События происходившие в доме напротив не могли не заинтересовать, и в следующий вечер, я был возле чердачного окна с биноклем в руках. Светились окна алкоголика и окна этажом ниже, где несчастливая семья была несчастна по своему. В квартире буйного мужа и несчастной жены, в этот раз было спокойно. Женщина, как и в первый вечер, сидя за столом, плакала на кухне, утирая слезы рукавом халата и, осторожно казалась рукой ушибленных мест на лице, возможно вчерашних, либо приобретенных уже сегодня. Ее "заботливый" муж сидел в кресле, над креслом виднелась его голова, на подлокотнике рука. Кресло было обращено к телевизору.

  Алкоголик стоял возле двери в прихожую, и привязывал к ручке двери веревку, за тем перебросил веревку через дверь, соорудив на переброшенном конце веревки петлю. Соорудив петлю, мужчина ушел в коридор, через коридор в ванную комнату, через минуту вернулся, держа в руках кусок мыла. Он намылил веревку, проверил скольжение, и, убедившись в легкости скольжения узла, поднес табурет.

  Сообразив, что сейчас произойдет, я смотрел в объектив с волнением и учащенно бьющимся сердцем. Алкаш встал на табурет, сунул голову в петлю, притянул узел поближе к шее, как узел галстука, только с другой стороны и замер на несколько секунд, требующихся чтобы решиться.

  Мое сердце выскакивало из груди, я ждал со страхом роковой минуты, я ждал, в предвкушении жуткого зрелища... Мужчина оттолкнул от себя стул. Он повис, дверь его выдержала, лишь слегка призакрылась. Алкаш висел с открытыми глазами, обозревая жутким взглядом пространство комнаты, зрачки его бегали по комнате, оглядывая стол, диван, бутылки, стены, все то, что являлось атрибутами его убогой жизни. За тем он начал задыхаться, его лицо приобрело выражение страха и мучения, его руки поднялись к горлу, будто в попытке ослабить петлю, в попытке освободиться, за тем опустились, снова поднялись и опять опустились. Алкаш начал извиваться в петле, как пойманная гусеница, его руки и ноги задергались в предсмертных судорогах, в исполнении какого то жуткого техно танца. Конечности его дергались на удивление долго, вызывая сравнение с марионеткой из театра кукол, но с каждым разом все слабее и слабее. Наконец, он замер, но вдруг опять задергался. Жизнь неохотно покидала тело, она боролась из последних сил. Лицо самоубийцы начало темнеть, глаза закатились, он опять замер, еще раз дернулся, снова замер, дернулся, замер. Но вот он застыл, его язык высунулся.

  Я опустил бинокль и дал себе время прийти в себя. Я глубоко дышал и говорил про себя - "о черт, о дьявол" и посмотрел в окно вновь. Пьяница продолжал висеть, уставясь незрячими белками перед собой, по его ногам стекало, под ногами образовалась лужа.

  В квартире семейной пары свет на кухне погас. Сидящий в кресле мужчина смотрел телевизор, а за его спиной, в проеме двери выходящей в темный коридор появилась белая фигура рыжеволосой женщины. Она вошла в комнату. Ее разбитое лицо в обрамлении растрепанных рыжих волос казалось страшным, под огромными синяками белели глаза, опухший, разбитый рот искривился в жуткой гримасе. Женщина что то сжимала в обеих руках перед собой. Она подошла к спинке кресла и развернулась. Топор, в ее руках находился топор для рубки мяса, небольшой, серебристый, с широким лезвием. Она подняла топор обеими руками над своей головой, целясь в торчащую над креслом лысину и, со всей силы опустила его вниз, вонзив топор глубоко в голову. Рука мужа затряслась, обутая в тапок нога то же. Женщина отпустила рукоятку топора, оставшегося торчать в голове благоверного, и сделала пару шагов назад, сунув кулак в рот и согнувшись в позе рыдания. Я отвел бинокль в сторону от страшного зрелища, и тут... в квартире брюнетки горел свет, сама она стояла у окна, чуть изогнувшись, прикоснувшись ладонями к стеклу и выставив на обозрение голые груди. Она смотрела на меня дьявольским взглядом и, изогнув рот в развратной улыбке и проведя языком по черным губам, подмигнула мне. Она пугала меня жуткой красотой, красотой демона. И тогда я закричал в мистическом ужасе, закричал и поддался назад, обо что то спотыкнулся, упал, поднялся и, не переставая кричать, бросился вниз с чердака к телефону.

  - Отдел полиции Н... слушаю вас - ответил женский голос.

  - Здравствуйте - дрожащим голосом начал я.

  -Что случилось.

  - В доме, напротив моего дома, через улицу, твориться ужасное.

  - Что именно?

  - Убийство, самоубийство, насилие. Жильцы дома убивают друг друга, один жилец повесился.

  - Как вы узнали?

  - Я заглядывал в окна.

  - Ваш адрес, пожалуйста.

  Я назвал адрес дедовского особняка.

  - Вы говорите в доме напротив вашего, через улицу? - после некоторой паузы продолжала расспрос дежурная.

  - Да.

  - Вы уверенны, что ваш адрес назван правильно?

  - Уверен.

  - Напротив вашего дома, стоит нежилой дом, там никто не живет.

  - Но там живут.

  - Бомжи?

  - Нет, это дом с квартирами, там горит свет, и живут люди...

  - Он давно заброшен.

  - Я кажется начинаю догадываться.

  - Что именно?

  - Это он, это он свел его с ума.

  - Кто?

  - Дом.

  - Кого?

  - Дедушку.

  - Какого дедушку?

  - Он писал, что там нечисто, что там твориться какая-то дьявольщина.

  - Кто?

  - Умерший дед. Вы должны что то сделать...