– Почему? У него были сложности в личной жизни?
– Эл всегда был затворником, скрытным и мнительным, весьма осторожным и подпускать к себе кого-то так близко не хотел. Да и зачем? Я позже узнала, что он думал о побеге очень давно.
– из-за чего он был таким осмотрительным? – Ридель задавал вопросы; ему стало интересно как Аргентайл жил в молодости, до Германии.
– Я думаю, это связано с его родителями. Они всегда ни во что не ставили Эл, не поддерживали, а отец в детстве бил постоянно. Бывало он даже ночевал меня, боясь возвращаться к себе домой, – девушка сделала паузу, – до сих пор непонятно куда смотрела опека! Они не вмешивались. Видимо связи его отца этому способствовали.
– Впервые слышу о таких подробностях его детства, – тут Ридель не солгал, – а ты давно знала о планах переехать в Германию? Я имею в виду на тот момент, а не вообще.
– Нет! – резко ответила девушка. По ее лицу было видно, что эта тема до сих пор вызывает у нее негодование. Но немного помолчав, продолжила: «Элиас сказал лишь за пару недель до того, как он сбежал. Я сильно переживала за него: бегство в другую страну, где ты никого не знаешь, не имеешь работы, диплома об образовании, проблемы с языком – это сомнительно, тебе так не кажется?»
Ридель проигнорировал вопрос девушки. Он задал ей свой: «Но все же, ты его поддержала?»
– А на что, по-твоему, нужны друзья? – Энни снова засмеялась. – Друзья либо всю жизнь тебя осуждают и отговаривают – затягивают в болото – либо поддерживают все самые безумные идеи и планы, которые ты только можешь придумать. Эл повезло со мной, я – не болотница1.
– Кто тебе сообщил о смерти Элиаса? – теперь Ридель подошел к главной теме их разговора.
– Хм, – девушка задумалась и начала пристально смотреть на стол перед собой; нервно дергать пакетик чая, – мне позвонил Марк, буквально через несколько часов как все случилось.
– Ты знакома с Марком? – это было глупо спрашивать, но у Риделя вырвалось, само собой.
– Да, – Энни была удивлена вопросом, – они вместе приезжали ко мне на рождественский ужин, тогда я и познакомилась с Марком. Помню тот звонок: Циммерман несвязно говорил, но я поняла, что что-то случилось. За одну минуту перед глазами пронеслась вся жизнь, что связывала меня и Эл. Дружба, подготовительная группа, школа, каникулы, лето, первые секреты, алкоголь, вечеринки… – Эн сделала продолжительную паузу, – и тут мне говорят, что Элиас покончил жизнь самоубийством или умер.
– По-твоему Энни, он мог это сделать – я имею в виду самоубийство?
– Сам? – девушка снова задумалась, ее лицо вдруг стало таким уставшим и измученным. – Не думаю. Мне кажется его что-то беспокоило. Суицид – это нездоровая тема. Мы с ним не так много общались в последние месяцы – объективно судить о его состоянии я не могу. Хотя порой… я допускаю… возможно, он просто устал, либо внутренние демоны сожрали его… правда… я не знаю.
– Ты считаешь, что у Элиаса была идеальная жизнь? – Ридель решил переформулировать вопрос и попытаться зайти с другой стороны.
– Идеальная? – девушка усмехнулась. – Он получил все, что может хотеть человек: любимая работа, семья, дом, деньги, карьера, власть – сколотил целую империю, стал одним из влиятельнейших людей современности. Это все настолько невероятно, что вполне может быть идеальным для него. Меня бы это сводило с ума, терзало бы, но его… не знаю! Очевидно лишь то, что это изменило Элиаса, сделало непредсказуемым и опасным, даже для самого себя.
– Судя по тому, как ты о нем отзываешься, тебе не кажется, что было все в порядке у него. Энни у богатых свои причуды и проблемы, – пояснил Ридель.
– У всех у нас проблемы, но Элиас был не таким. Его работа, его творчество наполнено жизнью и надеждами; так работать невозможно, если тебя терзают мысли о суициде. Хотя я не психолог, чтобы так утверждать.
– Даже психологи не в силах ответить на эти вопросы, – Ридель вздохнул, – ладно, можно еще один вопрос?
– Ты уже столько вопросов задал неприличных, что спрашивать меня о том, можешь ли ты задать вопрос – некрасиво! – Энни засмеялась то ли от радости, то ли от истерики, спровоцированной разговором и журналистом.
– Ты права, – смутился Ридель, – если бы Элиас оказался жив, чтобы ты ему сказала? – но этот вопрос был через чур личный для девушки.
– Я!..
Глава 3. Руф&Алвар
«Если думать, что все в жизни не случайно, то тогда голова начинает болеть от всех хитросплетений, уготованных нам судьбой. Страшно, однако…»
Джон Э.У. Персиваль
Путешествие – это неизведанное, не устающее удивлять нас торжество жизни. Куда бы мы не поехали, какая цель не стала бы причиной для этого – мир после кардинально меняется. Может меняемся мы… Тут все относительно.
Но главное, что мне всегда хочется сделать: закрыть глаза, вытянуться, расправить руки и дышать, дышать, смеяться, еще дышать. Мурашки пробегают по телу, сердце начинает учащенно биться, то ли от страха, то ли от волнения, то ли от чувства свободы. Путешествие возвращает нам тонус, и желание жить.
«Дорогой дневник, – писал Элиас в поезде, – начался первый день моей новой жизни, где я уже буду совсем другим Элиасом Аргентайлом, где не будет меня прежнего, – парень посмотрел в окно, – я стану обновленным. Мой путь лежит из Даугавпилс (Латвия) – Вильнюс (Литва) – Варшава (Польша) – Штутгарт (Германия). 1414 км. И новая глава в моей жизни начнется», – не успел Элиас поставить точку, как его потревожили.
– Не хочу отвлекать, – тихий робкий голос обратился к Элиасу, – вы не против, я присяду? – Аргентайл увидел мужчину, стоявшего около него и зачарованно смотревшего, как Элиас пишет.
– Нет конечно, присаживайтесь, – Аргентайл не отказал, решив отдастся случайностям судьбы.
– О чем таком пишете удивительном, из-за чего впали в негу грез и блаженства? – возможно такой вопрос бы смутил Элиаса, будь он от кого-то на улице. Но в поезде принципы меняются, и здесь спрашивать такое было в пределах обычного. Так думал парень, и такой логики придерживался.
– Да так, ерунду. Делаю пометки… записываю мысли, чтоб немного разгрузиться…
– Куда направляетесь? – спросил незнакомец. Элиас немного замялся, тогда мужчина продолжил: «Если я вас смущаю, так и скажите!»
– Нет, что вы, – теперь Элиас засмущался, – я вспоминал название города – Штутгарт. Именно туда и еду.
– Не близко, – задумчиво пробормотал незнакомец, – где мои манеры! – воскликнул тут же мужчина. – Я Руфало, Руфало Ридель.
– Элиас Аргентайл, – с улыбкой сказал парень, – а у вас странное имя.
– Оно смешное, так и говорите. Я уже привык. Мои родители считали это красивым – соединить два имени в одно. Руф – в честь древнеримского поэта, писателя и переводчика, а вторая часть – Алвар – что значит «армия эльфов», если память не подводит. Вот и вышло – Руфало.
– У вас веселые родители. Но зато Руфало – уникальное имя, этим надо гордиться! – воскликнул Элиас и засмеялся. На самом деле он не видел ничего смешного в имени Руфало, но раз все смеются, он посчитал должным тоже это сделать.
– Зачем вы так далеко едете?
– Буду банален – начать новую жизнь. Хочу стать самим собой, начать делать то, что никогда не делал.
– И впрямь банально, – заметил Руфало, – а я вот еду домой. Меня позвали работать журналистом в Берлинской газете.
– Ого, поздравляю! Это довольно интересное занятие, особенно если дадут вам интересную колонку вести, – Элиас пожал Руфало руку, – теперь могу хвастаться, что знаю одного из журналистов крупной газеты, – они оба засмеялись.
– А вы, Элиас, учитесь или уже закончили?
– Застали меня врасплох. Я два года изучал литературу в университете пока не бросил ради новой жизни. Сейчас хочу посвятить себя написанию книги. У меня есть пара заметок и черновиков. Приступлю к работе как приеду. Иначе я с ума сойду!
– Так мы с вами коллеги?! Журналист и писатель… это ведь почти близко…
– Если бы, – заулыбался Элиас. Он не имел в виду, что люди этих специальностей не могут считаться коллегами, он просто так смеялся над самим собой. Ему слабо верилось в успех своей задумки. – Вряд ли я смогу осуществить то, что задумал. Скорее стану сотрудником офиса. Писать в стол как многие до меня и после. Ничего не поделать, – вздохнул Аргентайл.
