62
«Вы, Алексей Березовский?», – уточнил Стариков.
«Да, это я! А что собственно вам нужно?», – нахмурив брови, поинтересовался Алексей.
«Дело касается вашей бывшей девушки, Веры Степановой», – объяснил Павел.
«Послушайте, я ничего не желаю слышать о Верке! Мы давно не общаемся! Я женат! У меня теперь другая жизнь, другой круг общения! Понимаете, другая! Если она по своей дурости вляпалась в какую-нибудь историю, это её проблема!», – зло, сверкнув глазами, прошипел он.
«Значит у вас всё хорошо?», – усмехнувшись, поинтересовался Стариков.
«Да, я женат, счастлив, и хочу, чтобы вы оставили меня в покое!», – с вызовом произнёс Березовский.
«А вот у Веры всё очень плохо! Её убили!», – вздохнув, сообщил Павел.
От неожиданности, Алексей онемел. Через какое-то время, он открыл рот, очевидно, хотя что-то сказать, но в это время дверь квартиры отворилась, и взору Старикова предстала молодая женщина.
Женщина, несмотря на молодость, была грузной, с маленькими узкими глазками, большим ртом с толстыми губами, носом картошкой, и жидкими светлыми волосами, собранными в неряшливый пучок. Одета она была в аляповатый, пёстрый шёлковый халат, украшенный стразами. На ногах красовались зелёные тапки с красными сердечками.
Когда она открыла дверь, Павел заметил, как в её глазах полыхнул огонёк ревности. Однако, увидев, что Алексей разговаривает с мужчиной, она успокоилась, огонёк ревности потух.
«Алексей, кто это?», – потребовала она объяснений от мужа.
«Яночка, солнышко, это мой знакомый. Он уже уходит. Иди в дом, а то простудишься. Я сейчас буду», – ласково заворковал тот.
Женщина окинула пристальным взглядом Павла, молча кивнула, и ушла в квартиру.
«Вот что! Мне очень жаль Веру, но помочь я вам ничем не могу. Оставьте меня в покое!», – истерически взвизгнул Березовский.
«В таком случае, следователю придётся вызвать вас повесткой, для дачи показаний!», – заявил Павел.
«Хорошо, я сам приду и дам показания!», – сразу пошёл напопятный Алексей.
«Завтра в девять вас будет ждать следователь Немчинов», – произнёс Стариков, и, черкнув на бумажке координаты, передал их Березовскому.
Тот молча кивнул, и тотчас ушёл в свою квартиру, хлопнув дверью.
«Парень явно что-то скрывает, и кого-то боится », – подумал Стариков.
Он вдруг почувствовал, что страшно устал, а в животе урчало от голода.
«На сегодня хватит!», – решил Павел, и отправился домой.
На следующий день, рано утром, Стариков отчитывался перед Немчиновым о проделанной работе.
«Ну и что ты думаешь насчёт Березовского?», – поинтересовался
63
Василий Иванович у Павла.
«Когда я с ним разговаривал, он явно нервничал. Не знаю, он ли убил Веру, или нет, но ему явно есть что скрывать. Я видел страх в его глазах», – задумчиво произнёс Стариков.
«Да, кстати, он обещал явиться к вам сегодня в девять, для дачи показаний», – добавил он.
«Ну, что же, отлично, пообщаюсь с ним. Пока это наша единственная зацепка», – кивнул Василий Иванович.
«На квартире Веры Степановой всё тихо. Преступник осторожен. Я думаю, после того прокола, он на время затаился. Будем ждать», – побарабанив пальцами по столу, сообщил Немчинов.
«Василий Иванович, а как там Петя Гавриков? С ним всё хорошо?», – поинтересовался Стариков.
«Более чем! Ты же заешь мою супругу! Ей просто необходимо о ком-нибудь позаботится! Вот и Петю она сразу в оборот взяла! Отмыла, накормила. Потом они прошлись по магазинам. Аллочка накупила ему одежды и книг. Мальчишка, кстати умный и любознательный. Так что у нас полное взаимопонимание!», – улыбнувшись, сообщил Василий Иванович.
В это время раздался звонок телефона. Немчинов взял трубку.
Выслушав собеседника, Василий Иванович коротко бросил: «Пропусти!», – и повесил трубку.
«Что, Березовский пришёл? Что-то рановато!», – удивился Стариков, посмотрев на часы.
«Да нет, Паша! Какой-то неизвестный гражданин хочет сообщить важные сведения, касающиеся убийства Веры Степановой!», – многозначительно сказал Небучинов.
«А вот это очень интересно!», – оживился Павел.
«Вот что, Паша, оставайся здесь, вместе послушаем, что такого важного нам хочет сообщить этот гражданин!», – хлопнув ладонью по столу, заявил Василий Иванович.
Через короткое время в кабинет зашёл пожилой плюгавенький усатый мужичонка, небольшого роста.
«Карп Савельевич Борзых!», – представился он.
«Очень внимательно вас слушаем, Карп Савельевич», – поздоровавшись, и усадив посетителя в удобное кресло, доброжелательно произнёс Немчинов.
«Видите ли, каждый день, рано поутру я выгуливаю свою русскую борзую, Лайму», – начал он свой рассказ.
Стариков чуть не прыснул от смеха: «Надо же у мужика фамилия Борзых,
а любимая собака породы борзая!». Но сдержался, и сохранил «серьёзное» лицо.
«Ну, так вот, гуляю я с Лаймой всегда в одном и том же месте. В сквере возле нашего дома. Видите ли, Лайма у меня собака резвая. Ей нужно побегать, поиграть. Приходится выгуливать её рано утром, а то позже
64
выходят мамаши со своими чадами. Мы вот однажды с Лаймой припозднились с прогулкой. Так одна мамаша визжала, что на Лайму нужно намордник одевать! Ей, видите ли, не понравилось, что она играла с её сыном. Это на мою-то Лайму намордник! На добрейшую собаку! Это на ту мамашу надо намордник одеть! А отдельного места для выгула собак у нас нет! Что прикажете делать? Вот и приходится нам с Лаймой гулять ни свет, ни заря!», – с возмущением заявил Борзых.
Павлу хотел сказать ему что-нибудь резкое, мол, у нас убийство, и если есть что сказать, то говорите, а если нет, то не отнимайте время рассказами о своей собаке, но его опередил Немчинов.
«Карп Савельевич, мы сочувствуем, что возле вашего дома нет отдельной площадки для выгула собак! Это безобразие! Однако помочь с этим не в нашей компетенции. Здесь нужно обращаться к муниципальным властям. Нас интересует убийство молодой девушки, которое произошло два дня назад рано утром на набережной Невы, неподалёку от адмиралтейства», – мягко улыбнувшись, произнёс Василий Иванович.
«Ну, так, а я о чём толкую!», – поджал губы Карп Савельевич.
«Вы с Лаймой видели, как произошло убийство?», – поинтересовался Немчинов.
«Нет, мы же всегда гуляем в сквере, а набережная от нас находится довольно далеко, но я видел предполагаемого убийцу!», – подняв палец, многозначительным шёпотом сообщил Карп Савельевич.
«Вот как! А с этого момента поподробнее!», – оживившись, попросил Василий Иванович.
«Понимаете, с некоторых пор, мы с Лаймой стали замечать подозрительного юношу, который, прячась за деревьями, наблюдал за набережной! А вчера от соседа, я узнал, что на набережной убили девушку, так я сразу поспешил к вам!», – заявил Борзых.
«Но ведь вы сказали, что набережная находится от сквера далеко! Как же он мог там что-то рассмотреть?», – вмешался в разговор Павел.
«А вот тут вы правы, молодой человек! Вот только у того юноши был бинокль!», – торжествующе сообщил Карп Савельевич.
«Ну, тогда это всё меняет! А как выглядел этот подозрительный человек?», – кивнув, спросил Немчинов.
«Лет двадцати пяти, высокий, светловолосый, с приятными чертами лица», – подумав, сообщил Борзых. Немчинов и Стариков переглянулись.
«Скажите, а вы можете его опознать?», – поинтересовался Василий Иванович.
«Не без гордости могу сказать, что у меня феноменальная память на лица!», – горделиво выпрямив спину, сообщил Карп Савельевич.
«Вот и прекрасно!», – обрадовался Василий Иванович.
«А в день убийства вы этого юношу видели?», – поинтересовался он.
«А как же, пронёсся мимо нас с Лаймой как ошпаренный!», – уверенно кивнул Карп Савельевич.
65
В это время вновь раздался телефонный звонок. Немчинов снял трубку. Сначала он молча слушал, задумчиво постукивая карандашом по столу, затем произнёс: «Пусть подождёт минут десять, потом пригласишь», – и нажал на кнопку сброс.
