– Самокритично, – заметил Руфало, – но если гореть писательским ремеслом, то придет время, и рукописи увидят свет. Кто знает… Поэтому не нужно так отчаиваться, все возможно! – Руфало похлопал Элиаса по плечу и добавил: «Возможно потом не вы, а я буду хвастать тем, что знаю знаменитого писателя!»
– Это не сильно ободряет, – обижено промычал Элиас, явно не разделяя оптимизма Риделя, – но пишу я и так для себя. Никто еще не видел моих работ.
– Почему?
– Я стесняюсь…, слишком личное…, я не знаю почему… – он помотал головой и опустил глаза.
– Вы не похожи на стеснительного человека, вот прям совсем не кажетесь таким. К тому же это нормально, испытывать неловкость и волнение, когда кто-то чужой читает ваши труды. Это как открыть душу всем людям на обозрение. Сложно!.. Тут я понимаю вас.
– Я стеснительный. Просто у меня хорошо выходит играть нужные мне социальные роли.
– Так вы еще и актер? – Ридель засмеялся, но Элиас не понял его юмора. Скупая улыбка появилась на его лице и тут же исчезла.
– Очень смешно, но… нет.
– Да ладно вам, я не умею шутить, простите. Ваше стеснение о многом говорит. Например, вы точно не гордец, а это уже хорошо и крайне важно в писательском ремесле.
– Спасибо хоть на этом, – впервые за всю беседу взгляды Элиаса и Руфало пересеклись и на какое-то мгновение остановились друг на друге.
Между двумя пассажирами вагона возникал тишина. Руфало ощутил холод, исходивший от Элиаса, он почувствовал себя уставшим и сонным, будто бы лишенным воли.
– Я лучше пойду…, устал…, надо выспаться… – с трудом связывая слова, пробормотал Ридель.
– Все в порядке? – испугался Элиас и подхватил Руфало, когда тот начал вставать, чтобы пойти на свое место. Журналист не смотрел на парня, а старался как можно быстрее уйти.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи, Элиас, – Ридель сбежал. Тогда он не понимал, что происходит, но смог во всем разобраться лишь через много-много лет, но об этом мы поговорим немного позднее.
Оказавшись в своем купе, Ридель не лег спать; силы вернулись, он снова ощутил бодрость и подъем духа. Достав из сумки рабочую тетрадь с ручкой, он сел записывать историю, приключившуюся с ним несколькими минутами ранее. Журналист в мельчайших подробностях описывал встречу с Аргентайлом.
«Сегодня ночью мне довелось познакомиться с удивительным молодым человеком. Возможно он будущий писатель. Не знаю, зачем я это пишу. Просто… кажется это важным. Имя его – Элиас».
Элиас Аргентайл представлял собой молодого человека среднего роста (от 178 до 182 см); светлые золотисто-пшеничного цвета волосы, хаотично уложенные на голове; с синими как вода в океане глазами; черными как уголь бровями. Когда Элиас улыбался, становились заметней ярко выраженные скулы, делающие его по-особенному красивым и обаятельным парнем. Этакий ангел. Многие девушки, да и парни, когда он еще учился в школе, сходили по его улыбке с ума, но никому не достался этот лакомый кусочек. В свои двадцать лет, Элиас был весьма красив, хотя для этого он ничего не делал. Одевался в самых обычных магазинах; ходил в мятых рубашках и потертых джинсах; свои волосы он никогда не укладывал – расчесывал и то редко.
Но помимо природной обаятельности и привлекательности природа дала Элиасу голос. У него был слегка низковатый бархатный тембр, который хотелось слушать, не останавливаясь; это делало парня незабываемым для всех, кому посчастливилось его слышат. Люди влюблялись в него. Голос Аргентайла – нега для ушей.
Но при всем шарме, Элиас не подозревал ни половины, о чем судачили окружающие при встрече с ним. Он никогда не слушал толпу, а потому не знал, что о нем думают люди на самом деле. В школе буквально каждая девушка мечтала пойти с ним на свидание. Но это еще ничего. Некоторые парни открывали на него охоту – от школьных зубрил до капитанов спортивных команд. Но ничего… Элиас оставался один, закрыв дверь для всех желавших.
Из друзей у него была лишь Энни. Она оставалась с ним до последнего, и то лишь потому, что Элиас сам это ей позволял. Аргентайл был тихоней, скрытным и мнительным, не подпускал людей, да и вообще думал вовсе не о типичных школьных проблемах учащихся. Мысли о вечном вырывали Элиаса из привычного для нас социума.
Как правило, если верить статистике, то именно такие, как Элиас, становятся причиной чего-то невероятного и взрывного, неоднозначного и опасного, дикого и сумасшедшего. Тихони – бомбы социального общества!..
Интервью. Элен де Махара
Элен – «светла, солнечная»; Махара – «войн»
– Здравствуйте.
– Ох, – рассеяно воскликнула женщина, – это вы, привет! – весело начала Элен.
– Руфало, – журналист сделал паузу, – а вы я так понимаю Элен! – Ридель кротко улыбнулся. – Рад знакомству.
– Да-да, Элен де Махара, – глаза женщины сверкали, – мне крайне приятно с вами познакомится. Ваши статьи в интернете завораживают меня. Такой талант освещать щепетильные истории.
– Право, вы меня смущаете Элен, перестаньте, – Ридель подыгрывал женщине, чтобы расположить ее к беседе. – Я лишь делаю свою работу с любовью. Но, – Руфало сразу же решил перейти к главной теме их разговора, – я попросил вас о встрече не мои статьи обсуждать, а, чтобы поговорить о…
– Элиасе Аргентайле! – не дала договорить Элен. – Да-да, я прекрасно это понимаю. Этот засранец стал самой главной темой для обсуждений в обществе. Подруги все мозги мне вынесли расспросами о нем.
– Откуда вы знаете его? Как познакомились? – Ридель был готов завалить Элен вопросами.
– Многих это удивляет, но я была одной из самых близких к нему людей. Познакомились мы в Штутгарте в один из вечеров в той забегаловке, где он работал тогда. Я была зареванной девчонкой, сидевшей в ночном ресторане и горько плакавшей у него в объятиях. Моя свадьба сорвалась, – женщина на удивление довольна оказалась произошедшей трагедии.
– Вы рады сорванной свадьбе? – удивился Ридель.
– Конечно! – не раздумывая ответила женщина. – Тот еще был козел, хорошо, что мы не сыграли свадьбы, – Элен замолчала, – так, о чем это я. Ах, да! Элиас. Аргентайл в тот вечер подошел ко мне и стал успокаивать, приводить в чувства. Кто бы мог подумать, что этот парнишка окажется таким сентиментальным и внимательным к чужим горестям. В тот момент жизни я потеряла много друзей, но нашла абсолютно новых. Элиас был потрясающим парнем: умным, прекрасным, златовласым, чутким и нежным. Для меня он стал лучиком света во мраке нашей жестокой реальности. Так началось наше общение, плавно превратившееся в дружбу.
– О вас не упоминается в светских хрониках, посвященных Элиасу. Как вам – такой обворожительной даме – удалось остаться незамеченной? – Ридель мастерский льстил, но журналист не знал того, что Элен могла распознать лесть. Этому она научилась у Аргентайла.
– Очень просто Руфало, – Элен хитро прищурилась, – близких Элиас скрывал от мира. Такое было правило у Аргентайла. О его бурной личной жизни мир узнал недавно, хотя мы, – акцент был на слово «мы», – самые дорогие ему люди, знали обо всем с самого начала.
– Как по-вашему, Аргентайла можно назвать счастливым человеком?
– Счастья для каждого свое, а уж для Элиаса вообще что-то непонятное, – Элен достала из сумочки портсигар и пока только положила его на стол перед собой. – Когда мы познакомились с Аргентайлом, он казался странным типом. Такие, как он, не бывают одинокими или нелюдимыми, парни с его внешностью пользуются определенным успехом у девушек и чего греха таить – у мужчин. Но Элиас – тихоня; буквально хранитель целомудрия. Однажды он упомянул очень интересное слово на букву «а», что-то с сексуальностью в общем.
– Асексуальность2?
– О, точно! – Элен схватила портсигар и достала одну сигарильо. – Удивлена тому как вы сразу догадались! – воскликнула женщина. – Именно это слово. Позже я решила почитать об этом в интернете. Но дальнейшие события, произошедшие в личной жизни Элиаса дают понять одно – асексуальность это не его. Мой вердикт таков, Аргентайл, до того момента как мы с ним познакомились, никогда не любил. Те потаскушки, что сохли по нему – недостойны Элиаса. Что касается мужиков – озабоченные кабели и только!..
