Ох, и надегустировались же они в тот вечерок!..

Однако паренёк, крепко обнимая покачивающуюся, хохочущую и всё ещё что-то неразборчиво рассказывающую Веру, довёл ее до дома, сдал на руки разбуженной подружке Соньке, сказал «до завтра» и ушёл, тихо прикрыв дверь.

А вот назавтра они увиделись поздним вечером, уже в полной тьме. На Вере было лёгкое шёлковое платьице с широким поясом. Они пошли гулять. Она говорила, что-то спрашивала, он односложно отвечал. Шли долго. Уже и посёлок кончился, и огни все отдалились. Дошли до моря. Она сказала, что через три дня они с ребятами уезжают. Жалко, что так быстро время пронеслось: было здорово! Постояли молча (он – сзади неё), глядя в сторону шумящего, но почти неразличимого (было новолуние и лишь пара фонарей у мола светили) моря. Он вдруг обнял её за талию. «Как вчера», – подумала Вера и не удивилась. Его пальцы ловко развязали её поясок. Вера напряглась, кашлянула, быстро обернулась, собираясь засмеяться и что-нибудь шутливое ответить на его жест. Но он её опередил:

– Не бойся. Он, – погладил пояс, – мне нужен для дела.

– Вовка, ты что… вешаться надумал?! Так деревьев же – на пару километров вокруг – ни единого. Да и мыло я сегодня не взяла.

– Смеешься всё. Смешливая ты. Нет, Вер, я вот что подумал…

– Что? – Она, разглядев его совершенно серьёзное лицо, осеклась.

– Я тут прочитал… Знаешь, есть такая штука, то есть можно попробовать её сделать. Такая… ну, странная немножко.

– Какая?

– А ты не будешь издеваться надо мной? Обещай, пожалуйста. – Он просил тоже серьёзно, и глаза были чернее головешек. «Фу ты, господи, видно – не шутит вовсе. Что ж ему надо-то?» – Вера заволновалась, ладошки похолодели, взмокнув.

– Нет, Вов, не буду. Ну, что такое? Говори скорей!

– В общем, можно, понимаешь, с человеком сделать некую… вещь…, то есть… ну, в общем, придушить.

– Что-что?! Ты что, рехнулся?

– Подожди, дослушай. Вот, – он протянул ей пояс, – нужна широкая и скользкая ткань, полоса ткани. Затягиваешь её на шее, перекручиваешь сзади, под затылком. И начинаешь очень медленно, только очень-очень медленно, затягивать…

– Вовка, ты сдурел просто от своих книжек! – Вера искренне возмутилась.

– Я думал… , что ты…

– Что – я? Что я способна убить человека?!

– Нет, что ты! Речь не идёт о смерти, вовсе нет! Думал, что ты – смелая, ты – рисковая девчонка, тебя мало что пугает. Я увидел, как ты резала дельфина, и…

– Да, прямо уж там – «резала»! Так, попробовала на прочность. Кожа – вообще непробиваемая! Даже у такого маленького… – Вере снова стало стыдно и жаль дельфинёнка.

– Нет, ты очень смелая. Ты и плаваешь дальше всех парней, и ныряешь глубоко, и в шторм – не боишься совсем: я всё это видел, и понял.

– Да что ты понял-то, дурачок?

– Что тебе можно довериться.

И тогда они попробовали. Сели на тёплый ракушечник, он – спиной к ней, сам положил Верин пояс на свою шею, сам перекрутил его сзади, сам вручил ей, обернувшись, оба шелковистых конца. И сказал «тяни». И она стала тянуть… Ей было страшно – в первых полминуты примерно. Он стал задыхаться. Она отпустила. Он отдышался и попросил: «Ещё раз, Верочка, милая, пожалуйста, не бойся: я сильный, и это… такой кайф!». Она снова начала тянуть. Он снова часто задышал, но на третий раз она уже не отпускала. Его дыхание через несколько секунд почти прекратилось. Она в панике бросила концы пояса, заглянула ему, привалившемуся к её коленям, в лицо, прижала ухо к груди. Сердце тихо билось – Вовка… спал.

В Теме это называется «игры с дыханием».

###

-–

December 19, 2018:

––

Donna Es (12:58 AM):

Я тут, помнишь, говорила, что есть 2 девочки – и обе Темой зарабатывают. Ну, с одной я так дальше фотографий и не пошла, а с другой пару раз болтали по телефону (да и письмецо она мне одно неплохое написала). Потом я перестала ей писать-звонить – а она всё пишет и пишет, всё увидеться хочет! Может, попробовать увидеться? Как думаешь?

Хakc (12:59 AM):

Думаю, можно. Не понравится, так пошлёшь.

Donna Es (01:00 PM):

И то! Вот она 21-го приедет, надо будет сговориться. Потом расскажу.

Хakc (01:01 PM):

Расскажи-расскажи. Ты хорошо рассказываешь, вкусно. Правда. Весьма вкусно.

(*ушел на обед*)

Donna Es (01:03 PM):

Bonne appétit! А я всё так и обдумываю: наше (о, боже, когда же?) совместное парное «кирикуку». И вопросы назрели. Появляйся, как вернешься.

Хakc (05:34 PM):

Вернулся. Давай вопросы.

Donna Es (05:35 PM):

Откуда ты вывел, что Софи боится чужих прикосновений? И пытался ли как-нибудь с этим делом разобраться (ну, теоретически)?

Хakc (05:35 PM):

Опыт был.

Donna Es (05:36 PM):

Так, может, именно ЭТО (чужое) не понравилось, от конкретного человека (М. или Ж., кстати)?

Хakc (05:37 PM):

Женщина, нижняя. Потом аналогичная ситуация повторилась с другой женщиной, тоже нижней. Но там было хуже, само присутствие постороннего доводило до истерики.

Donna Es (05:38 PM):

Ага… Значит с Верхней-то – и НЕ было?

;-ь

Хakc (05:38 PM):

Не было.

Donna Es (05:39 PM):

Уже немного вдохновляет-с!

Хakc (05:58 PM):

Да, я тут о ревности еще подумал: ревновать Верхних – бессмысленно.

Donna Es (05:59 PM):

Пожалуй… (*раздумчиво*). А еще смешнее – ревновать своих нижних ещё к чему-то (их свободному времени, другим нижним, тому, о чём они тебе, возможно, не говорят или недоговаривают).

Хakc (06:00 PM):

Факт. Но мы уже говорили о спонтанности и часто – необъяснимости возникновения этого чувства. Ну, всё. Отпал. Целую.

###

Вера вспомнила где-то услышанную фразу «ревность, как и любовь, не в ладах со здравым смыслом». Интересно, а Верхние своих нижних любят? И какой именно разновидностью любви? Похоже, без прямого разговора об этом с самими Верхними, вряд ли можно догадаться.

Ревность, ревность…

Вера иногда и хотела бы приревновать своих мол.челов, но естественным образом это не возникало, а искусственно не могло быть вызвано: они почему-то были Вере поголовно верны! Но чем дальше, тем яснее приходила она к тому, что ревность теперь – слишком мелкое чувство: она, похоже, перерастала саму себя. А ведь когда-то была болезненно ревнивой: всякий пустяк и намёк вызывал целую бурю в душе, а дальше – просто ураган во внешних проявлениях! Разобравшись же в причинах возникновения этих вспышек, от которых после и самой было неловко, Вера застыдилась этой почти наркотической зависимости от чувства собственности, неоправданной гордыни и нежелания понимать и соблюдать ту самую прайваси другого человека, о которой говорила Серафима.

###

-–

December 20, 2018:

––

Donna Es (12:22 AM):

Привет.

Хakc (12:23 AM):

Я сегодня москвичей своих встречаю, друзей.

Donna Es (12:26 AM):

А что за друзья? Тематические?

;)

Хakc (12:26 AM):

Нет, думают, что они – ваниль.

Donna Es (12:26 AM):

Гыг)))

А ты что, собираешься доказать им обратное?

Хakc (12:31 AM):

Зачем? Мне и так хорошо.

Donna Es (12:32 AM):