поэтому я вдруг замираю, углядев в одном из окон соседнего здания огонек. Хм… Трубы из спальни не видно, поэтому не могу сказать, затоплена ли печь. А если затоплена… интересно, как надолго хватит жильцов, узнай они, что по соседству с ними поселился дознаватель?
Кухня опять выстужена. Да, горничная нужна. Но последней хватило где-то на месяц, после чего она сбежала ранним утром, прихватив свои пожитки и забыв про жалованье. Но я вроде не такая страшная.
С такими мрачными мыслями я одеваюсь, беру с вешалки тулуп и, подхватив большую корзину, выхожу на крыльцо.
Ночью опять шел снег – мои следы засыпало. А вот соседи у меня действительно появились – из печной трубы соседнего дома валит дым, враз превратив угловатый дом колдуна в избушку лесной феи. Ну и отлично, вместе веселее.
Главное, на глаза не показываться. А то ещё вопросы будут…
От субботнего рынка меня отделяет четверть часа ходьбы. Но я не тороплюсь – наоборот двигаюсь прогулочным шагом, пытаясь запечатлеть всё – и низкое зимнее солнце над головой, и посверкивающий липкий снег, и деревья, укрывшиеся белыми шапочками. Через пару минут я сворачиваю в лес и некоторое время иду по опушке, наслаждаясь прекрасным зимним днем. Два беляка, не замечая моего любопытного взгляда, петляют невдалеке, оставляя на снегу восьмерки следов и темные горошины.
Но опушка заканчивается и мне приходится вернуться на дорогу. Здесь уже намного люднее – скрипят сани, запряженные лошадьми, пахнет жареным мясом и раздаются оклики торговцев. Не центр, конечно – почти деревня: недаром путь с работы пролегает через лес. Но… всё же лучше, чем каменная махина города.
Добравшись до рынка, я не спешу. Неторопливо прогуливаюсь между прилавков, сравниваю цены, где-то даже торгуюсь. Корзина постепенно заполняется продуктами. Продвигаясь к мясным рядам, я скольжу взглядом по мешкам с картошкой, как вдруг уже знакомый голос выбивает меня из колеи:
– Доброго утра, мисс Локуэл!
Я замираю. Нет, не показалось – со мной определенно поздоровался…
– Доброго, мистер Максвелл, – я всё же поворачиваюсь. Зеленые глаза иронично глядят на меня, а я внезапно ощущаю спазм внизу живота. Но виду не подаю, просто вежливо киваю головой, – как-то часто мы с вами начали встречаться, не находите?
