Ну, вот, пожалуй, и все. Желаю тебе всего наилучшего. Твой дед Николай"
Закончив чтение, я первым делом выглянул в окошко и оглядел злополучный дом, это был одно подъездный, двухэтажный, краснокирпичный жилой дом. В некоторых окнах горел свет. Строение находилось на противоположной стороне улицы и отделялось от моего дома так же небольшим газоном, что делало его достаточно удаленным, и разглядеть дом более внимательно, с такого расстояния оказалось сложным. К счастью, среди дедовских старинных вещей нашелся старый полевой бинокль, что увеличивал достаточно хорошо. Вооружившись оптикой, я направился на чердак, чтобы с более обзорного места рассмотреть "одно из самых страшных и загадочных мест" как утверждалось в письме. Свет на чердаке, я оставил выключенным. Наладив с помощью колесика изображение, я направил бинокль в светящиеся окна дома. Светилось окно второго этажа слева от подъездной двери и окна первого этажа справа. На втором этаже, в убого обставленной комнате, обстановка которой состояла из заставленного бутылками из под пива и замусоренного окурками стола, табуретки и дивана, сидел на диване мужчина. Он сидел в майке и трусах, с опухшей небритой физиономией и периодически задирал голову присосавшись к бутылке. В промежутках между излияниями, мужчина разговаривал и, судя по отсутствию собеседника, сам с собой.
В комнате на первом этаже виднелись розовые обои, с высокими спинками кровать, зеркальный шкаф и все это освещалось неярким, мягким светом торшера. Людей в комнате не оказалось. Окна остальных двух квартир темнели. Я снова заглянул в комнату одиноко пьющего мужчины. Он, ведя монолог, обеими руками жестикулировал, пытаясь, что то кому-то разъяснить, и крутил головой. После того, как он повернул голову в мою сторону, я увидел его отупевший, невменяемый взгляд. Мужчина был до чертиков пьян и, смяв кулаком на груди своей майку, стучал себе в грудь, продолжая, что то доказывать. Я сместил взгляд вниз, надеясь увидеть нечто интересное в розовой комнате, но она так и осталась пустующей, за тем снова заглянул в комнату пьяного. Человек в майке допил очередную бутылку, закурил, открыл следующую, опять глотнул, поднял руку с зажатой между пальцами сигаретой, потряс ею, что должно было означать "прошу внимания" и снова заговорил. Он говорил и говорил, строя невидимому собеседнику страшные гримасы и продолжая бить себя в грудь. Устав наблюдать за алкашом одиночкой, я в очередной раз посмотрел в окна первого этажа и тут же выдохнул "ух ты". В розовой комнате, находясь ко мне боком и лицом к зеркалу, склонив голову на бок, расчесывала густые черные волосы молодая и стройная девушка, при том абсолютно голая. Склонив голову то в одну сторону, то в другую, она водила расческой по своим длинным локонам, за тем, согнув ногу в колене, и прогнув спину, девушка откинула голову, распустив шикарные волосы вдоль спины. Подняв руки, она собрала волосы в пучок, спустила вдоль плеча и, тут же мотнув головой, перекинула их снова за спину. Я прирос глазами к биноклю, но тут... С улицы раздался чей то крик, прозвучавший как протяжное "э", и, должно быть, означавший "Что делаешь?". Испугавшись того, что могу быть застигнутым за столь постыдным занятием, я тут же опустил бинокль и отошел от окна в темноту чердачной комнаты, за тем медленно вернулся к окну и осторожно выглянул. Улица, освященная тусклым светом далекого фонаря, оказалась пуста. Выждав некоторое время, я снова навел оптику на заинтересовавшее меня окно. Девушка исчезла, комната опять оказалась пустой. Несмотря на усталость рук, державших бинокль, я продолжал держать в поле зрения розовую комнату, в надежде еще раз увидеть хозяйку квартиры и желательно в том же облачении. Но устав ждать, я на минутку опустил руки, дав рукам отдохнуть и вновь направил вооруженный оптикой взгляд в комнату пьяницы. Алкаш одиночка уснул, сидя на диване и склонив голову на плечо, в той самой неудобной позе, после которой затекает шея, его ноги вытянулись под стол, а руки свисали вдоль туловища. Рот его чуть приоткрывался и закрывался, что возможно означало похрапывание. Не найдя в сей картине ничего интересного, я снова заглянул в окна первого этажа. Она была там и просто любовалась собой, разглядывая себя в зеркало, трогая себя за груди, водя руками по телу, виляя бедрами. Я, оперевшись тазом на подоконник и нагнув корпус вперед, с целью хоть чуть чуть приблизится, рисковал перекувыркнуться, свалившись с чердака. Хозяйка квартиры продолжала переминаться с ноги на ногу, собирать волосы в пучок и распускать их, а так же строила себе глазки, накручивала волосы на палец, выставляла вперед то одно плечо, то другое и вдруг замерла, после чего медленно повернула голову в мою сторону и уставилась прямо на меня, жутко красивыми раскосыми, глазами. Я же испугавшись ее направленного на меня взгляда, тем не менее, не опустил бинокль, а как загипнотизированный продолжал смотреть на нее. Девушка не выражала недовольства, а смотрела в мою сторону как будто с любопытством, с интересом, после чего растянула свои пухлые, выкрашенные черной помадой губы в красивой, порочной, манящей улыбке и погрозила мне пальцем. Я отшатнулся от окна и отошел.
В первую ночь, проведенную в дедовском доме, я долго не мог заснуть, находясь под впечатлением увиденного и осознавая открывшуюся во мне страсть к вуайеризму. Страшилки про дом я объяснил себе безумной фантазией сумасшедшего деда, и придя к решению заглянуть туда еще, особенно в комнату с розовыми обоями, но при этом быть осторожным и не дать себя обнаружить, я наконец заснул.
Следующим вечером, вооружившись биноклем, я опять влез на чердак, на этот раз, убедив себя не высовываться. Я сразу же навел объектив на окно голой соседки, но к моему огорчению, окно оказалось темным. Зато в трех остальных квартирах горел свет. На втором этаже, слева, картина не изменилась, за столом, на котором вырос лес бутылок, сидел вчерашний знакомец, в тех же майке и трусах. Он держал в руке одну из бутылок и периодически подносил ко рту, за тем ставил бутылку на колено и, опустив подбородок на грудь, тупыми, пьяными глазами взирал на свой округлившийся под майкой живот. Так же на втором этаже, в квартире справа от него, за столом находились трое мужчин, один из них сидел лицом в мою сторону, другие же, сидели лицом к первому и затылками к окну. Все трое держали перед собой веера из карт, и каждый по очереди, вытаскивал одну карту и кидал на стол, на котором помимо карт находилась крупная куча денег. Сидевший ко мне лицом мужчина, оказался весьма широколицый и упитанный, его толстое лицо обрамляли старомодные бакенбарды, его маленькие глазки переводили взгляд со стола в собственную колоду и обратно, его брови свелись к переносице, а широкий рот приоткрывался и закрывался, словно толстяк хотел что то сказать. К тому же он был невероятно мал ростом, над столом возвышалась чуть ли не одна голова, с подвязанной под головой бабочкой.
Партнеры по игре, как было сказано, сидели ко мне затылками и оказались значительно выше, сидящего ко мне лицом. Один из них демонстрировал мне лысый череп, блестевший в свете электрической лампы, другой же собранные в пучок волосы. Оба были одеты в светлые рубашки.
Квартира первого этажа, слева от лестницы, под алкашом одиночкой, так же освещалась, причем освещались сразу два окна, кухня и комната. На кухне, за столом, в белом домашнем халате, сидела женщина с растрепанными рыжими волосами, она прятала лицо в ладони, и, судя по дрожанию всего ее тела, плакала. В комнате виднелось кресло, находящееся ко мне в полуобороте, большей частью спинкой. Над спинкой кресла высовывалась, чья то с глубокими залысинами голова, на подлокотнике виднелась рука сидящего, а еще ниже нога, обутая в тапочек, за креслом находилась выходящая в прихожую дверь. Кроме верхнего света, по стенам комнаты мигали синие отсветы, что указывало на работающий в комнате телевизор, лицом к которому и расположился сидящий в кресле мужчина.
