- Чума, - сказал Матс.
- Pest, - сказал Бенгт.
Вернуться обратно, в укрытие?
Нет, куда там! На это просто не хватит сил. Но и оставаться в доме, где царит черная смерть, тоже нельзя. Матс взял горящую лучину, и они потихоньку двинулись назад, стараясь не вдыхать чумную заразу, хотя и знали: коли пометила их смерть, тут уж дыши не дыши - все одно.
Светя лучиной, они направились в горницу.
Никого там не оказалось - ни живых, ни мертвых.
В большом сундуке они обнаружили холсты и полсти, порывшись, нашли рубахи и армяки. Вернувшись обратно в сени, они погасили лучину и, прикрыв за собой дверь мертвого дома, пошли - Матс впереди, Бенгт за ним - к бане, которую они приметили еще в самом начале. Там они снова засветили лучину и, стянув с себя мокрое тряпье, облачились в сухую одежду, напялили на себя все, что прихватили из сундука, затем забрались на полок и, укрывшись холстами и полстями, тотчас забылись сном, хотя пустые желудки и сводило от голода, а от полного упадка сил невыносимо стучало в висках.
Северо-восточный ветер завывал вокруг бани, тревожа непроглядную тьму, в ней рыскали чудища с песьими мордами, таилась черная смерть. А два вконец обессилевших гренадера короля Карла, бежавшие из его войска и хоронившиеся в зарослях камыша, спали наперекор всем бедам, крепкий молодой сон поборол все страхи.
Они проснулись почти одновременно, хотя никто их не будил. Бывает так: человек во сне вдруг чувствует - что-то изменилось, и от этого необъяснимого ощущения просыпается, как от толчка.
Царил полумрак. Они не знали, что вновь наступил вечер, что они проспали целую ночь и целый день.
Дверь в баню была открыта, в квадрате дверного проема стоял человек.
Спросонья они не сразу сообразили, где они и как они здесь очутились.
Когда они приподнялись и сели, человек на пороге сделал шаг назад. Теперь они увидели, что это женщина и что в руке она держит короткую пехотную шпагу Матса.
Это была молодая женщина, судя по одежде, из местных крестьянок, сильная, в теле. Рука ее крепко сжимала шпагу.
Первым пришел в себя Матс.
- Мы тебя не тронем, - крикнул он женщине. Вернее, хотел громко крикнуть, но из его обессилевшего тела и простуженного горла вырвалось лишь жалкое сипение.
Женщина отозвалась не сразу.
- Это мы еще поглядим, кто кого тронет, - невозмутимо сказала она в ответ. Бенгт, и тот уловил в ее голосе холодную насмешку. В самом деле, что эти двое отощавших, полуодетых бедолаг, которые от голода и на ногах-то еле стоят, что они могут сделать сильной женщине, которая к тому же вооружена их единственной шпагой!
- Я давно могла бы вас, спящих, прикончить, - так же бесстрастно добавила молодая женщина.
- Русские ушли? - спросил Матс.
- Ни русских здесь больше нет, ни шведов. Вообще ни одной живой души, весь остров вымер...
Весь остров вымер... А они? Их же ни много ни мало - трое!
Женщина, казалось, угадала мысли Матса:
- На этот хутор тоже пришла смерть. Сейчас мы живы, а к ночи, может статься, отдадим богу душу...
Из всего разговора Бенгт понял одно: эта отчаянная женщина не собирается их тут же, немедля, зарубить, Он толкнул Матса в бок, прошептал:
- Brod... Хлеба попроси...
- Женщина, дай нам хлеба... Мы целую неделю ничего не ели... Дай нам чего-нибудь, и мы сразу уйдем...
- Куда вам идти-то - повсюду пепелища и мертвецы. И голод... Пол-лепешки и ковш воды я могу вам принести. Только...
- Ты даже не спрашиваешь, кто мы такие? - удивился Матс.
- Чего тут спрашивать, - устало ответила женщина, - вы солдаты короля Карла. Я вас еще вчера вечером увидела, когда вы в горнице в сундуках рылись. Я за печкой пряталась, под тулупом, вы меня не заметили...
Женщина собралась было уйти, но вдруг обернулась и промолвила, обращаясь скорее к самой себе:
- Столько смертей, столько страху пережито, что и бояться-то устанешь...
Тут она вспомнила про шпагу, которую все еще держала в руке. Не долго думая, она швырнула оружие на земляной пол предбанника и медленно направилась по тропинке к дому.
Беглецы, как были, в краденой одежде, вышли из пропахшей дымом бани. Бенгт, правда, скользнул взглядом по валявшейся на полу шпаге, но тут же оттолкнул ее ногой. Они сели рядышком на пороге и стали ждать. Матс пытался растолковать товарищу, что русские ушли, война кончилась, только чума все еще делает свое дело.
Быстро темнело, сырой холод проникал под одежду, пронимал насквозь.
Женщина вскоре вернулась.
В сгущающихся осенних сумерках беглецы не очень-то различали черты ее лица, но то, что она молода и, несмотря на трудные времена, еще сохранила силы и живость, это они видели и понимали по ее походке и голосу.
Она молча протянула каждому хлеба, дала напиться воды из ковша.
Это был хлеб голодных дней, легкий, мякинный, черствый, но они с жадностью вонзили в него молодые, крепкие зубы. Рот наполнился слюной, они не ощутили вкуса пищи, она кончилась прежде, чем они поняли, что едят.
Женщина молча стояла перед ними, спокойная, в большом платке, в накинутом на плечи коротком легком полушубке.
- Коли начнутся у вас теперь корчи и блевота, то дело плохо, вполголоса промолвила она, когда беглецы осушили ковш с водой. - Значит, голод доконал вас, не жильцы вы на белом свете.
Они продолжали сидеть на порожке бани, не находя слов, чтобы выразить свою благодарность.
Женщина шагнула ближе и протянула Матсу несколько сухих лучин.
- А теперь залезайте-ка обратно на полок, и спать. Утром видно будет, выживете вы или нет.
В предбаннике Бенгт дрожащими руками высек искру на трут. Потребовалось немало времени, пока лучина зажглась, и при ее неверном свете они, спотыкаясь, вошли в темную баню.
Женщина захлопнула дверь предбанника, заперла ее изнутри на засов, затем закрыла и другую дверь.
- Я в предбаннике переночую, - все так же спокойно сказала она Матсу, как-никак люди рядом... а то ведь сколько ночей под одной крышей со смертью провела...
Только теперь Матсу вспомнилось то, что они увидели вчера вечером, войдя в дом.
Если б женщина могла в темноте разглядеть выражение глаз солдата, она прочла бы в них безмолвное восхищение: одинокая молодая женщина на одиноком хуторе спокойно противостояла смерти и страху. Как это она сказала: "Столько смертей, столько страху пережито, что и бояться-то устанешь..."
