Примерно в это же время, эта дама делилась с подругой и, по совместительству, бизнес-леди своими мыслями по приведению в порядок отношений с заимодавцами:

– Даже не знаю, как поступить. Конечно, все деньги я когда-нибудь верну, но может кому-то прямо сейчас они нужны? Может мне взять кредит под залог недвижимости?

– Ты что, с ума сошла, – отвечала подруга, – а если что-то пойдет не так, останешься без недвижимости, а это ценный актив. И, вообще, если бы им нужны были деньги они бы тебе их не давали, поэтому успокойся.

И она успокоилась, ни минуты не сомневаясь, что человек она порядочный и деньги непременно вернет.

А Юрий Иванович тем временем переживал различные состояния в связи с невозвратом этого долга. Сначала он приуныл, потом начал направлять в адрес должницы различные проклятья и ругательства, но, в конце концов, чувствуя, что эти негативные эмоции плохо действуют, прежде всего, на его психику, занялся медитацией, в процессе которой настраивал себя на позитивное решение долгового вопроса.

Подействовала ли медитация или, просто, звезды так сошлись на небе, но, примерно, через полгода дама из прошлого сама позвонила Поспелову и заговорила с ним как ни в чем не бывало. Поинтересовалась для начала как его дела, а потом сказала, что все помнит и готова вернуть ему долг, для чего предложила встретиться в кафе недалеко центрального офиса Сбербанка.

В голове Юрия Ивановича всплыли все пережитые им состояния, он раздумывал, как ему поступить, как вести себя на этой встрече: сказать все что накипело за это время, рассказать о своих неудобствах, возникших из-за отсутствия этого миллиона, или плюнуть на все, взять деньги и радоваться их возвращению.

Они встретились в назначенное время в назначенном месте. Оба улыбались друг другу, обнялись. Дама сразу сказала: «Мне очень жаль, что так все получилось». Юрий Иванович ответил, что все понимает, при этом внимательно смотрел в ее глаза, пытаясь понять какие мысли на самом деле у нее в голове. Потом она щебетала без умолку, благодарила за деньги и ожидание их возврата рассказывая какие трудности она пережила, какими зарубежными поездками ей пришлось пожертвовать ради возврата долга, а от каких она просто не могла отказаться и по какой причине.

Поспелов улыбался, кивал головой и думал: «Какой, однако, цинизм в этой прекрасной головке, какая бессовестная натура, живущая в каком-то своем мире, где неведомы настоящие трудности. И плевать она хотела на мои проблемы».

Дама тоже внимательно наблюдала за своим собеседником, пытаясь понять, насколько искренни его улыбочки, сопереживания ей, не затаил ли он какой злобы против нее и можно ли будет, если что, еще к нему обратиться в трудную минуту.

Получив деньги и расставшись со своей, теперь уже бывшей, должницей, Поспелов пошел пешком до отделения другого банка, где он намеревался погасить, ставший уже совсем небольшим, остаток ипотечного кредита. По дороге он думал уже не о деньгах, а о бывших некогда отношениях с дамой из прошлого, убеждаясь в очередной раз, что они были очень разными людьми, несмотря на кажущееся сходство.

Между ними была разница, которую сразу не заметишь «невооруженным глазом». Они могли долго разговаривать об искусстве или о более приземленных вещах, попадая в такт, не ощущая дискомфорта, но иногда, по реакции собеседницы Поспелов чувствовал, что своими высказываниями переходит границы каких-то условностей, которые для нее важны и удобны. А ему эти условности казались излишними и фальшивыми, за ними всегда чувствовалась неискренность, оставалось ощущение, что собеседница что-то скрывает. Кроме того, она частенько требовала признания своей правоты и непогрешимости в ситуациях, где, по мнению Юрия Ивановича и так все было понятно.

Он, конечно, мог соответствовать предлагаемым условиям, и, иногда, лицедействовал, изображая из себя светского персонажа: говорил полунамеками, делал многозначительные паузы, сопровождаемые задумчивым выражением лица, подчеркивал ее правоту, но однажды затеял откровенный разговор, которого, в сущности, не получилось, потому что дама так и не вышла за границы условностей, а только чего-то испугалась.

Отношения постепенно сошли на нет, чему Поспелов не очень расстроился, понимая, что они живут в разных мирах, где каждому удобно и никто из них не хочет покидать свою зону комфорта ради другого человека.

И сейчас, вспомнив про эти миры, улыбнулся, полагая, что в каждом из этих миров может быть свое понимание порядочности.

«Поэтому, будем радоваться, – решил он, – «по-своему, она, безусловно, порядочный человек. Ведь могла и вовсе не отдать деньги».

Ручка

Бытие определяет сознание

К. Маркс

Учение Маркса всесильно, потому что верно

В. Ленин

I

Я прощался с родным городом – небольшим, по южному солнечным, гордо именовавшимся столицей одной из республик СССР.

Прощание было связано с командированием меня после окончания военно-политического училища в Западную группу войск (в Германию, которая только-только объединилась) для дальнейшего прохождения службы.

Советский человек не был избалован заграницей, попасть туда в те времена было непросто, поэтому мой отъезд в объединенную Германию был событием из ряда вон выходящим. В этой связи приходилось отдавать дань уважения всем родственникам, жившим в разных концах этого города, принимая их поздравления и, в то же время, озабоченности, предстоящими на чужбине трудностями.

Объехав за короткое время практически все основные районы города, я обратил внимание как много политических лозунгов взывают к жителям с крыш и фасадов зданий: «Народ и партия едины», «Мы к коммунизму держим путь», «Ленин и теперь живее всех живых», «Ни одного отстающего рядом», «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», «Планы Партии – планы народа», и прочие в том же духе.

Обилие увиденных за короткий период лозунгов, подействовало на меня странным образом. Я не проникся их пафосом, в голову почему-то полезли ходившие из уст в уста пословицы и поговорки, выстраданные социалистическим житием и не способные пока воспарить на крыши домов, ввиду излишней щекотливости для текущего политического момента:

«Неси с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость», «Уходя с аэродрома что-нибудь возьми для дома», «Мне не надо два оклада – дайте мне ключи от склада», «Прошла зима, настало лето – спасибо Партии за это».

И лозунги, и пословицы с поговорками уживались в головах подавляющего большинства горожан, не вызывая при этом путаницы. Объяснялось все просто. Наше поколение привыкло к тому, что официоз несколько отличается от реальной жизни и, казалось, что так оно было до нас и так будет всегда. Причем, люди в городе, в подавляющем большинстве, жили порядочные, просто, государство, в те времена, не всегда успевало за потребностями народных масс, что создавало некоторые противоречия внутри социалистического общества, которые успешно разрешались методами, описанными в пословицах и поговорках.

Я тоже относился к этому большинству. Более того, я только что выучился на служителя коммунистического культа и собирался добросовестно проповедовать его в армии, естественно, с учетом существующих противоречий.

Признаться, мне даже льстило быть представителем «ума, чести и совести нашей эпохи», учитывая при этом, что эта триединая сущность была при власти и отдавать ее никому не собиралась.

Попрощавшись с городом и всеми родственниками, я благополучно отбыл на чужбину, которая встретила меня инокультурной средой: надписи на немецком, незнакомом мне языке, красивые рекламные плакаты и богато украшенные витрины магазинов. Как выяснилось по прошествии некоторого времени, все надписи носили информационный или коммерческий характер, идеологических лозунгов, призывавших крепить и развивать капитализм, почему-то не было.